В тишине комнаты было слышно ее участившееся дыхание и, если совсем хорошо прислушаться, даже стук сердца.
— Ты глава дома Алиэто!
И, видят Звезды, это прозвучало почти как обвинение.
— Угадала, — признался я. И тут же получил удар в живот подушкой.
— Так нечестно! — возмутилась озаренная и попыталась стукнуть еще раз, но я со смехом перекатился по кровати, уходя от удара. Прости, Нэйти, ты умнее, я ловчее, каждому свое! — Ты мог бы мне сказать!
Подушка взлетела. Меткость Даркнайт Ирондель я уже успел оценить, поэтому и к такому удару был готов.
— Откуда мне было знать, что работники дома не знают имени его главы? — не удержавшись, я подсыпал дров в костер этой вспышки, любуясь искристым гневом озаренной.
— Я знаю имя главы дома! — возмутилась Нэйти. — Но откуда мне было знать, что в быту ты пользуешься Мэлрисом! Оно ведь даже не первое!
— Ты тоже сначала пыталась меня убедить, что тебя зовут Ирондель.
— Это другое!
Подушек на кровати было много. Но кто сказал, что Гранями можно пользоваться только для дела?
Когда я в мгновение ока возник за ее спиной и опрокинул, подмял под себя, Нэйти только охнула, уперлась ладонями мне в грудь и поделилась еще одним логическим наблюдением:
— Темные эльфы — ужасные существа. Обманывать не обманывая…
И все равно выгнулась навстречу, когда я наклонился к ее губам.
Нэйти уснула. Лежа на боку, свернувшись клубочком, и непослушная прядка, влажная после купания, прилипла к ее щеке.
Я разглядывал ее, и эта щека почему-то оказывала на меня совершенно убийственное действие: бело-розовая, округлая, щека спящей Нэйти выглядела какой-то удивительно детской. Темное полукружье ресниц, ладошка под щекой…
От этого зрелища почему-то ныло сердце и становилось трудно дышать — хотя, казалось бы, теперь, когда она здесь, у меня под боком и под защитой моего Дома, дышать должно бы стать легче.
“Отнюдь!” — как говаривал старый Корза, обнаруживал в моих рассуждениях критически опасную ошибку.
“Эиравель Тамиорн Амакиир Мэлрис Васарен эль-Алиэто, ты идиот!” — официально оповестил я Эиравеля Тамиорна Амакиира Мэлриса Васарена эль-Алиэто, и, донеся до него эту сверхважную, а также чрезвычайно своевременную информацию, закрыл глаза, подманивая сон.
Нынешний обещал быть… интересным.
Расслабиться, лежа на спине, почувствовать, как по телу волной расходится тепло, как растекается приятная тяжесть: выдрессированное тело послушно проваливалось в сон, а сознание, цепляясь за телесные ощущения, готовилось зацепиться за границу между ним — и бодрствованием.
Рядом со мной спала Даркнайт. Её присутствие было ярким, а сон окутан жемчужным сиянием.
Полюбовавшись на то, как отражается в моем восприятии драгоценная озаренная, я вздохнул:
“Мэл, ты идиот”.
Сообщив себе еще раз эту удивительную новость, я потянулся к ее сну, но не стал в него входить, а просто пошел, пошел, пошел вдоль…
Лишь едва-едва касаясь сознанием чужого устремления, как путеводной нити.
Не так-то просто удержать контакт с чьим-то бессознательным посылом: стоит только ослабить концентрацию — и потеряешь направление, чуть сильнее надавишь сознанием — и провалишься сквозь эфемерную ткань несуществующего сновидения.
Впрочем, найти нужный образ в спутанных видениях спящего сознания ненамного легче.
Я и не пытался: просто перебирал пути, один за другим.
Первая попытка оказалась неудачной, как и вторая. И третья. И десятая.
...на степь, выжженную солнцем до рыжины, я набрел, когда уже начал сомневаться, что задуманное сегодня мне вовсе удастся: сутки в двух мирах сменялись не одинаково, и общей ночи оставалось мало, да и вовсе не обязательно искомая особа сейчас спит...
И почти разом с этой мыслью ощутил призрачную границу чужого сна, увидел склоненные к земле рогатые головы и спины в сполохах пламени, и понял — нашел.
