Читать интересную книгу Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг. - Армен Гаспарян

Некоторые сведения, которые могут облегчить работу на контрразведке:

1) Если кто-либо говорит, что он является представителем организации, насчитывающей свыше 100 членов, то он или преувеличивает мощь организации, или является представителем легенды. Если же говорится о сотнях и тысячах членов, то, безусловно, это легенда.

2) От каждого прибывшего следует требовать список главных руководителей и вообще всех членов организации, которых он знает, с указаниями их настоящих фамилий, имен, отчеств и адресов. Эти данные можно проверять через адресные столы.

3) Желательно иметь связь не с одной легендой, которая составляла бы военные материалы, чтобы сопоставлять получаемое из других мест, проверять последние.

4) Дезинформационное бюро Разведупра всячески уклоняется от дачи дислокации технических войск. Сведения, какие дивизии являются обыкновенного состава, какие усиленного, какая разница между теми и другими. Все эти сведения военнослужащему получить очень легко, и если он отказывается от дачи их, значит, он — сотрудник ПТУ...

5) Сведения ГПУ и Разведупра отличаются своей лаконичностью. Например, в случае переброски какой-либо дивизии обыкновенный информатор напишет об этом целые страницы... Дезинформационное же бюро ограничится только фиксированием самого факта переброски и изложит это в двух-трех фразах».

По плану Захарченко-Шульц были сформированы две боевые тройки. В первую, кроме нее, вошли Стауниц и Вознесенский. Они должны были совершить террористический акт в Москве, на Лубянке. Вторую, возглавляемую Ларионовым, дополнили Мономахов и Соловьев. Их целью стал Ленинград.

В ночь на 1 июня 1927 года обе группы благополучно перешли советско-финскую границу. Было условлено, что Ларионов нач-

нет действовать после получения известий об удачном завершении акции в столице.

10 июня 1927 года советские газеты опубликовали правительственное сообщение о провале попытки белогвардейских террористов взорвать жилой дом № 3/6 по Малой Лубянке. А спустя почти месяц подробности неудачной диверсии раскрыл заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода в интервью газете «Правда»:

«Организаторы взрыва сделали все от них зависящее, чтобы придать взрыву максимальную разрушительную силу. Ими был установлен чрезвычайно мощный мелинитовый снаряд. На некотором расстоянии от него были расставлены в большом количестве зажигательные бомбы. Наконец, пол в доме по Малой Лубянке был обильно полит керосином. Если вся эта система пришла бы в действие, можно не сомневаться в том, что здание дома по М. Лубянке было бы разрушено. Взрыв был предотвращен в последний момент сотрудниками ОГПУ.

Опперпут, бежавший отдельно, едва не был задержан 18 июня на Яновском спиртоводочном заводе, где он показался подозрительным. При бегстве он отстреливался, ранил милиционера Лукина, рабочего Кравцова и крестьянина Якушенко. Опперпуту удалось бежать. Руководивший розыском в этом районе заместитель начальника особого отдела Белорусского округа товарищ Зирнис созвал к себе на помощь крестьян деревень Алтуховка, Черниково и Брюлевка Смоленской губернии. Тщательно и методически произведенное оцепление дало возможность обнаружить Опперпута, скрывавшегося в густом кустарнике. Он отстреливался из двух маузеров и был убит в перестрелке.

Остальные террористы двинулись в направлении на Витебск. Пробираясь по направлению к границе, Захарченко-Шульц и Вознесенский встретили по пути автомобиль, направлявшийся из Витебска в Смоленск. Беглецы остановили машину и, угрожая револьверами, приказали шоферам ехать в указанном ими направлении.

Шофер товарищ Гребенюк отказался вести машину и был сейчас же застрелен. Помощник шофера товарищ Голенков, раненный белогвардейцами, все же нашел в себе силы, чтобы испортить машину. Тогда Захарченко-Шулъц и ее спутник бросили автомобиль и опять скрылись в лесу. Снова удалось обнаружить следы беглецов в районе станции Дретунь. Опять-таки при активном содействии крестьян удалось организовать облаву. Пытаясь пробраться через оцепление, шпионы-террористы вышли лесом на хлебопекарню Н-ского полка. Здесь их увидела жена краскома того же полка товарища Ровнова. Опознав в них по приметам преследуемых шпионов, она стала призывать криком красноармейскую заставу. За-харченко-Шульц выстрелом ранила товарища Ровнову в ногу. В перестрелке с нашим кавалерийским разъездом оба белогвардейца покончили счеты с жизнью. Вознесенский был убит на месте, Шульц умерла от ран через несколько часов.

Найденные при убитых террористах вещи подвели итог всему. При них, кроме оружия и запаса патронов, оказались гранаты системы «Леман» (на подводе, которую террористы бросили во время преследования за Дорогобужем, найдены тоже в большом количестве взрывчатые вещества, тождественные с обнаруженными на Малой Лубянке), подложные паспорта, в которых мы с первого же взгляда узнали продукцию финской разведки, финские деньги и, наконец, царские золотые монеты, на которые, видимо, весьма рассчитывали беглецы, но которые отказались принимать советские крестьяне.

