смешком, — просил же Сева нестандартные методы”.
Не знаю, сколько я так двигался, субъективное восприятие времени было сильно искажено, но момент, когда произошло соприкосновение со стенками тайной комнаты, я почувствовал замедление, и как только эти ощущения пропали, тут же убрал окружающую меня силу, вываливаясь в большое помещение.
Под ногами что-то хрустнуло, и глянув туда, я увидел искрошенный почти в пыль тяжёлым сапогом череп скелета в богато расшитых одеждах, что лежал на полу. Сойдя с останков, принадлежавших неизвестному, я огляделся, отмечая, что комната, скорее всего, была личным кабинетом, о чём свидетельствовали большие, до потолка, книжные шкафы полные книг, массивный стол и кое-какая мягкая мебель, на удивление, весьма достойно пережившая тысячелетнее хранение.
— Эй, Сева, мы на месте, — крикну я, поднимая голову вверх, в поисках дыры в потолке, через которую сюда проник, но улыбка медленно сползла с моего лица, когда я понял, что никакой дыры там нет.
— Да ну, как так-то! — я засуетился, подбежав к столу, с натугой потянул на себя, с диким скрипом заставляя тяжеленную мебель сдвинуться с места. Затем залез на него и несколько раз, подпрыгнув, потыкал рукой в потолок. Но нет, это была не иллюзия, и никакой дыры там не было, ладонь встречала прохладная металлическая поверхность.
Ещё раз, мысленно прокрутив в голове все свои действия, я застонал от бессильной злости. Похоже, я просто сотворил какой-то близкий аналог теневого покрова. Только если теневой покров никак самопроизвольно положение в пространстве не менял, то мой вариант целенаправленно проваливался куда-то к центру планеты. Вот был бы номер, если бы я промахнулся и очухался только на полпути к ядру, в окружении раскалённой магмы.
— Мда, хотели как лучше, а получилось как всегда, — повторил я вслед за незабвенным Черномырдиным его крылатую фразу.
Почесал затылок.
— И как теперь выбираться?
Напрашивалась идея повторить опыт, вот только надо было поменять как-то гравитационную составляющую, плюс на минус, так сказать, чтобы вознестись на антигравитационной тяге. И желательно не в стратосферу.
Вот только подумать мне не дали.
— Внимание, нарушитель! — раздался из ниоткуда женский голос, а затем, прямо передо мной материализовалась призрачная женская фигура, полная копия личностной матрицы коменданта южного центра обороны во всём кроме пола.
Черты лица её были искажены гневом, и вся поза недвусмысленно выдавала готовность к бою.
— Постой, я свой, — попытался было остановить ту я, выставляя вперёд ладонь с кольцом на пальце, но призрак на это совершенно внимания не обратила.
А затем на меня обрушился чудовищной силы ментальный удар. Если бы не сработавший рефлекс, буквально выбивший меня в теневую форму, то мозги мои сейчас, наверное, уже бы вытекали через нос и уши. Но и так, мне досталось прилично. Похоже защита кольца тут не работала совершенно. Что, в общем-то, и понятно. Древние маги явно не хотели, чтобы их оружие повернулось когда-нибудь, против них.
Но передышка была не слишком долгой. Я хоть и мог продолжительное время, благодаря резерву аватара, находиться под покровом, но, похоже, ментальная магия, хоть и с трудом, но продолжала на меня воздействовать. Ничем иным чувство всё возрастающего давления объяснить было нельзя.
“Сволочь! — яростно подумал я, говорить-то не мог, про гадскую систему охраны, — как же тебя вырубить?!”
А медлить было нельзя, потому что давление стало преобразовываться в болевые ощущения, весьма неприятные, и я, наплевав на всё остальное, принялся потоками проклятой силы буквально выжигать всё вокруг.
И в этот раз, у меня это прекрасно получилось как-то само собой. Совсем как у Вигира тогда.
Всё, чего качалась мутная пелена, тут же превращалось в прах и кабинет мгновенно перестал существовать, обращённый в пыль. Крепчайшие стены мгновенно покрылись, словно язвами, проеденными магией кавернами, кое-где вплоть до камня за ними.
Но боль только усиливалась. И почти ослеплённый ею, практически ничего не ощущая кроме неё, я буквально взорвался силой, волна за волной толкая от себя, вбивая в окружающее пространство.
Внезапно, боль пропала, ушло давление, разжимая сдавившие меня тиски и я, обессиленный, вывалился из покрова, рухнув с приличной высоты вниз, приземляясь на больно ударившиеся колени и выставленные рефлекторно вперёд дрожащие руки.
Я был выжат как лимон. Голова трещала и гудела как с дикого похмелья и простреливала болью в виски. Неимоверно хотелось пить. Но всё это было вторично, главное было, что я выжил. Вот только какой ценой…
Открыв глаза, я поначалу решил что ослеп, но затем, спустя несколько секунд, сообразил, что просто нахожусь во тьме, настолько полной, что не видно руки, даже если её поднести вплотную к лицу.
Кое-как вспомнив заклинание света из раздела трудовой магии, я зажёг над головой белый шарик разогнавший тьму вокруг меня.
Одного взгляда хватило понять, что самого главного центра управления, откуда верховный чародей следил за всей империей, больше не существует. Вокруг меня была сплошная каменная сфера диаметром метров в пятьдесят. Волны магии уничтожили всё, не оставив даже пыли, ни от командного центра, ни от кабинета верховного чародея, ни от личностной матрицы напавшей на меня.
Тяжело вздохнув, я прилёг на почти идеально гладкий, слегка изгибающийся пол, заведя под голову руки и прикрыл глаза. Хотелось полежать вот так, с полчаса, в тишине и покое и не думать о том, как я облажался. Опять.
Как я выбирался наружу, это была отдельная история, потому что напропалую фигачить силой я опасался, боясь ненароком зацепить людей на поверхности. Но выбрался, почти там, где и был, на отмеренном для эксперимента пятачке.
Аккуратно испарив последний слой камня, мрачный и хмурый я выбрался на поверхность, вдыхая свежий воздух и щурясь от яркого солнечного света.
— Паш? Ты нашел командный центр? Что там?! — налетел на меня с вопросами встревоженный Иквус, давно, похоже, не находящий себе места от беспокойства.
— Ничего, — со вздохом ответил я, стараясь не смотреть ему в глаза, — больше там ничего.
Глава 17
— Ну не переживай ты так, — уговаривал я Иквуса, в очередной раз пододвигая тарелку с закуской, которую тот упорно игнорировал, наливаясь тысячелетней выдержки вином, — что-нибудь придумаем.