Часа через два «нохчи» выкинули белый флаг, принесли ультиматум, где предлагали нам сдаться. Мы ответили по-спецназовски. Через некоторое время по нам пустили неизвестный газ. Слезились глаза, были приступы кашля. Но, слава богу, сильный ветер погнал его дальше и выдул эту дрянь от нас. Потом была еще пара перестрелок, никого не убили, никого не ранили. Мы начали обсуждать, каким путем будем отходить.
Ночь прошла спокойно, где-то вдалеке веером расходились трассеры, наверняка какой-нибудь пьяный вояка поливал в разные стороны.
19 августа 1996 года.
Мы снова получаем задание. На этот раз мы должны доставить на один из КПП медикаменты и продукты питания. Парни на этой заставе могли вскоре концы отдать без еды.
Но что-то беспокоило нас. Что-то, что мелькает на задворках нашего сознания, чему нет названия. Но это что-то иногда подсказывает об опасности. И вот это ощущение нависшей над нами угрозы не проходило. Оно заставляло нас внимательно собираться и собирать снаряжение.
Задание было совместным. Мы с бойцами отряда, приданного нам, на двух БТР шли к городу Грозному. Населенный пункт Ханкала — начальная точка нашего маршрута, и пригород Грозного незаметно для нас перешел в улицы города.
Оба бронетранспортера двигались почти вплотную друг к другу, причем второй бронетранспортер почти все время шел скрытый облаком пыли, поднятой из-под колес первой машины. Вот проехали федералов. Теперь мы на чужой территории.
Наша маленькая колонна шла по одной из центральных улиц. Впереди перекресток. Сердце сжимается от предчувствия. Слишком уж спокойно и тихо. Решаем на перекрестке не останавливаться, а проскочить на скорости.
Но при повороте машины все же замедлили ход, и сразу же воздух разорвали выстрелы автоматов и снайперских винтовок. Выстрелом снайпера был ранен в обе ноги наш санинструктор ефрейтор Александр Сошелев. Боевики вели огонь с верхних этажей девятиэтажного дома. Мы открыли сильный ответный огонь по окнам этого дома. Нас спасла только скорость.
При той скорости, на которой мы шли, головной бронетранспортер не вписался в поворот, что и спасло его от прямого попадания выстрела из гранатомета. Граната пролетела всего лишь в полуметре над броней БТР и взорвалась в двух метрах от него, контузив и ранив осколками в голову водителя первой машины. Неуправляемая машина на полном ходу врезалась в железный забор. От сильного удара десант, находившийся на броне, еле удержался на машине, а вот наш старшина Олег Ободчиков сильно повредил ногу, ударившись обо что-то. Вторая машина остановилась рядом с первой и, словно в отместку за повреждение первого бронетранспортера, открыла ураганный огонь по боевикам. Десант обеих машин по команде «К машине!» занял оборону за БТР и присоединил огонь своего оружия к огню бортового вооружения БТР. Санинструктору и водителю БТР оказали первую медицинскую помощь. Истекающего кровью санинструктора уложили на носилки и бегом, под прикрытием шквального огня, перенесли к ближайшему госпиталю.
После этого БТР решено было перегнать с открытого места в укрытие, на заставу, которая, на наше счастье, оказалась неподалеку. При перегоне выяснилось, что первый бронетранспортер при обстреле и от взорвавшейся неподалеку гранаты получил повреждения. Систему вращения башни начало часто заклинивать и, что еще хуже, у машины выбивало все передачи, кроме второй.
Застава, на которую мы попали, ужаснула нас. Буквально все бойцы и их командир тоже болели желтухой. Командир заставы предупредил нас о том, что к нему лучше не приближаться, так как у него последняя стадия болезни, за которой последует смерть. Кроме болезни их еще мучил голод. Бойцы ходили полуголодные, как тени.
Исходя из этого и из-за имеющихся у нас раненых, после долгого спора решено было разгрузить продукты и медикаменты на этой заставе. После разгрузки мы стали готовиться к обратному прорыву на базу.
Мысли об обратном пути наполняли нас тревогой и неуверенностью. При той скорости, какую можно было ожидать от поврежденной машины, мы становились отличной мишенью для боевиков.
