Хотя нет, даже такой пример не подойдет. В такой игре все равно пойдешь по тому же пути, что и все остальные игроки, только будешь делать это аккуратнее, тратя на все дополнительное время. А вот как раз времени у меня и нет. И тратить его на то, чтобы научиться обращаться с оружием, которое не пригодится мне, если меня поглотит заражение — чуть ли не самая глупая идея из всех, что можно реализовать в таких условиях. Это для всех остальных практика с оружием может быть частью, а то и смыслом, жизни — они этим зарабатывают, для них это естественно. Они этим живут.
Меня же в первую очередь интересует, как жить начать. А не закончить...
— Итак, Лайт... — снова прервал молчание Птичник. — Что же ты хочешь узнать?Я хочу знать все. — не колеблясь, ответил я. — Может, тебе не сообщили, но у меня напрочь отшибло память и практически ничего не знаю. Даже о мире вокруг знаю лишь то, что за несколько вечеров наг... наковырял в информатории.
Я чуть не сказал «нагуглил», но вовремя прикусил язык. А Птичник словно и не заметил этой оговорки:
— Да, я в курсе этой твоей истории. Но значит «все» и знать «все о мире» это не одно и то же. И, в общем-то, я действительно могу рассказать тебе все... Но не в нашем случае. Это займет слишком много времени... Которого у нас нет.
Конечно, это можно было воспринять как нежелание долго со мной возиться...
Но можно было и по-другому.
Не выдавая напряжения, я снова отхлебнул кофе и поднял глаза на Птичника:
— А на что у нас есть время?
Птичник внимательно осмотрел меня и улыбнулся:
— На что бы у нас его ни было, его явно меньше, чем тебе бы хотелось. Скажем так — я могу ответить на вопросы, которые тебя больше всего интересуют... Или научить тебя обращаться с твоим оружием. Ты ведь за этим сюда пришел?— Пришел — за этим. — я кивнул. — Но не уверен, что для этого... А объединить никак? Ну там например я буду отрабатывать упражнения, а параллельно слушать твои ответы на вопросы?— Если бы все было так просто. — усмехнулся Птичник. — Обращение с проводником это не просто тренировки, как с простой железкой. Любое оружие — это отдельный предмет, который, как ты им ни учись пользоваться, остается отдельным предметом. Активный проводник — это, в сути своей, часть тебя. Поэтому, чтобы научиться управлять световым оружием, в первую очередь тебе нужно научиться управлять самим собой. А это, как ты понимаешь, непростая задача в случае, если одновременно тебе кто-то что-то рассказывает.— А девчонки сказали, что ты можешь научить. — я покачал головой.— Отчасти. Я могу подсказать правильный путь. Видишь ли, в чем штука — люди, которые пользуются похожим оружием — похожи еще и друг на друга. Не характером, нет, и даже не мышлением. Можно сказать... Что их Свет — одной длины волны, если тебе понятно такое сравнение.
Я кивнул.
— И тот, кто уже постиг эту... хм... «Длину волны»... Может подсказать другому, как ее постичь. Как перешагнуть свои пороги и улучшить связь с оружием и Светом в принципе.— И ты это можешь? — уточнил я. — Даже несмотря на мое необычное оружие?
Птичник поставил стакан с кофе на стол, поднялся и отошел к краю крыши, заложив руки за спину:
— Твое оружие действительно необычно. Всего один раз на моей памяти, а я видел многое, появлялся светлячок, который мог бы своим оружием захватывать такие дистанции для атаки, как ты.— И кто это был?
Вместо ответа Птичник чуть шевельнул пальцами, и из них медленно выползла толстая цепь, сотканная из желтого света. Она коснулась крыши, потекла по ней, извиваясь как змея, укладываясь ровными рядочками — один к одному, один к одному. Два метра, три метра, пять метров...
Если я не ошибся, то в итоге на крыше оказалось не меньше десяти метров цепи. И я не был уверен, что это предел.
Птичник обернулся, снова глядя на меня через плечо:
— Так что ты выбираешь?
Глава 21
Итак...
Чего же я желаю?
