Читать интересную книгу Журнал Наш Современник №5 (2002) - Журнал Наш Современник

Весьма авторитетные ученые считают, что история развивается повторяющи­мися циклами. Древние легенды и предания, в том числе Библия, заключают в себе опыт ушедших поколений,  реальные события. Арнольд Тойнби писал: “...История повторялась  около 20 раз... И везде стадии надлома, упадка, распада”2. Если исходить из цикличности исторического процесса, то библейские предания о Потопе и прочие события — это воспоминания о будущем или будущее прошедшего (avenir du passe). Странные предания, странные мифы! Они как бы напоминают об опасностях, ожидающих человека, когда он посягает на природу и переступает границы дозволенного. Началось с грехопадения Евы. “Змей был хитрее всех зверей, которых создал Господь”. Он сказал Еве: ешьте запретный плод, “и вы будете как боги, знающие добро и зло”. Ева прельстилась: “И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание” (Бытие, 3, 1—6). Рассказ как бы указывает на этические границы исследований и экспериментов,  тех, которые неугодны Богу-Творцу. Он дал простор для самого широкого научного поиска. Вместе с тем он оградил человека от ненужных ему знаний, дав ему заповедь послушания. Но горделивое стремление быть как боги  оказалось сильнее послушания. Таково было религиозное сознание в эпоху, когда правила вера.

Только сейчас мучительно рождается этика исследований. В тяжелейших сражениях с либералами, которым все дозволено, рождается биоэтика. Библейский рассказ о строителях Вавилонской башни повествует о крахе первых архитекторов, ибо та стройка, как и новый мировой порядок, тоже была неугодна Богу: “Построим себе город и башню до Небес”, т. е. станем сами как боги. Уже в древности были догадки, что в основе этого рассказа лежат реальные события: строился какой-то храм, но какому богу? Якобы сатане, губителю человечества, врагу Бога Живого.

Древние греки и унаследовавшие их мировоззрение люди Ренессанса с их здравым смыслом и природным чувством красоты были убеждены, что Книга Природы лежит открытой, но ее надо правильно прочитать и понять, а не переписывать по человеческой воле. Так человек стал заниматься сельским хозяйством 10 тысяч лет тому назад. И преуспел, потому что следовал законам природы. Люди труда все чаще обращались к технике. Техника, особенно механика, имеет дело с искусственным миром. В прекрасных и мудрых мифах древних греков чувствуется поэтому какая-то неуверенность в отношении к технике. Они увлекаются ею, она для них, бесспорно, полезна, но они знают, что техника  н е о р г а н и ч н а. Для них она некое отклонение от гармонии природы. Это, собственно, отражает и этимология слова “механика” — нечто ловко обманное, с хитринкой, имеющее дело с искусственным миром.

Прометей — это технологический герой, он похитил огонь  у  б о г о в.   Дар титана оказался столь же трагичным, как и грехопадение Евы. Прометеева идея в том, чтобы стать героями, равными богам, и даже выше, чем они. В Библии роль прометеева племени исполняют исполины, погибшие за грехи от Потопа. Странные легенды и у древних греков: Афина (Атана) — богиня Искусств и Науки, а супруг ее Сатана. Будто указание, что и добро познания может стать своей противоположностью — сатанинским злом.

Дух Прометея витает над современным научно-техническим прогрессом. Однако современное западное общество, в отличие от древних греков, перестало замечать его  неорганичность, усеченность, оторванность от этики. Однобокий прогресс ведет к нарушению природной гармонии. Федоров критикует прогресс: “Это категория превосходства живущих над умершими, младших над старшими, высокомерное обращение сынов и дочерей с родителями”. Федоров отмечал, что прогресс нацеливает людей на индивидуализм, спорил с Гете, что “высшее счастье человека быть личностью”. Доказывал, что прогресс нацелен на увеличение массы удовольствий, на эгоизм, следовательно, разъединяет людей, и потому он и есть “смертный приговор общему делу регуляции природы”. Удивительно ли, что Федорова в ХХ веке объявили реакционером и ретроградом. Но он слишком велик. Его время только начинается.

Мы, видимо, живем в последние годы, когда еще верят в мифы о безгра­ничном прогрессе, например, в миф о нескончаемом экономическом росте. Технологические утопии тоже рассеиваются даже в США, где технологический фетишизм наиболее вульгарен. “Великому богу, имя которому Прогресс, уже пишется некролог”, — пишет английский ученый Э. О. Салливан1.