При подъезде к перекрестку, на котором нас обстреляли, мы выпустили дымы, и под их прикрытием проскочили в «зеленку», окончательно скрывшую нас от наблюдения противника. По мере продвижения вперед с нас спадала противная дрожь напряжения. Мы несколько подрастеряли осторожность. На этом и подловили нас боевики. Уже видны были позиции федеральных войск, когда из-под забора, тянувшегося вдоль дороги, ударила автоматная очередь. Ею был сражен старшина — боец из 8-го отряда. Пуля попала ему под бронежилет и вышла из аорты, перебив ее. Смерть была мгновенной.
Мы тут же открыли огонь из автоматов и подствольников по забору. Через секунду нас обстреливали уже с нескольких сторон. И так же внезапно, как началась, перестрелка прекратилась.
Уже при подъезде к федералам на особенно большой кочке бронетранспортер взбрыкнул, словно необъезженная лошадь, и с его брони сорвало рядового Сергея Сенцова, нашего бойца. Мгновенно вскочив на ноги, он благополучно догнал машину.
Исход этой операции был таков: один убитый и двое раненых, но задачу свою мы выполнили.
22 августа 1996 года.
В 9 часов утра мы получили приказ выделить от нас гранатометчиков и их помощников. Сообщили также, что будут испытываться в боевых условиях новые выстрелы к ручным гранатометам.
Выезд снова был совместным. На бронетранспортерах мы выдвинулись в город Грозный, присоединившись по пути к приданной нам бригадной разведке и отрядовцам. По прибытии на место нас разделили. Нас оставили в резерве, а отрядовцев и разведку в составе штурмового отряда выдвинули в район площади Минутка. Долго нам в резерве прохлаждаться не пришлось.
При атаке на штурмовой отряд был обрушен настолько плотный огонь, что отряд был вынужден залечь. В основном боевики вели огонь из снайперских винтовок. Но изредка постреливали из подствольников и гранатометов, а также и из автоматов. Штурмовой отряд залег у железнодорожного переезда и продвинуться вперед был не в силах. Нас сняли с резерва и дали приказ разнести два стоящих на площади гаража, из-за которых велся основной обстрел. После такого приказа нас обуяло сомнение. Штурмовой отряд был обстрелян и остановлен, что уж говорить о нас, но спецы приказы не обсуждают, а выполняют. Может, мы и станем той переломной силой, которая поможет штурмовому отряду в его продвижении вперед.
Выдвигались мы под прикрытием БТР. Но именно он-то и привлек к нам внимание боевиков. Было такое ощущение, будто «нохчи» стреляют из всего, что может стрелять. Мы поспешно отошли на исходный рубеж, откуда снова выдвинулись, уже по-пластунски, к железнодорожному полотну. Преодолев последний участок, мы достигли огневого рубежа и произвели три выстрела из гранатометов. Подорвали два указанных гаража, чем очень помогли продвижению штурмового отряда. Затем мы снова вернулись к своей группе. Думается, боевикам не очень понравилось столь быстрое восхождение своих соотечественников на небо.
На том месте, где мы стояли, опять же долго ждать не пришлось. По нашему зданию был открыт довольно сильный огонь из гранатометов и подствольников. Здание, казалось, застонало от множества попаданий гранат. Мы в срочном порядке смылись из этого дома, больше опасаясь погибнуть от обвала, чем от взрывов.
Заночевали мы в одной из бригад. Ночь проспали, как говорится, без задних ног. За день так набегались, и в нас столько раз стреляли, что нам было даже все равно, что может случиться с нами во сне.
На следующий день нас «подорвали» с утра пораньше. Был дан приказ нашей группе в составе пяти гранатометчиков выдвинуться на улицу Филатова и пятью выстрелами поразить огневые точки боевиков, дабы те почувствовали себя не очень уютно на своих позициях. Как мы поняли, это была чисто психологическая операция, нужная лишь для того, чтобы поиграть на нервах «нохчей».
Но приказ был отменен комбригом 101-й ОБРОН. Оказалось, что шли мирные переговоры о прекращении огня, а наша акция была бы расценена «нохчами» как провокация, и переговоры были бы сорваны.
Начинало вечереть, когда мы подумали, что неплохо было бы позаботиться самим о своей безопасности. Решили выставить свой караул, а для верности еще и заминировать подходы к нам сигнальными минами.
Предосторожность не оказалась лишней. Около двенадцати часов ночи, когда мы еще не спали, метрах в пятнадцати сработала сигнальная мина. Нас словно ветром сдуло по укрытиям, откуда мы открыли беглый огонь в то место, где сработала мина. Так как ответный огонь боевики явно не торопились открывать, мы решили поберечь свои боеприпасы для более определенных целей и прекратили огонь.