Читать интересную книгу Подвал. 24 года в сексуальном рабстве - Аллан Холл

да и улики были налицо. Но на человеческом уровне… каждый стакан, каждый рисунок на стене хранил отпечаток людей, вынужденных жить здесь почти четверть века. Это было чудовищно. Стоит только представить себе Элизабет! Она подвергается насилию, вынашивает детей Фритцля, совершенно одна, без всякой помощи с его стороны. Затем собирает все свои силы и мужество, чтобы научить их ходить, читать и писать. Она не могла научить их только прыгать, потому что там было для этого слишком мало места.

Она готовила для них, купала и любила их. С момента их рождения до того дня, когда их освободили, она ни на секунду не оставляла их. Для нее не существовало ни минуты отдыха. Она была для них невероятной матерью в невероятных условиях».

Польцер, человек не склонный к гиперболам и преувеличениям, сказал, очнувшись от шока, пронесшегося по всей Австрии и за ее пределами: «Нарисованные ею картины выходят за рамки воображения полицейских. Фритцль удерживал в подземной тюрьме и много лет насиловал эту молодую женщину, свою дочь. Такой случай беспрецедентен и не имеет аналогов в австрийской истории».

Ненасытные СМИ строили различные предположения. Конечно, у Фритцля были соучастники, конечно. Розмари должна была знать, что творится в подвалах Иббштрассе; конечно, монстр домогался и других детей.

Дознаватели Польцера точно определили, что в запутанном подземном лабиринте, который отделял Элизабет и ее детей от внешнего мира, Фритцль установил восемь дверей. Пять из них открывались цилиндрическим ключом «крайне сложной конструкции»; остальные три управлялись кодовым электронным устройством. «Речь не идет о фильме типа „Гарри Поттер“, где достаточно нажать тайную кнопку и дверь откроется», — добавляет Польцер. Он объясняет, что часть подвалов сооружалась в конце XIX века под уже существовавшим особняком, но Фритцль, получив разрешение планировочной комиссии, стал расширять подземелье еще в 1979 году. «Не похоже также, что Фритцль решил освободить себя от обязанностей тюремщика и вернуть своих жертв к какому-либо подобию нормальной жизни», — добавляет Польцер.

Давая интервью Би-би-си, еще одна известная жертва, Наташа Кампуш, указала на то, какое решающее влияние могли оказать нацисты, формируя криминальное сознание Фритцля. «Во времена национал-социализма угнетение женщины широко пропагандировалось. Авторитарное образование было очень важным», — сказала она.

Что касается Амштеттена, местный мэр Хельмут Катценгпубер прилагает все силы, чтобы успокоить последствия землетрясения, потрясшего всю общину. Он вспоминает, что пил ферментированный грушевый сок, когда ему позвонил управляющий городскими компаниями уцененных товаров и рассказал о случившемся. «Это было настолько невероятно, что с трудом умещалось в сознание. Стоял день, 27 апреля; к тому времени семья была уже в клинике, кроме Керстин, которая оставалась в лазарете.

До звонка я праздновал откупоривание первой бутылки этого напитка. После этого весь мир словно перевернулся. Конечно, мы отменили торжества, хотя сорок лет ушло на то, чтобы создать в Амштеттене репутацию производителю этого напитка. Теперь весь мир знает нас совершенно с другой стороны, и все благодаря одному человеку».

Человеку, который, похоже, останется самым знаменитым сыном Амштеттена.

Глава 9

Разоблачение секретов и лжи

Клиника Моствиртель в Мауэре, прибежище Элизабет, детей подземелья и Розмари, скорее напоминает крепость: снаружи — вооруженные полицейские, внутри — сотрудники службы безопасности, камеры, отслеживающие каждый дюйм, чтобы держать мировую прессу подальше от самой знаменитой в Австрии семьи.

Этот психиатрический центр по праву считается одним из лучших в Европе. Но у него мрачное прошлое. Призраки эсэсовских убийц продолжают следить за палатами, в которых семьи делают первые, неуверенные шаги на пути к выздоровлению. Во времена Третьего рейха клиника была центром эвтаназии, где «бесполезные едоки и прихлебатели» государства — умственно и физически отсталые, с генетическими нарушениями, а зачастую и просто медленно мыслящие — безжалостно убивались все теми же добрыми австрийцами, которые приветствовали повсеместное уничтожение евреев во время Второй мировой войны.

«Первым шагом на пути искоренения унаследованных и душевных заболеваний была стерилизация» — такова запись в журнале, запечатлевшем нацистский период. Почти триста сорок человек погибли в результате смертоносных инъекций в этой клинике. Пациентов отправляли также и в Гуггинг, недалеко от Вены, где доктор Эмиль Гельни прославился своими убийствами. Доктор Гельни посетил клинику в Мауэре в 1944 году, чтобы своими руками убить тех, кто, по его мнению, был «лишними ртами». Он умертвил по меньшей мере тридцать девять человек такими средствами, как веронал, люминал и морфин. В конце войны Гельни бежал в Вену, оттуда — поначалу в Сирию, а затем в Багдад, где работал врачом и мирно скончался в 1961 году, причем жертвы его остались неотомщенными.

Элизабет казалась намного старше своих лет, лишившись почти всех зубов, страдая от хронического авитаминоза и внутренних шрамов, полученных отчасти в результате неправильных родов, отчасти — в результате нежелательного сексуального контакта. У мальчиков, Штефана и Феликса, атрофировалась мускулатура. Вначале они особенно тяжело переносили дефицит витамина D, и им назначили строгую программу упражнений. У всех кожные покровы были обескровлены, они страдали разными формами заболевания десен, повреждением сетчатки глаза и хроническим гипотонусом иммунной системы.

Но все это внешнее, видимое. Найти ключ к тайнам их истерзанного мозга гораздо сложнее. Терапия может растянуться на годы, вплоть до старости, и будет стоить не одну сотню тысяч евро.

Хотя Элизабет и ее дети испытывают радость от свежего воздуха и солнечного света, голубого неба и открытых дверей, душевные раны вряд ли когда-нибудь затянутся. Возможно, только маленький Феликс избежит демонов прошлого. Он уже не раз доводил больничный персонал до слез своим искренним изумлением перед распахнувшимся миром. Никакие компьютерные игры не нужны: простая поездка в машине и мимолетный взгляд на грозовые облака приводят его в неподдельное изумление. Врачи считают, что он достаточно быстро поправится.

Одной из самых нелегких задач было заставить Элизабет вернуться к слову, начинающемуся на «У» — уважение. Прежде всего имеется в виду уважение бывшей узницы к самой себе. Отец с корнем вырвал у дочери это чувство.

Наташа Кампуш — единственный сходный случай, к которому могут апеллировать эксперты. Похищенная в 1998 году в возрасте десяти лет, она восстала после восьми с половиной лет заключения, освободившись из рук своего истязателя, Вольфганга Приклопиля, в 2006 году.

Кампуш хранила в величайшей тайне факты своего заключения. Она никогда не говорила о своих подлинных чувствах к своему похитителю. Весной того года некая австрийская газета опубликовала материалы полицейских допросов, в которых Кампуш признавалась, что некоторые совокупления происходили по взаимному согласию: она до сих пор носит его фотографию в сумочке; она рыдала над его гробом, когда он покончил