Читать интересную книгу Бульон терзаний - Ольга Лукас

– Да ведь так и задумано! – воскликнул Владимир. – У Натальи Дмитриевны муж – навроде шпица. Поглядите, как она им помыкает.

– Не хочу быть вроде шпица! Давайте заменим фразу! Например – «Мой муж – красивый муж». Чем плохо? Жена красивей прежнего и муж у нее красивый.

– Давайте я скажу: «Мой муж – любимый муж», – и он будет доволен? – предложила Сапелкина.

– Ваш муж – капризный муж! – рассердился Владимир. – Говорите ему о любви дома, на работе, на прогулке в парке. Где угодно. А на сцене он будет прелестный – и точка!

– Предлагаю за это выпить! Чаю! – миролюбиво подытожил Федя.

Княжны дважды бегали на кухню ставить чайник. Таир заприметил на шкафу корзиночку, привязал к ней веревку, указывал сверху, какого ему хочется печенья, и подтягивал лакомство к себе. Евлампия Феликсовна расслабилась и вдруг начала рассказывать о преимуществах и недостатках разных типов садовых газонокосилок, да с таким жаром, что остальные и слова вставить не могли.

– Владимир Игоревич! – по-ученически подняла руку Ульяна, улучив момент, когда завкадрами отвлечется, чтобы глотнуть чаю. – А где «Чайка»? Помните, картина, которую вы мне показывали? Давайте спросим у всех, хорошая она или плохая?

– Она там, за шкафом, – оживился Владимир, – пусть достанет кто ближе сидит.

Доставать «Чайку» кинулись чуть не все гости – газонокосилки порядком их утомили, но спорить с грозной Эфой никто не решался. Когда картина была извлечена из целлофанового пакета, предохранявшего ее от пыли, голоса разделились: кому-то изображение показалась безобразной мазней, кому-то – веселой шуткой, кому-то оригинальной мыслью, кому-то…

В обсуждении не принимала участия только Елена.

Как-то вдруг одно с другим сложилось, совпало: Ульяна указала нужный поворот во двор и тот самый подъезд, хотя адрес был у Нины. Она что-то насчет «той кружки со слоном» вякнула. А теперь еще картина эта. «Карету мне, карету!»

Елена вышла в прихожую. Из комнаты доносились крики – решили устроить шуточный аукцион, каждый называл цену, за которую лично он готов купить несчастную «Чайку». «Она бесценна, бесценна!» – твердила Ульяна.

Он же артист. Он же со всеми играет, для каждого – отдельная роль. С кем-то индивидуально репетирует, расточая комплименты. Кому-то показывает картины с чайкой. Ядвига еще очень странно себя вела, как будто знает что-то, вдобавок с ним она почему-то на «ты». А он – с ней. У Нины нашелся адрес – тоже подозрительно. Нина хитрая, могла придумать историю про договор для отвода глаз.

Но они же так хорошо, искренне поговорили тогда, после фильма. Они поговорили? Это она поговорила! Слишком много о себе рассказала, пойди теперь узнай, что было лишним.

– Если вы хотите услышать мое мнение о «Чайке», то я бы прежде выяснил, сколько стоит холст и краски, – объявил Владимир, – то есть материал, израсходованный на картину. Столько бы и заплатил. И ни копейки за работу.

Едва слышно хлопнула входная дверь, но этого никто не заметил.

– А что это у вас за карта на стене? – набравшись храбрости, спросила одна из княжон, указывая на схему будущей гениальной пьесы.

– Это не карта. Это рабочий материал. Мы в театре разбирали одну пьесу, это не очень интересно, – быстро соврал Владимир. Никому нельзя знать про «Мир пустой» – не то сглазят! Как же он не догадался снять или хотя бы завесить схему? Сейчас пойдут смотреть, пальцами тыкать, выискивать и вынюхивать.

Владимир поспешно поднялся на ноги, откашлялся, привлекая к себе внимание – а вернее будет сказать, отвлекая его от схемы на стене. Все взоры обратились к нему. Он огляделся по сторонам и спросил первое, что пришло в голову, – но очень серьезным тоном, так, чтобы гости задумались и забыли про несчастный «Мир пустой».

– Господа, а где же у нас Елена Жукова?

Никто не знал ответа на этот вопрос. А в самом деле, где? Владимир вышел на кухню. Никого. В прихожей обувь стояла штабелями, одежда висела как попало, кто ушел, кто остался – не поймешь. Дверь уборной была приоткрыта, свет выключен. Хозяин подошел к входной двери – не заперто. Вышел на лестницу, но и там Елены не было.

Она уже далеко успела уехать, хотя на этот раз светофоры были не на ее стороне: только разгонишься – и уже снова красный. И стоишь, и стоишь, и думаешь, и думаешь. Пожалуй, следовало спокойно разобраться на месте, а не убегать, как укушенный Чацкий. В конце концов, Ульяна наверняка была давно, еще до того, как Владимир с Еленой сходили в кино. И потом – что такое один поход в кино? Да, они хорошо провели время и решили, что надо повторить. Елена уже мысленно распланировала свидания на полгода вперед, ведь не просто же так она приняла решение тратить на этого человека свое бесценное время. Но человек-то пока не в курсе! Надо ему объяснить! Вот прямо сейчас, зачем откладывать?

