ученики побаивались этого учителя и с ним нужно было вести себя аккуратнее. Ивану требовалось как можно быстрее понять, что здесь происходит и как говорят влиться в процесс. Легко сказать, но не так просто сделать, когда ты врываешься в незнакомый класс прямо в середине учебного года. В детдоме, в прошлом году Иван кое-как смог перейти из класса в класс. Можно сказать даже не перейти, а перевестись, на его оценки там особо никто не обращал внимания. В обычной школе, с нормальными учениками, ему походу придется учиться по-настоящему, чтобы получить аттестат. Эти мысли пугали его. Сможет ли он, справится ли? А урок тем временем продолжался, учитель, стоя у доски, долго и нудно что-то объяснял. Поначалу Иван пытался следить за тем что она говорит и даже делать краткие пометки в своей тетради, но его левая рука, уже отвыкшая от долгой писанины, плохо слушалась, поэтому вместо букв получались какие-то каракули. Но хуже всего было то, что Иван не понимал даже половины того, о чем говорил этот учитель. Все происходящее на уроке было для него мучительно и напоминало пытку, поэтому когда урок наконец закончился, и прозвенел звонок, Иван облегченно выдохнул, а затем устало откинулся на спинку своего стула. Следующий урок должен был проходить в том же классе, поэтому ему не требовалось никуда идти. На перемене весь остальной народ в классе начал делиться на небольшие группки, кто-то вышел из помещения, кто-то остался на месте. А Иван сидел неподвижно, все ожидая от них какого-то выпада в свою сторону. Знакомый в основном только лишь с правилами коллективов, пытающихся жить по «понятиям», он думал, что сейчас к нему должен подойти местный «вожак» или один из его шестерок и начать докапываться, пытаясь определить то место, которое «новичок» займет в новом коллективе, но время шло, а к нему никто не подходил. Иван аккуратно смотрел по сторонам, все его соседи по классу были заняты в основном лишь своими делами, особо не обращая на него внимания. Кто-то сидел, уткнувшись в свой телефон или планшет, кто-то что-то писал, кто-то просто разговаривал. Все это поначалу показалось Ивану весьма странным. Все же мир снаружи сильно отличался о того, к которому он привык и та модель жестокости , господства силы и выживания любой ценой, что была сплошь и рядом в детском доме, здесь уже не работала, либо работала, но как-то иначе. Иван даже почувствовал некое разочарование, от того с каким равнодушием его появление воспринял весь класс. Ведь никто не подходил к нему и ничего не спрашивал. Казалось, словно он вообще не существуют в этом месте. Что-то здесь явно было не так. Чтобы разобраться в происходящем, Иван решил задать вопрос сидящему за соседней партой, смуглому парню в инвалидном кресле:
– Слышь, а что здесь у вас постоянно так тихо?.
Тот удивленно взглянул на него из под узких стекол очков и спросил:
– Да, обычно так. А как должно быть?
– Никак. Не твое дело. Ладно проехали, – резко сказал Иван и отвернулся в другую сторону.
– Тебя как зовут-то ? – спокойно спросил у него смуглый парень.
– Ты что не помнишь? Сейчас же только что училка обо мне говорила, – раздраженно ответил ему Иван.
– Я не особо слушал ее, но вспомнил что наверное тебя зовут Иван. А точно вспомнил. Как же я мог забыть, такое простое имя, – извинялся тот. Если что, то меня зовут Игорь, а его и тут он показал на парня в соседнем ряду – Сашог.
– А почему Сашог ? – удивился Иван.
– Он поджаренный, – улыбнулся Игорь. Как-то его спросили о чем-то, он сказал «ожог», потом оказалось что в реале у него имя Саша, вот и получилось Сашог. А вообще он раньше был нормальный как все.
– Мы все нормальные – слышишь! Не говори мне никогда такое, – перебил Игоря Иван и зло посмотрел на него.
– Да, что ты кричишь на меня, первый день здесь, а уже права качаешь, – обиделся Игорь.
Он отодвинувшись от своей парты, и покатил на инвалидной коляске к выходу из класса. На полу, у входной двери был небольшой порог. Игорь не смог с первого раза перекатить свою коляску через него. Ему немного не хватило скорости, поэтому он пересек порог только передними колесами своей коляски и застрял посередине, в дверном проеме. Увидев это, Иван обернулся и посмотрел на всех остальных учеников в классе. Никто из них даже не пытался помочь Игорю. Все они лишь насмешливо переглядывались, либо делали вид, что вообще не видят этого. Иван понял, что по-видимому, в этом классе существовал какой-то негласный уговор. Все вокруг игнорировали этих трех странных парней с первых парт, которым немного не повезло в этой жизни. Нужно было помочь Игорю, поэтому Иван сам с трудом встал со своего места и опираясь на костыли пошел к выходу из класса. Он подошел к инвалидной коляске, в которой сидел Игорь и с силой перекатил ее через порог входной двери, после чего кто-то из учеников за его спиной зааплодировал и засвистел. Дверь класса с грохотом захлопнулась. Иван с Игорем оказались в широком школьном коридоре. Здесь было весьма шумно, всюду бегала детвора из средних и младших классов. А те, кто постарше спокойно стояли большими и малыми группами возле стен и у дверей классов. «Пройдемся до окна в конце коридора?» -предложил Ивану Игорь. «Ладно», – согласился Иван. Так они неспешно двинулись вперед. Иван сразу заметил, что его появление не осталось незамеченным, многие из учеников оборачивались и смотрели на него. «Не опускай взгляд» – сказал он Игорю, – Ты не хуже других. Смотри всем в глаза». Они прошли по коридору еще несколько метров, как вдруг позади них послышался низкий голос: «Что убогие, воздухом дышите? А кто вам разрешил выйти из класса?». Иван обернулся, за его спиной стояли несколько высоких, рослых парней из более старшего класса. Один из них – рыжий, со сломанным носом, насмешливо приказал им: «А ну-ка бегом в класс, а то с лестницы скинем». Услышав это, Игорь за спиной Ивана испуганно пробормотал: «Молчи, они ничего нам не сделают, просто немного поглумятся и уйдут». Но Иван не мог промолчать, воспитанный в жесткой школе выживания в детдоме, он знал – если ты дал слабину в первый раз, второго шанса у тебя уже не будет – тебя опустят и переведут в самую низшую касту». Вот поэтому он ответил, смотря прямо в глаза тому рыжему, как самому главному из своих противников: «А ты, я смотрю, хоть и с виду целый, но на