Как стремительно все изменилось. Я, без какого-либо страха, практически как к себе домой, шла в кабинет не кого-нибудь, а самого ректора магистериума и младшего брата императора. И, что было куда более странным для меня, не испытывала угрызений совести из-за того, что прогуляла занятия, которые стояли в расписании в послеобеденное время. Как быстро заучка в моем лице превратилась в прогульщицу. Впрочем, заучка во мне никуда не делась, просто стала иначе расставлять приоритеты.
Дверь в кабинет магистра Орина не была заперта, и я смело вошла внутрь, миновав пустую приемную.
− Я должна рассказать кое-что очень важное, господин ректор, − произнесла я без долгих предисловий.
Тамир поднял голову от бумаг, которые полностью покрывали поверхность его немаленького стола, и посмотрел на меня совсем не так, как следовало бы смотреть ректору на адептку. И я была этому очень рада.
− Как скажете, адептка, − улыбнулся мне мой андр. − Но, сначала, Стелла, я бы хотел, чтобы ты пообедала со мной. Точнее, поужинала, потому что время обеда давно прошло, хотя он так и не наступил для меня. Надеюсь, ты не откажешь мне в этой маленькой просьбе?
− Отказать, отвергнув возможность узнать, что предпочитает есть на обед ректор магистериума и первый в очереди на имперский престол? Не дождешься! − Я сказала это таким тоном, что было не понятно, шучу я или говорю всерьез.
− А я-то надеялся, что ты будешь рада провести время со мной, − в притворном разочаровании вздохнул Тамир.
− А разве я утверждала обратное? − Я подошла к нему так близко, что еще одно движение, и наши тела соприкоснулись бы. − Я соскучилась, − выдохнула я ему в губы.
Андр стоял недвижимо, никак не реагируя на столь откровенное нарушение его личного пространства, как могли бы сказать в моем мире. Я же, не отдаляясь от него, подняла голову вверх, заглядывая ему в глаза.
Они были настолько темными, что казались совершенно черными, один зрачок без ободка радужки вокруг. И выражение, которое можно было в них прочесть, однозначно говорило о том, что я доигралась. Вот только я была ничуть не обеспокоена этим, почувствовав только, что что-то глубоко во мне замерло в предвкушении.
И уже буквально через мгновение Тамир оправдал мои ожидания. Превзошел их. Он подхватил меня на руки, крепко прижав к себе и впиваясь поцелуем в мои губы. Наказывая за дерзость. Вознаграждая за нее. И я совсем не была против, вот ни капельки. Наоборот, всецело была и руками, и ногами за подобное времяпрепровождение. Обнимая его этими самыми руками и ногами, насколько позволял фасон моего платья. Сожалея, что не слишком широкая юбка не дает мне достаточно пространства для маневра, который я бы хотела совершить, обвив андра подобно лиане.
− Осторожно, − через некоторое время Тамир поставил меня на ноги, давая возможность отдышаться. − Еще немного, и у тебя не останется пути назад. К тому же, ты рискуешь остаться голодной сегодня.
− Последнее меня действительно беспокоит, − согласилась я, почувствовав, что действительно очень голодна. И голод этот был весьма буквальным, потому что время завтрака миновало уже очень давно.
− Так что же едят ректоры на обед? − я сделала несколько шагов к столу, на котором стояло большое блюдо, закрытое непрозрачной крышкой.
− Разочарую тебя, но ничего особенного, − Тамир подошел к столу следом за мной и поднял крышку. Там, на тарелке, ровными рядами лежали бутерброды с разнообразными начинками.
− И все? − я обернулась, строго посмотрев на андра.
− А что еще должно быть? − удивился он.
− Как это что? − в моем голосе отчетливо слышалось возмущение. − Это полная, я бы даже сказала, вопиющая безответственность! Кто отвечает за работу пищеблока в магистериуме? Почему руководителю предприятия не организован адекватный режим питания? Почему он вынужден питаться всухомятку какими-то бутербродами? Где горячее питание? Где сбалансированное меню на неделю?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я разошлась так, что господин ректор решил не рисковать попасть под горячую руку и дать мне высказаться.