Елена набрала номер Владимира. Он в этот момент как раз вышел на улицу – чтобы проверить, на месте ли красный «ягуар». Мало ли, вдруг Елене понадобилось срочно достать из багажника какой-нибудь ящик шампанского? А тут джентльмен такой подходит и помогает этот ящик нести. Красиво? Не то слово! Элегантно? До жути!

Его телефон лежал на кухне, и Ульяна, которая снова вызвалась поставить чайник, машинально взяла трубку. У них в отделе было так заведено: чтобы не упустить заказ, отвечать на звонки, если коллега оставил телефон на столе и ушел. «Извините, я не туда попала» – сказала Елена, услышав на том конце женский голос. Но злополучная Ульяна узнала начальство и решила выслужиться: «Елена Борисовна, это я, Ульяна. Владимир занят. Что-то ему передать?» «Передай, что я срочно уехала по важному делу!» – ответила Елена и нажала отбой.

Она уже и телефоном его завладела! «Елена Борисовна, Владимир занят!» – подумать только. Хорошо хоть не «Вовусик в душике!».

Ни о чем не подозревающий режиссер вернулся с улицы и озабоченно спросил у гостей, не знает ли кто, почему Елена уехала, никого не предупредив. «А она только что вам звонила! – сообщила Ульяна. – Сказала, что уехала по важному делу!» Какой нужной она чувствовала себя в этот момент! Владимир успокоился: в самом деле, Елена Жукова – очень занятой человек, спасибо ей за то, что она вообще нашла время посетить его скромное обиталище.

Последних гостей он выпроводил уже около одиннадцати вечера. Отнес на кухню стол, табуретки, посуду. Чашки мыть – завтра! Нашел на подоконнике телефон, решил все-таки позвонить Елене, не соображая, что уже поздно.

Она ответила сразу:

– Хорошо провели время?

– Очень хорошо. Это ведь твоя… ваша идея – привезти их ко мне? Правда?

– Это общая идея.

– Да? Ну все равно приятно было. Я уже совершенно поправился.

Звякнула в мойке чашка, устраиваясь поудобнее.

– Еще не все ушли? – живо спросила Елена.

– Все, по счастью.

«Ну да, конечно. А посуду моет робот».

– Было интересно, но под конец – несколько утомительно для недавнего больного, – продолжал Владимир. – А я навожу порядок. Нашел телефон, решил лично сказать, как мне жаль, что вы так рано уехали. Ничего ведь не случилось?

– У меня? Абсолютно ничего. Я просто вспомнила, что не смогу пойти на ваш спектакль в следующую среду.

– Ну… ну мы придумаем что-то еще, правда?

– Спокойной ночи.

Глава двадцать вторая

Встреча с Капитаном

Утро началось так, что Владимиру захотелось лечь спать и перепроснуться заново или хотя бы проспать до завтра. В холодильнике кончилась вся съедобная еда – гости съели не только принесенное с собой печенье, но и все, что удалось наскрести по сусекам. И хозяин побрел в ближайший магазин. Зарекался уже много раз от этого сомнительного заведения, но тащиться в супермаркет за десятком яиц было лень. Да к тому же – время поджимало. В очереди толкнули, обхамили, в кассе обсчитали, на выходе из магазина облаял клокастый бобик, злой невыспавшийся студент метнул под ноги пустую пивную банку.

Владимир направился к дому, размышляя о воспитании. О том, что хорошие родители учат ребенка разным бытовым добродетелям: быть вежливым и предупредительным, думать о ближнем, а не только о самом себе и так далее. И полагают, что поступают правильно. Он сам пытался так Аню воспитывать, но педагогическое вдохновение настигало его нечасто, и из дочки выросло то, что выросло. Плохие же родители не учат ребенка ничему, только бьют его и ругают почем зря. И ребенок идет учиться на улицу. А там ему объясняют, что либо он всех, либо все – его. И кто побеждает в итоге? Тот, чьих родителей нельзя назвать хорошими. Разве справедливо это?

Еще по пути в магазин Владимир заметил, что с гаражом его опять что-то не так. Подошел поближе: ну точно.

Очередная творческая личность самовыразилась черным маркером по зеленой краске: «Извените, я на вашем гараже написал». Это бы еще ладно. Но какой-то борец за грамотность ключом или какой-то другой острой штуковиной исправил ошибку. Зачеркнул «е» в слове «извените», сверху нацарапал «и». Вот молодец-то, а! Так бы можно было оттереть надпись каким-нибудь домашним средством, а теперь снова придется доставать краски, кисточку. Спасибо тебе, культурный незнакомец! Интересно, родители тебя как воспитывали?