 На Западе у людей постепенно проходит и экологическая слепота. Растет понимание, что в западноевропейской цивилизации имеются страшные изъяны. Главный из них — рассматривать человека и его сознание как нечто независимое от природы. Это особенно прочно укоренилось у горожан, т. е. у 90 процентов населения стран Запада. Условия жизни мешают им думать о Вселенной и видеть ее. Миллионы городских детей не видели красоты звездного неба. Экология в переводе значит изучение своего дома, одна из дисциплин космологии. Но в современных университетах нет места для изучения космологии.

Истоки космологии в древнем Вавилоне. Греки в космологии недалеко ушли от вавилонян. Христианство развило учение об ангелах. В России в XIX веке была создана современная космология в трудах Хомякова, Киреевских, Аксаковых, Самариных, Федорова. Ее развивали Вернадский, Чижевский и десятки других крупных ученых. Интерес к русскому космизму стал появляться в других странах только в последние годы. Но ему, бесспорно, принадлежит большое будущее в ходе становления новой парадигмы развития. Она предполагает новое космо­логическое видение мира, в его целостности и органичности. Науки с их анализом разрушили то целостное восприятие мира, которое было присуще античному миру и даже средневековью. Оно остается, пожалуй, у поэтов с их ненаучной интуицией.

Пример тому Тютчев с его тонким восприятием связи микрокосмоса души и макрокосмоса Вселенной. Ньютон и Декарт, вопреки Птолемею, рассматривали мир как мертвое вещество, как гигантскую машину. Дарвин — это Ньютон в биологии. Твари у него, подобно машинам, создаются по частям. В Писании иначе: твари возникают как целое. Дарвиновская борьба за существование узаконила Марксову классовую борьбу. У православного мудреца Федорова иначе: “Главная болезнь — рознь, конфликт, борьба, небратство. Преодоление этой болезни требует совокупного труда поколений”2. Мир, видимо, возвращается к взглядам древних, склоняется к Федорову. Укоренившийся техноцентризм все труднее поддерживать. Точно так же рушилось в эпоху Возрождения религиозное сознание. Мир вновь к нему возвращается, но на качественно более высоком научном уровне.

Зачем в истории такие скачки и возвращения “на круги своя”? А. Тойнби считал, что “цивилизации подобны колесам колесницы, на которых религия взбирается на Небо”1. О том же писал и провидец Даниил Андреев в “Розе мира”. Духовное возрождение наступает не с налету, а неспешными шагами. Глубочайшие течения духовного созидания, как и могучие реки, зарождаются незаметно, часто в удаленных от цивилизации уголках. Отличительная черта всех светлых религий — органичность, естественность, жизненность, связь с космосом. Буддизм, индуизм, иудаизм, христианство, ислам — все исповедуют эту органичность, все зовут любить и охранять природу, вполне отчетливо указывают на принципы и границы вторжения человека в природу.

Перспектива экологической катастрофы привела к более взвешенным  оценкам научно-технического прогресса. Общественность убеждается, что он приносит не только полезные, но и ядовитые плоды. Оптимисты настаивают, что больше плодов полезных, пессимисты, что больше ядовитых. Западный человек, оглянувшись в прошлое, стал понимать, что в его жизни целесообразность труда (Zweckmaessigkeit, reasоnableness, raison) незаметно заменила эффективность труда. В обольщении своим умом и беспрецедентными техническими дарованиями западный человек стал творить и изобретать, забыв о цели труда и о смысле жизни. На Востоке, при всем его отставании в науках и технике, люди более созерцательные и не забывали этого. На Западе продолжают смотреть на восточных мудрецов как на чудаков, как на реликтов исчезнувших культур. Всевозрастающие материальные потребности стали его первой, а затем и единственной целью. Напрасно христианство две тысячи лет учило людей Запада, что “животворит дух, плоть же не пользует ни мало”. И “не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут” (Мтф. 6, 19).

За два века капитализма духовные истоки жизни почти иссякли. Но быстро росло поклонение маммоне, жажда богатства, яростная страсть к деньгам, пусть и лихим, к наживе, пусть даже преступной! Эту вакханалию мы и наблюдаем ныне в России. Деньги и у нас стали идолом. Французский политолог Жак Аттали, популярный среди российских либералов, предлагал даже назвать нашу эпоху “эпохой денег”. Колониальные захваты, промышленная революция, торговля, а в наши дни во все большей мере неэквивалентный обмен, планетарная система спекуляций, махровый паразитизм приносят “золотому миллиарду” все больше денег и... бездуховности. Идет быстрый процесс дехристианизации. Уже менее 2 процентов людей Запада бывает в храмах. А Ватикан, папа римский вместо того, чтобы сосредоточиться на этом бедствии, занимаются миссионерством среди “схизматиков”, то есть среди православных.