У убитого Опперпута были обнаружены дневник с его собственноручным описанием подготовки покушения на М. Лубянке и ряд других записей, ценных для дальнейшего расследования О ГПУ».

В 1930 году появились новые подробности. Их сообщил отка-завшийся возвращаться в Советский Союз резидент И НО ОГПУ в Турции Агабеков: «Приехали сюда из-за границы три человека для связи со здешними контрреволюционерами. Из них, конечно, один наш. Все было предусмотрено. Мы подготовили фиктивных руководителей организации, конспиративные квартиры, явки и прочее, и вдруг крах! Приехавшие заграничные делегаты скрылись, и вместе с ними пропал наш агент. Вот уже два дня ищем их по Москве. Как сквозь землю провалились. А вчера ночью случайно обнаружилось в общежитии сотрудников ГПУ на Малой Лубянке, что весь пол у входа залит керосином, а в углу стоят два бидона и ящик динамита. Там же нашли подожженный, но потухший шнур. Видимо, все было подготовлено для взрыва, но фитиль потух раньше времени.

На следующий день в И НО ОГПУ поступил циркуляр, гласивший: «Всем сотрудникам ОГПУ. Означенных на фотографии лиц предлагается при встрече арестовать и доставить в комендатуру ОГПУ. Указанные лица являются белогвардейцами, проникшими в СССР с целью совершения террористических актов. Приметы: первый — высокого роста, худощавый, ходит в кепке, на руке носит непромокаемый плащ. Второй — маленького роста, в кожаной тужурке, сапоги со шнурками. Приложение: две фотокарточки».

***

Какую же роль все-таки во всей этой истории играл Стауниц? На мой взгляд, можно говорить о трех версиях:

1. С самого начала Гражданской войны он был сотрудником ЧК. Его разоблачения деятельности советской контрразведки — лишь продолжение выполнения задания. В этом случае он сделал все, чтобы террористический акт в Москве сорвался. Все остальное в этой истории — еще более талантливая фальсификация И НО ГПУ, чем в деле гибели Сиднея Рейли на границе. В эту версию вполне удачно вписывается и успех боевой группы Ларионова (о нем еще речь впереди). Жертвуя единицами, мы спасаем тысячи. Во все времена это был негласный девиз разведок.

Остается вопрос: какова же его дальнейшая судьба? Его вполне могли действительно убить в 1927 году. Скажем, Захарченко-Шульц. Могли якобы «по ошибке» контрразведчики. Мавр сделал свое дело...

С другой стороны, Стауниц вполне мог остаться живым и попасть под нож сталинских чисток десять лет спустя, как все участники «Треста» с Лубянки. А мог и не попасть. И благополучно пережить и хрущевскую оттепель с брежневским застоем под чужой фамилией. Коих у него было немало.

2. Условно назовем ее «официальной». То есть Стауниц — натура, склонная к измене. Сначала он офицер — за Веру, Царя и Отечество. Потом он красный командир — за трудовой народ и мировую революцию. Потом видный савенковец — за демократическую республику и за крестьян. Потом снова красный офицер. Больше того — тайный сотрудник иностранного отдела ГПУ. Потом белогвардеец, жизнь свою готовый отдать за свержения ненавистных советов. Это был последний поворот в его извилистой жизни.

Поверить в это сложно. Вообще вся биография Стауница больше напоминает хорошо написанный детектив, который держит читателя в неведении до последних страниц. У меня иной раз складывается мнение, что кто-то специально вписал в жизнь живого человека все эти фантастические хитросплетения.

3. Когда чекисты приняли решение свертывать «Трест», вполне могли пойти и на нестандартный в данной ситуации ход — использовать Стауница «втемную». То есть спровоцировать его на очередную измену своим идеалам, если, конечно, в отношении этого человека вообще уместно говорить про идеалы. Сделать это было очень просто. Стауниц был кассиром «Треста». Именно через его руки проходили суммы на самую успешную операцию советской разведки. И суммы были немаленькие. Вполне допускаю, что Эдуард Оттович не забывал и о собственном материальном благополучии. Он моги переправлять валюту за границу, пользуясь доверием Захарченко, где она оседала на его банковском счету. Очевидно, что во время «Треста» лубянс-кое начальство смотрело на такие шалости сквозь пальцы. Но когда настало время спускать занавес, вполне могло и намекнуть Стауницу, что пора держать ответ за разворовывание народных средств. Он не мог не испугаться. Он должен был спасать свою драгоценную жизнь, за которую он столько раз шел на предательства под дулами пистолетов. Но Стауниц не мог не понимать, что эмиграция ему не поверит. Это в лучшем случае. В худшем — пристрелят как предателя. Но побег с Захарченко давал хоть мизерный, но шанс на продление жизни...