Камень с источенными ветром боками и плоской вершиной был достаточно велик, чтобы на нем с комфортом расположились пяток таких, как Таура Роше Янтарная — но она, слава звездам, была всего одна.
Янтарная-старшая то ли дремала внутри своего сна, то ли просто лежала, прикрыв глаза. Сухой стебелек, зажатый губами, алое платье (снова алое!) растеклось вокруг шелковой лужей.
Замерев на границе, я терпеливо ждал, пока меня заметят. Вламываться в сновидение к постороннему разумному — и без того грубое нарушение личного пространство. Не стоит усугублять бестактность этого поступка.
Янтарная, пожалуй, заметила меня довольно скоро — если не сразу же. Но предпринимать что-либо не спешила — только травинка качнулась туда-сюда.
Я замер в терпеливой неподвижности, разглядывая застывшее в полуденном жаре небеса.
Я никуда не спешу. Мне от нее ничего не надо.
Ей этот разговор нужен не меньше (а то и больше), чем мне.
Правда, общей для двух миров ночи осталось не более получаса, и когда это время истечет, я просто уйду…
— Зачем пришел? — сдув травинку, вмешалась в мои мысли Таура Роше.
Получив это признание, что моё присутствие для нее не секрет, я позволил себе проявиться в чужом сне.
— Таура Роше Янтарная, — мой голос звучал ровно, без излишней в данной ситуации торжественности. — Как глава дома эль-Алиэто, я даю тебе право прийти в мир Улариэ и получить в нем убежище и защиту. Пусть это сон — но в яви мои слова будут иметь ту же силу, и моё тебе предложение останется действительным.
Ветер подхватил мои слова и уволок за собой, но хозяйка сна, перетекшая из лежачего положения в сидячее, их услышала. Обняв колени и вертя многострадальную травинку уже в пальцах, она молча смотрела на меня, ожидая продолжения.
— Даркнайт Ирондель Янтарная принесла клятву верности моему дому. Теперь она под защитой дома и моей личной защитой.
Я подавил порыв добавить “Добралась без происшествий, кушает хорошо” — мы и без того выглядели, как два недолюбливающих друг друга родича, передающих друг другу ребенка.
— Браслет? — отрывисто спросила Янтарная, подавшись вперед.
— Был снят, до принесения клятвы и безо всяких условий с моей стороны, — не желая допускать двусмысленных трактовок ситуации, максимально четко обрисовал ее я.
И отчетливо увидел, как она расслабилась.
Чтобы тут же с непередаваемым ядом (каплей которого можно отравить океан средних размеров) уведомить:
— Благодетель! Отец родной!
Я хмыкнул, и сочтя, что и без того проявил максимально возможную в нынешней ситуации деликатность, шагнул вперед, оперся носком сапога на удобный выступ и запрыгнул и уселся на камне рядом с Янтарной княжной.
— Тебе не надоело? — уточнил я у нее сочувственно.
— Нет!
— А когда надоест?
Даже не знаю, что больше удивило Тауру Роше: подобная постановка вопроса или моя наивность:
— Скорее всего — никогда!
Я поболтал ногой, сощурившись и глядя вдаль.
Ветер гулял по степи, пригибая к земле сухие стебли, фыркали огненные звери, несколько самок и их царственный грозный супруг, необъяснимым образом, не пуская палом все вокруг себя, и сполохи, что то и дело ветер вырывал из гладких лоснящихся шкур, осыпались безвредными искрами…
Настроение было непозволительно хорошим: Нэйти в Алиэто-оф-Ксадель, она вошла в мой Дом и сделала это добровольно и осознанно, и даже ее шальной на всю голову сестричке только и остается, что язвить — очевидно, руки у нее связаны.
— Слушай, как ты ее вообще отпустила?
Вопрос был задан лениво и без расчета на ответ, но уж больно он вертелся на языке, и, к моему удивлению, Янтарная кисло созналась:
— Последствия необдуманных клятв.
Понятно. Я, в принципе, уже догадался, что маленькая беззащитная Нэйти умеет при необходимости брать за горло самых буйных...
Мы болтали ногами: я левой, Янтарная правой.
— Даже не спросишь, как она? — нехорошо, конечно, подначивать женщину, которой вывернули руки, запретив применять силу, но я и не обещал быть хорошим.