Читать интересную книгу Отбросы - Шон Хатсон

Голоса в голове снова набирали силу.

Глава 30

Пирс сидел в приемной главврача, нервно сжимая руки. В просторной комнате с белыми стенами стояло три кожаных кресла, в углу секретарша стучала на старой машинке «Империал». Неприятный треск машинки напоминал серию микровзрывов. Лицо секретарши, пухлой женщины лет сорока, с седеющими, гладко зачесанными волосами, покрывал толстый слой косметики, и оно блестело при ярком свете флюоресцентных ламп. На ее столе стояла кружка с надписью, выполненной большими красными буквами. Гарольду было интересно, означает ли то, что там написано, имя секретарши: «Джун»[4]. Она то и дело поглядывала на Гарольда, и он, машинально прикрывая рукой изувеченную щеку, пытался избежать ее взгляда. Она тепло улыбнулась ему, и Гарольд робко ответил ей тем же. Он ерзал на своем сиденье, производя не слишком мелодичные звуки, стараясь сидеть спокойно, но ему это плохо удавалось. Он взглянул на настенные часы за спиной секретарши: четыре двадцать шесть. Под ними висела картина, смысл которой Гарольд не мог понять. Разрозненные квадраты, разбросанные как попало. Совсем не похоже на те картины, которые сам Гарольд писал в отделении трудотерапии.

Какими далекими казались теперь те дни. Тогда он чувствовал себя частью лечебницы. У него были приятели, и, что еще важнее, его не обременяли обязанности, как сейчас. С тех пор, казалось, прошли миллионы лет. Теперь он в ожидании сидел перед кабинетом главврача, мысленно возвращаясь к недавним событиям, когда помогал выкапывать из могилы зародышей, которых с такой заботой пытался уберечь от злой участи. Он хотел спасти их, а теперь боялся, что его за это накажут. Гарольд прикрыл глаза и прислонился затылком к стене. В голове опять шумели знакомые голоса.

Он выпрямился, открыл глаза. Оглянулся, словно ожидая увидеть собеседников, но тут же вспомнил, что голоса звучат в его собственной голове.

Он с трудом проглотил слюну.

Громко зажужжал зуммер, и на приборной панели на столе секретарши загорелся зеленый свет. Она щелкнула выключателем, и Гарольд услышал ее голос по селектору. Потом она подняла глаза на Гарольда, опять улыбнулась ему и попросила пройти в кабинет. Он кивнул, встал и двинулся к двери, покрытой лаком, расположенной справа от него. На ней висела табличка:

ДОКТОР КЕННЕТ МАКМАНУС

Гарольд постучал и услышал приглашение войти. Шагнув в кабинет, он увидел Брайана Кэйтона, а также Макмануса, сидевшего за огромным столом из красного дерева. После обмена приветствиями Гарольду предложили сесть. Макманус был крупным мужчиной, высоким и сильным, с запавшими щеками и блестящими зачесанными назад черными волосами, росшими на лбу вдовьим треугольником[5]. Его близко посаженные глаза тут же пригвоздили Пирса к стулу и напомнили ему почему-то противотуманные фары, в отличие от которых, источали бледно-серый свет.

— Пирс, правильно? — осведомился Макманус со слабой улыбкой.

Гарольд кивнул.

— Сколько вы уже у нас работаете?

— Два месяца, сэр, — ответил Гарольд, опуская голову. — Возможно, чуть больше.

— За это время вам поручали ликвидировать останки эмбрионов после абортов, не так ли? — слова прозвучали резко, почти обвинительно.

Гарольд сглотнул.

— И вы действительно доводили эту процедуру до конца? — неумолимо допытывался Макманус.

— Я исполнял все, как мне было ведено, сэр, — ответил Гарольд, чувствуя ноющую боль в затылке.

Макманус кивнул в направлении Кэйтона, сидевшего слева от Гарольда.

— Мистер Кэйтон сообщил мне, что вы пытались помешать ему уничтожить мертвый эмбрион, — тоном приговора произнес врач. — Это правда?

— Я неважно себя чувствовал в тот день, — безразлично ответил Гарольд, тупо уставившись единственным глазом на Макмануса. Он пребывал в сумеречном состоянии, его рот открывался и закрывался, произнося слова, исходившие будто бы вовсе не от него.

— Сколько раз вы пытались помешать процедуре уничтожения зародышей?

— Я не делал... Я не пытался больше никого останавливать... — Слова звучали медленно, монотонно, будто произносились с усилием. И врач, и Кэйтон заметили это.

— С вами все в порядке. Пирс? — поинтересовался Макманус.

— Да, сэр, — заверил его Гарольд.

Доктор и Кэйтон обменялись озадаченными взглядами.

— Пирс, это вы похоронили тела в поле? — напрямик задал наконец вопрос Макманус.

Гарольд замешкался с ответом, на секунду прикрыв глаза, затряс головой.

— Почему нужно сжигать детей? — спросил Гарольд, вперясь в доктора таким взглядом, что тот отпрянул и тяжело вздохнул.

— Не могли бы вы минутку подождать в приемной, Пирс? — сказал он, глядя вслед санитару, который неуверенными шагами двинулся к выходу и тихо прикрыл за собой дверь.

— Пирс — единственный, кто мог воспрепятствовать сожжению эмбрионов и захоронить их на поле, не так ли? — обратился Макманус к Кэйтону.

— Да, сэр. Но одному Богу известно, как он это сделал.

— Думаю, более важно, почему он это сделал. Видимо, объяснение надо искать в его прошлом. — Доктор глубоко вздохнул. — Не вижу другой альтернативы, как уволить его. Это печально, но я рад, что вся эта история не попала в газеты.

— Пару лет назад в Германии произошел подобный случай, — заметил Кэйтон. — Только там они из останков делали мыло.

Макманус удивленно поднял бровь.

— Он живет на территории больницы?

— Да. В старом бараке.

— Что ж, боюсь, ему придется съехать.

— А что, если ему некуда, сэр?

— Это не наша забота, Кэйтон. Человек явно неуравновешен. Скорее всего, он окончит свои дни там, откуда пришел. Возможно, там ему и место. В любом случае, я не желаю, чтобы он оставался в моей больнице. — Макманус потянулся к селектору и что-то включил на панели, сказав:

— Пожалуйста, пусть Пирс войдет.

Врач сел за стол, переплетя пальцы на колене. Гарольд опять появился в кабинете, рассеянно выслушав известие о том, что ему придется уйти с работы. Когда же главврач упомянул, что Гарольду предстоит оставить и жилище, на лице санитара отразились какие-то эмоции. Его зрячий глаз на мгновение как бы вылез из орбиты, но сам он продолжал безмолвно сидеть в наступившей тишине. Короткое перечисление причин его увольнения закончилось, но Гарольд совсем и не слушал Макмануса: его внимание целиком сосредоточилось на голосах, обращавшихся к нему изнутри.

Макманус закончил тираду и откинулся на стуле, сперва взглянув на Кэйтона, потом на Гарольда.

— Мне жаль, что так случилось, Пирс. Я понимаю, у вас проблемы. Может, для вас будет лучше... — Он лихорадочно подыскивал слова, способные более или менее подсластить горькую пилюлю. — Будет лучше, если вы вернетесь в прежнее заведение? Я поговорю с доктором Винсентом. Уверен, что если вам некуда пойти, он поймет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});