развела руками. – После меня у тебя нет шансов. У тебя судьба такая – донашивать.
– Ты. Врёшь.
– Конечно, вру, – снова легко рассмеялась Оксана. – Вы занимались сексом на столешнице в кухонной зоне? Черный гранит. Очень удобная высота, советую. Диван не рекомендую – узкий, и эти вставки лаковые – липнут к коже. А вот на кровати – отлично. Матрас упругий, ортопедический, не скрипит. Мне понравился японский стиль спальни и эти штуки в вазах. И вид из окна на Финский просто потрясающий. Вот там, в подушках, кстати, весьма неплохо, прямо у окна. Целоваться там точно классно. Вы целовались там? Очень романтичное место.
Словно нож воткнули куда-то в самый центр, в солнечное сплетение. Так больно, что не вздохнуть. То, что касалось только ее. Ее и Его. Оказалось, для всеобщего обозрения. Словно ее голой выставили посреди рынка. Смотрите, любуйтесь. Смейтесь.
– Неправда… – прошептала Кира. Невесть откуда силы взялись на неверие. На сопротивление.
– Как же ты любишь сочинять себе сказки про принцев и прикрывать ими обычное распутство! – Теперь без намека на улыбку и жестко произнесла Оксана. – Скажи, ты пробовала на вкус родинку у него на животе? Чуть ниже и правее пупка? О, эта мушка дорогого стоит, – передразнила фразу из известного кинофильма.
Кира не пробовала губами эту родинку. Не до того было. Но Кира знала, что она там есть, именно там – чуть ниже и правее пупка. Она увидела ее еще в тот раз, когда полуголый Макс орал на нее у себя в квартире. Когда она сбежала от него. Зачем… зачем она снова вернулась в ту квартиру? Зачем?!
– Тварь… – Кира прошептала это, крепко зажмурившись. – Какая же ты тварь.
Повернулась. И пошла к дверям. Вслепую. Глаза были широко раскрыты, но перед ними – темнота.
Несмотря на несколько рассеянное состояние одного из совладельцев, встреча прошла удачно. Даже не просто удачно – кажется, они поймали фортуну за хвост. После встречи Костя развил даже для него фантастически бурную деятельность. Бесконечно кому-то звонил, третировал Борю Зеленского и самого Макса. Минуты от него не отдохнуть было. Драгин почуял кровь и рвал из-под себя. Если всё срастётся – они выйдут на совершенно другой уровень. В высшую лигу.
Но все-таки, как только Костя отвлёкся на Зеленского и исчез из кабинета, Макс, вместо того, чтобы сочинять пояснительную записку, схватился за телефон.
Занята?
Да.
Ладно, не отвлекайся на меня. Я тебе просто кое-что черкну, потом прочитаешь.
Макс отвернулся, посмотрел в стену. Может быть, не стоит так сразу? А, да какого черта! Ему не семнадцать, чтобы стесняться говорить о своих чувствах. К тому же его реально просто изнутри распирало. Не мог забыть того, что произошло. А с кем об этом говорить, как не с ней?
Знаешь, я сижу на работе. У нас тут дела нешуточные завариваются. Кажется, мы с Костей наконец-то пробили лбом стену. Но я всё равно думаю о тебе.
Макс потёр переносицу. На экране телефона это выглядело как-то совсем сопливо и слюняво. Ну да ладно. Это увидит только Кира, а Кира поймет.
Я смотрю в монитор, а вижу твое лицо. У тебя подбородок острый, ты в курсе? И ключицы тонкие. И очень нежное и красивое то, что ниже ключиц. Чёрт. Прости. В общем, моим любимым девочкам привет передавай.
Макс шумно выдохнул. Жарко что-то. Окно надо открыть. Поднялся с места и почувствовал, что довыпендривался. За все годы. Впервые. У него стояк. На работе.
– Макс, ты кончил? – в кабинет влетел омерзительно деловой Драгин.
– Кончил, блин! Два раза!
– Ты чего? – опешил Костя.
– Ничего, – Макс вздохнул. – Просто не дёргай меня каждые пять минут.
Костя пожал плечами, схватил какую-то бумажку со стола и снова умчался. Надолго? Вряд ли.
Макс открыл окно и вернулся на место. Холодный, уже с отчётливым привкусом зимы октябрьский воздух ворвался в кабинет. Но жаркая духота внутри не отпускала. Пах ныл так, что желание сжать себя там – хотя бы так, самому – было до зуда в ладонях. Приплыли, блин. Для полноты картины не хватало только себе сеанс рукоблудия на работе организовать. Помог долгий выдох. Глоток ледяной воды из кулера. А если и это не поможет – надо будет попросить Драгина дать пару раз по морде. Должно помочь, а Костян даже с радостью согласится.
Посмотрел на телефон. На открытую на экране монитора пояснительную записку. Последнее сообщение. А потом он начнёт работать.
Не знаю, как доживу до вечера. Скучаю по тебе безумно. Не отвечай. Я знаю, что ты тоже. Всё, не отвлекаю. Мне тут тоже надо еще пару гор свернуть.
Погасил экран телефона и решительно повернулся к богопротивной пояснительной записке.
От воя автомобильного сигнала зазвенело в ушах. В последний момент Кира резко вывернула руль вправо, и, оглушительно гудя, «КамАЗ» со щебнем промчался мимо. В полуметре. Запоздало заколотилось сердце и намокла спина, реагируя на полетевший по артериям адреналин. Она. Только что. Чуть не укатала. Себя. Под «КамАЗ».
Серый «субарь» резко прижался к обочине, Кира выскочила из машины. Ошалело огляделась по сторонам, словно не могла понять, где находится. Принялась рыться сначала в карманах, потом вытащила из машины сумочку. Прикурила дрожащими пальцами.
Нельзя. Ну, нельзя же в таком состоянии за руль садиться! Подумаешь – снова влюбилась. Подумаешь – снова предали. Жить-то всё равно хочется. Очень хочется.
Следом за первой она сразу прикурила вторую. Пальцы всё еще дрожали. Зазвонил телефон. Никого не хочет слышать. Никого! Но телефон всё же вытащила. Мама.
– Привет, мам.
– Кирюша, с тобой всё в порядке? – Голос матери в трубке встревоженный.
– Конечно, – глубоко затягиваясь. – Что со мной может случиться?
– Не знаю… У меня только что сердце прихватило – даже в глазах потемнело. Кирочка, точно всё в порядке?
– Валокордин выпей. А со мной всё в порядке.
Теперь – да. Живы будем – не помрем.
– Кирюша, ты где сейчас?
– Я еду домой.
– Хорошо. Будь осторожна. Кира… – Тон у Раисы Андреевны неуверенный. – А, впрочем, неважно. До вечера, родная.
– До вечера, мама.
У Киры есть хотя бы один человек, ради которого стоит жить – это мать. И вообще – чушь всё. Макс ей верность хранить не обещал. Вообще ничего не обещал. Ну, подумаешь, переспал с двумя сёстрами по очереди. Не одновременно – и на том спасибо. Ведь лично ей, Кире, Макс ничего плохого не сделал. Ничего ведь, правда? И даже кое-что хорошее сделал. Отличный секс можно записать в актив. Отличный секс. И только. И всё. И на этом – всё. Кира заморгала часто, сгоняя слезы. Чёрт, это сигаретный дым в глаза лезет.
Пиликнул забытый