— Бог мой, — продолжала она, — вы, должно быть, прожили жизнь честно. И никогда не было такого момента, чтобы вы хоть малость согрешили?
— Я вырос под сенью Бога.
— О, я думаю, что ангел, отмечающий добрые дела и грехи, посмотрел бы по-другому, когда вы замыслили немного зла.
Я почувствовала неприязнь, возникшую между ними, и поняла, что если я хочу узнать от них что-нибудь, то надо действовать другим путем.
— Значит, там все погибли, — сказала я.
— Постой, — вмешался другой. — Абель, там ведь была какая-то племянница или что-то вроде этого?
Я живо отреагировала:
— Ее звали Джанин Флетчер. Вы знаете, что с ней?
— О, я помню, — сказал человек по имени Абель. — Понимаете, эта молодая женщина… не уехала ли она в гости или что-то вроде того? Правильно. Она была единственной, кто остался жив.
— Такова воля Божья, — сказал Абель.
Я была взволнована и повернулась к его компаньону.
— Так она не умерла?
— Нет… вот так. Она вернулась. Здесь была такая суматоха из-за страховки и всего такого.
— Это все не было застраховано, — сказал Абель. — Они были как глупые девственницы, не готовые к приходу жениха.
— Это не кажется мне похожим на свадьбу, — заметила Полли.
— Вы знаете, куда она уехала? — спросила я.
— Не могу вам этого сказать, мисс.
Я поняла, что это все, что мы можем от них узнать. Когда Абель начал напоминать мне о воздаянии за зло, я встала и сказала:
— Мы должны возвращаться.
Полли согласилась.
— Я знаю, — сказала она, когда мы шли обратно, — что этого Абеля ждет скверный сюрприз, когда он попадет на небеса.
Я чувствовала, что наше путешествие не было напрасным. Мы не узнали, где Джанин, но знали, что она жива.
Прошло не больше двух дней с момента моего возвращения в пасторский дом, как, к моему изумлению, к нам зашел Фабиан.
За все эти годы он ни разу без приглашения не приходил к нам, за исключением того раза, с Дугалом.
Я выразила удивление.
— Я слышал, что вы побывали в Лондоне, — начал он, — и зашел убедиться, что вы благополучно вернулись.
Я удивленно вскинула брови.
— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны.
— Я беспокоился. Вы говорили мне, чтобы я согласовывал свои поездки с вашими.
— Поездка не была длительной, и там меня встречали.
— Бесценная Полли, я догадываюсь. А как ее сестра и эта их восхитительная питомица?
— Прекрасно.
— Хорошо. У меня есть новости о вашем друге.
— Да?
— Дугале Каррузерсе.
— Какие новости?
— Предыдущим вечером он стал благородным джентльменом.
— Что вы имеете в виду?
— Вы знали, что с его кузеном произошел несчастный случай. Увы, от нанесенных увечий кузен скончался.
— Они были близкими друзьями?
— Родственниками. — Он сардонически улыбнулся, — Это совсем разные вещи. Говорят, что человек сам выбирает друзей, а родственники ему достаются.
— Часто родственные узы бывают сильнее дружеских.
— Обычно голос крови не заглушить.
— Совершенно верно.
— Ну, и я не думаю, что кузен… или, называя его полным именем, граф Тенлей… имел много общего с нашим другом Дугалом. Он был охотником — и больше времени проводил на лошади, чем на своих двоих. Атлетически сложенный, физически активный и с недалеким умом. Ах, я плохо говорю о мертвом и немного шокирую вас.
Я улыбнулась.
— Ни в малейшей степени, — ответила я. — Но как мистер Каррузерс стал благородным джентльменом?
— Со смертью своего кузена. Понимаете, граф был сыном старшего брата отца Дугала, поэтому он получил титул и фамильное имение. Отец Дугала был всего лишь младшим сыном. Я выяснил от Дугала, что он, в общем, был этим доволен. Как и сын, он занимался наукой. Я не знаю точно, к чему у него была страсть. Думаю, к Византийской империи. Дугал вслед за ним занялся англосаксами и норманнами. Бедный Дугал! Настоящее столкнулось с прошлым. Ему скорее всего придется оторвать себя от Хенгиста, Хорсы и Бодицей и подумать немного о своих настоящих обязательствах.
— Смею заметить, он должен быть рад этому. У него, вероятно, появятся деньги, что позволит ему продолжить свои исследования так, как он хочет.
— Большие имения требуют много забот, и это может оказаться для него нелегким. В любом случае могу заверить вас в том, что, начиная с этого момента, мы, несомненно, будем мало его видеть. Вы знаете, такие обстоятельства меняют людей.
— Я не поверю, что они повлияют на него.
— Вы думаете, что он слишком умный?
— Именно так. Он никогда не станет высокомерным. — Я посмотрела на него, улыбаясь, и пробормотала:
— Как некоторые.
— Ладно, посмотрим. Но это означает, что его не будет здесь, чтобы наслаждаться маленькими пикниками в развалинах. Могу заверить вас в этом.
— Благодарю.
— Какая жалость, что пикники не могут продолжаться.
— Он был всего один… тот, в котором вы участвовали.
— В который я вторгся сам. Было бы приятнее, если этого не пришлось делать. Почему бы нам самим не устроить пикник… вам и мне?
— Это совершенно невозможно.
— Как только я слышу такие слова, я всегда требую объяснения.
— Вы не интересуетесь развалинами.
— Вы могли бы просветить меня. Я рассмеялась:
— Не думаю, что мысль научиться чему-нибудь доставит вам удовольствие.
— Вы ошибаетесь. Я жажду знаний… особенно от вас.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Сейчас вы выглядите как учительница… немного суровая… несколько недовольная плохим учеником и раздумывающая, то ли задать ему сто строк, то ли поставить в угол с дурацким колпаком16 на голове.
— Я уверена, что не подразумевала ничего такого.
— Если я смогу обнаружить руины, которые вы не видели… и уговорю вас?
— Не беспокойтесь. Уверена, что не смогла бы пойти с вами.
— Я не перестану надеяться, — сказал он и добавил:
— учительница.
— Извините, но у меня есть еще дела.
— Позвольте вам помочь.
— Вы не сможете, это церковные дела.
— Которые вы решаете с мистером Брейди?
— О, нет… у него свои заботы. Вы не представляете, сколько приходится делать в церкви… и при том что мой отец не совсем здоров, мы очень заняты.
— В таком случае я не должен вас больше задерживать. До скорой встречи. Au revoir.
Когда он ушел, я продолжала о нем думать. Это заставило меня забыть о более высоком положении в обществе, которое теперь занимает Дугал. Затем мысли о Дугале вернулись ко мне, и я стала гадать, какие изменения может это вызвать в нем и в наших взаимоотношениях, которые только начали перерождаться во что-то более глубокое.
Колин Брейди обратился ко мне:
— Нам следовало бы подумать о летнем празднике.