− И что же тогда мне полагается есть на обед? − решил осторожно поинтересоваться Тамир, когда буря в моем исполнении практически улеглась.
− Суп, второе и компот, − буркнула я, приходя в себя.
− Дело в том, что у меня очень много работы, и я не могу точно сказать, когда удастся выделить время для того, чтобы пообедать, − миролюбиво пояснил Тамир.
− И зря, − возразила я. Тоже мне, такой серьезный мужчина, а все туда же, оправдания на уровне средней школы. Как говорила героиня одного из моих любимых фильмов, все мужчины как дети. − Я нисколько не сомневаюсь в том, что у тебя отменное здоровье, но это не означает, что нужно постоянно ставить его под удар. Здесь не полевые условия, и организация регулярного приема горячей пищи − задача вполне посильная.
− Да, дорогая, − произнес Тамир серьезно, но глаза его смеялись.
− Смейся-смейся, − проворчала я, усаживаясь на стул, любезно выдвинутый для меня андром. − Я, значит, прилагаю немыслимые усилия, чтобы узнать причину его странных приступов, а он, вместо того, чтобы заботиться о своем самочувствии, собирается жевать бутерброды в сухомятку, даже чай разогреть не может.
− Чай есть, − бодро сообщил Тамир, похоже, совершенно не ожидавший от меня такого разноса.
− Это не может не радовать, − фыркнула я.
− Вы очень строгая, госпожа профессор, − улыбнулся Тамир, ставя передо мной чашку с ароматным напитком.
− Но справедливая, − заметила я.
− Не сомневаюсь, − благоразумно не стал вступать со мной в спор андр. − Но не хотел бы я оказаться на месте твоих учеников, − добавил он.
− А вот сейчас обидно, господин ректор, − отбила я подачу в нашей небольшой словесной дуэли.
− Дело в том, что такому преподавателю я бы не смог не подчиниться. А в моем нынешнем положении прилюдно подчиняться кому-то помимо императора чревато потерей репутации.
− Убедил, − согласилась я с его доводом, потянувшись за очередным бутербродом. Что и говорить, они были очень вкусные, но это не означало, что стоило питаться только ими и на постоянной основе.
− По поводу моего, кхм, режима питания, − Тамир с заминкой произнес это явно непривычное для него словосочетание, − я готов согласиться с его изменением. Но куда больше меня интересует, что ты имела в виду, когда говорила о том, что ищешь причину моей болезни. Я же говорил о том, что не хочу, чтобы ты вмешивалась во все это.
− А я говорила, что уже вмешалась, самим фактом своего появления в этом мире.
Полагаю, что наш увлекательный диалог мог бы продолжаться еще долго, но его прервал громкий стук в дверь.
− Войдите, − произнес Тамир, ничуть не смущаясь того факта, что вошедший, несомненно, станет свидетелем совместной трапезы ректора и адептки.
Меня, как ни странно, в данный момент вопрос соблюдения субординации волновал мало, точнее, не волновал вовсе. После того, что мне удалось недавно узнать, я была готова обнародовать наши «неуставные» отношения немедленно, совершенно не беспокоясь о том, кто и что может подумать по этому поводу. Потому что каждое лишнее мгновение, проведенное рядом с моим андром, совершенно определенно этого стоило.
Дверь открылась, и на пороге возник андр, один из моих одногруппников, имя которого я пока не запомнила.
− Разрешите обратиться, господин командор? − произнес он, глядя на ректора.
− Адепт, − вздохнул Тамир, и в этом вздохе мне были слышны усталость и огорчение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сродни тем, когда ты уже пять раз объяснил студенту элементарную вещь, а он все еще не понимает, и приходится объяснять в шестой. Как говорилось в одном произведении, мы же каждое занятие это проходим, и вот опять неверные ответы.
− Что вам сообщили при инструктаже? − продолжил Тамир. − Как вы должны обращаться ко мне, находясь магистериуме?
− Виноват, господин командор. То есть, я хотел сказать, магистр Орин. Разрешите обратиться, магистр Орин?