ней, с чесоткой.
Попрощавшись с волонтершей, которая могла бы еще долго рассказывать о «Лучших друзьях», я увидела Саммер, идущую со стороны одного из животных кварталов в нижней части «Пристанища». На талии у нее была повязана футболка, кожа слегка поблескивала от пота. Резиновые подошвы ее белых сандалий покрывала красная пыль. Увидев меня, она помахала.
– Чумовое местечко, – объявила она. – Я только что выгуливала двухсоткилограммовую свинью по кличке Трикси. Ну и работенка, скажу я тебе. Бросаешь еду, а она идет следом. Лишает затею всякого смысла, с другой стороны, кто я такая, чтобы судить о фитнес-мотивации свиньи? Как бы там ни было, Трикси виднее. – Она провела руками по юбке. – Я записала нас на завтра волонтерами в «Кроличий домик» и в «Сад попугаев». «Собачий городок» занят, но если получится кого-нибудь умаслить, мы сможем туда попасть. Я знаю, что на кошек у тебя аллергия, поэтому я даже не узнавала там насчет вакансий.
– Откуда тебе известно, что у меня аллергия на кошек?
Она посмотрела на меня и очертила в воздухе вокруг моего лица круг.
– Ты на себя посмотри.
Я не собиралась выяснять, как она почувствовала, что у меня легкая аллергия на кошек с тех пор, как в детстве у меня умер кот от почечной недостаточности. Впрочем, этого было недостаточно, чтобы дистанцировать меня от кошек. Разбираться в замыслах вселенной прямо сейчас у меня не было сил.
– Где Холли?
– Без понятия. Хватай сумку. Мне также удалось выбить для нас домик. А Холли со своим ядом пусть спит в кемпере. Душ, так и быть, она может принимать у нас, но не более того.
– Саммер, мы не можем так поступить с Холли.
– У нее слишком много негатива. Такая атмосфера мне противопоказана. Это как пассивное курение. Убивает быстрее, чем вейпинг.
– По-моему, это не совсем так.
– Почему вы все-таки подруги? Вы такая странная пара.
– Прежде ты сказала, что мы два сапога пара. Что верно?
– Перестань менять тему и отвечай на вопрос.
– Мне кажется, тема та же самая.
Я привыкла к тому, как быстро Саммер перескакивает с одной мысли на другую, и поэтому сказала:
– Мы всегда были подругами. С колледжа. Мы жили в одной квартире – Кэти, мама Арахиса, и мы с Холли. Холли была прикольной, Кэти – красивой и славной, а я, не знаю, вроде как была их питомцем. Я все время была за рулем. Следила за тем, чтобы ночью все вернулись домой.
Я могла бы изобразить нас какими угодно, но мне хотелось, чтобы у этой незнакомой женщины составилась правильная картина, точно она записывала все сведения в журнал для исторических целей. Я представляла себе Холли в двадцать один, ухмыляющуюся, такую уверенную в себе, а под этой довольной ухмылкой читалось другое, подрагивающее «Слава богу, что ты моя подруга. Без тебя я не была бы собой».
– Холли любила погулять?
– Да. Черт, она была очень веселой. Может быть, она по-прежнему такая, но не со мной.
Мне удалось заглушить печаль, которую я чувствовала после того, как наша дружба рухнула, но эта поездка все оживила. Словно то время в виде плоской сухой губки хранилось в копилке моей памяти. Эти дни единения капля по капле восстанавливали все воспоминания и эмоции. Например, когда мы сошлись после церемонии выпуска и подбрасывали в воздух академические шапочки с криком: «Мы это сделали!» И крепко обнимались, а я плакала на плече у Холли, облаченной в мантию. Или после, когда мы за ужином со слезами на глазах ели втроем клубничный десерт, и я ощущала сладко-соленую смесь радости и печали. В этот момент я была прямо там, заново проигрывая ту боль.
Саммер наблюдала за мной, скручивая косы в пучок и закалывая их на макушке. В ней самым раздражающим и очаровательным образом смешивались подростковая задорность и стариковская мудрость.
– И что произошло между вами?
Что я могла на это ответить? Мне в волосы залетел комар, и я слышала, как он пищит, пытаясь выбраться. Саммер освободила пленника и отправила восвояси.
– Мы… – Я замолчала. – Большой ссоры у нас не было.
Это было правдой. Мы не ссорились. Скорее распались. Думая о Холли, я всякий раз съеживалась при воспоминании о том, какой я тогда была наивной, незрелой и неопытной. Если бы тогда я понимала, что происходит, я бы ухватилась за хвост нашей дружбы, прежде чем она выскользнула у меня из рук. Я бы дернула на себя и все исправила. А теперь единственным способом исправить случившееся было путешествие во времени. Если бы я могла вернуться, я бы отложила интернатуру на месяц. Поехала за Холли, позвонила ее тете. Приехала к ней на стажировку.
Но эти поступки из разряда киношных, а когда тебе двадцать один, ты понятия не имеешь о том, каково это – годы жить без лучшей подруги, и пребываешь в уверенности, что все наладится. Молодость верит, что у нее куча времени, чтобы все исправить.
Честно говоря, будь у меня возможность вернуться во времени, я бы еще много чего исправила. Я думала о Джеффе, о том, что совсем его не знала. О нашем браке, но с этой мечтой все было непросто, потому что касающееся Мэдди я не изменила бы ни на полсекунды. Все эти мысли об изменении я стерла из головы.
– Ну, я вижу, ты знаешь больше, чем говоришь. Когда-нибудь тебе придется поговорить об этом.
Саммер прищурилась, глядя на меня с тем же выражением, как когда читала над моей головой какую-то невидимую историю. На этот раз читать было нечего.
– Я не скрытничаю. Не знаю, Саммер.
– Думаю, знаешь, мой кузнечик. Ты все знаешь.
Я покачала головой.
– Саммер.
– Тебе придется оттолкнуться от бортика и нырнуть в глубину бассейна. В противном случае ты вечно будешь висеть на кончиках пальцев и бояться.
С этими словами Саммер указала на тропинку, которая, вероятно, вела к домикам. Я взяла свой багаж и последовала за ней. Каким-то образом я вдруг почувствовала себя ребенком рядом с Саммер, точно должна была объяснять, почему испачкала руки и поссорилась на игровой площадке. Я семенила рядом с ней. Хотела ей показать, что не боюсь плавать на большой глубине.
– Если бы тогда мне сказали, что после выпуска мы с Холли не будем дружить, я бы подняла этого человека на смех. Расхохоталась и рассказала Холли, и мы бы вместе поржали. Чтобы мы чему-то позволили встать между нами? Да быть такого не