У меня всего два варианта ответа, но даже их для меня сейчас слишком много.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впрочем, это только так кажется. Если подумать своей головой, если отбросить все то, что я узнал об этом мире, все то, что мне внушили, навязали, заронили в голову, если абстрагироваться от окружения и заглянуть внутрь самого себя... То ответ будет очевиден. Мне не понадобится оружие, если не станет меня. И все мои знания о нем и умения обращения с ним не просто утратят свою ценность — утратятся в принципе. Так что думать здесь не о чем.
— Я хочу ответов.
— Я знал, что ты меня не разочаруешь. — улыбнулся Птичник, и цепь, змеящаяся по крыше, шевельнулась.
Медленно распрямляя изгибы змейки, цепь втянулась в рукав серого пальто и упокоилась там. Интересно, как выглядит его проводник?
— Что ж. — Птичник развернулся и снова сел на свою подушку. — Говори — что тебя интересует?
— Покажи свой проводник. — тут же, не думая, сказал я.
Брови Птичника дернулись, будто я сказал что-то не то.
— И всего-то? Что ж... Смотри.
Он приподнял рукав пальто до локтя и продемонстрировал мне левую руку, оплетенную ремешками чего-то вроде минималистичного наруча. Несколько ремешков и площадка, на которой крепился нож.
Тоже нож. Я пока еще не видел никого, у кого проводник не был бы не ножом. Хотя много ли я вообще видел проводников? Определенно, нет. Тем не менее, даже у меня, обладающим таким себе уникальным и неповторимым оружием, это все равно был нож. Причем максимально убогий.
Про нож Птичника так сказать язык не поворачивался. На самом деле, его даже ножом можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. На самом деле казалось, что Птичник где-то в недрах своей клетки держит гигантского стального голубя и одно из его выпавших перьев он подобрал и использовал в качестве проводника. Клинок ножа мало того что был рассечен поперечными полосками, так еще и местами в нем виднелись настоящие сквозь щели, как в настоящем, обтрепавшемся о многие километры свободного полета, пере. Клинок переходил в минималистическую рукоять из белой кости, охватывающую только узкие грани рукояти и торец, оставляя центральную часть открытой.
Нож был невозможно красив и изящен, но ровно настолько же — нефункционален. Даже моим ущербным ножиком порезать ту же колбасу или веревку, если понадобится, было бы намного проще. Чтобы это понять, не нужно быть экспертом по ножам.
А вот крепеж на предплечье надо будет у него слизать. Хорошая идея, функциональная. Даже небольшой ремешок висит, за который дернешь — и нож выпадает в руку. Кажется, девчонки в «Зефире» используют что-то похожее — по крайней мере, проводники из рукавов они достают в одно мгновение.
Но сначала...
— Почему всегда ножи? — задал я второй вопрос. — Или не всегда?
— Не всегда. — ответил Птичник, опуская рукав. — Но почти всегда. Как ты уже, наверное, знаешь, первый контакт со Светом и оружием происходит в моменты, когда человеку приходится защищать себя. Или даже не так — когда он готов защищать себя. Когда нет возможности даже бежать, или нет желания это делать. Когда из выборов лишь встать на колени и опустить голову или наоборот — кинуться в бой, не думая о последствиях. Те, кто выбирают первый вариант, светлячками не становятся. А те, кто выбирает второй вариант, чаще всего хватаются за первый попавшийся предмет, который расценивают как оружие. И это обычно нож.
— Но у всех они разные. Вот твой например... Что за такой схватиться, надо находиться где? В лавке ювелира? В магазине подарков для миллионеров? Это же не кухонный ножик тебе.
— Проводники меняются. — пояснил Птичник, снова берясь за термос. — Меняются вместе с человеком. Ты прогрессируешь, он прогрессирует тоже. Каждый раз, когда ты будешь возвращать ему материальную форму, несколько молекул в нем будут меняться. Менять свое место и структуру, превращая изначально неказистый нож в то, что будет отражением тебя самого. Не забывай — Свет не просто внутри тебя, Свет это ты. И, коль скоро нож это проводник твоего Света, каждый раз он будет перенимать частицу тебя.