Разве это проблема? Уж ее-то мы снимем изящным движением левого уха. Хотя для себя я решил, что обязательно позвоню маме и успокою ее.
– Оставайся здесь. Правда, в восемь утра надо будет уйти. Начальство может припереться… А хочешь, поезжай ко мне. Но лучше, если ты поедешь туда утром.
– Ну если ты настаиваешь, – она улыбнулась уже совсем без напряжения. Ах, какие у нее губы!
* * *
– Алло! Привет!
– Привет! – голос у Кольки, несмотря на поздний час, бодрый. – Как ты? Не плющит после вчерашнего?
– Нет. Но возникли некоторые обстоятельства, – я быстренько изложил ему последние события.
– Ого! – сказал он. – Я чего-то такого ожидал. Уж больно все хорошо было… Но чтобы так скоро. Да-а. И что собираешься делать?
– Есть ли у меня план? Целых три! – как говорил некий мистер Фикс. Но мне нужны твои связи. Первым делом надо узнать, где Кутузов. В городе или нет. Постарайся пробить по своим каналам. И еще, нужен быстрый способ заработать или занять денег.
– Ну-ну… Про Китайца-то узнать можно, а деньги… Такую сумму за месяц… Разве что под проценты занять. И то… Хотя кое-какие знакомые у меня есть. Пару дней мне дашь?
– Не вопрос. Главное – отдать бабки.
– Хорошо, я узнаю. Но обещать ничего не могу, сам понимаешь… В четверг на занятиях будешь?
– Конечно.
– Тогда там и поговорим. Я за это время подергаю за ниточки. Не дрейфь, Маса-сан! Что-нибудь придумаем. Танюхе привет!
– Натахе тоже. Давай ложись спать.
– Уснешь тут теперь… Ну пока.
– Пока.
Вот так мы и делаем дела. Раз-два и сгрузил на друга свою проблему, паршивец. Ладно. Я положил трубку и обернулся к Татьяне.
– Все пучком! Коляныч разведает, что к чему. В четверг, скорее всего, все будет известно.
Она чуть улыбнулась, и в глазах ее я увидел огонек надежды. Сволочью буду, если не помогу ей! Тем более что никто, кроме меня, не виноват в происходящем.
Ночь мы провели на черном кожаном мастодонте, по ошибке, наверное, названом диваном. Переживания сказывались парадоксально. Такой неистовой ночи у нас еще не было. Угомонились только под утро. Танюшка уснула у меня на груди, а я лежал и смотрел в темноту, обнимая ее нежные плечи. Вот ведь как странно устроены человеческие мозги. Моя жизнь, того и гляди, – пойдет прахом, а лежу тут и, как ни странно, – счастлив.
Глава 8
Санкт-Петербург. Наше время. Июнь
Колькины каналы разведки мне не понадобились. По крайней мере относительно Кутузова. Я сменился в одиннадцать ноль-ноль, откланялся и заторопился домой. Хотя торопиться не было никакой нужды. Танюшка, конечно же, еще спит. Любит она это дело.
Но я все равно спешил. Сбежал по эскалатору на «Маяковской», доехал до «Гостиного», перешел на «Невский проспект», вскочил в вагон… и оказался нос к носу со старым знакомым.
– Здорово, Леха!
Он повернулся, печально окинул меня взглядом и вяло ответил:
– Привет… Как дела?
Дежурный вопрос. Вряд ли Лехе это на самом деле интересно. Судя по виду, его сейчас ничего не волнует, и волновать не может. Потому как он явно с утра принял на грудь пару стаканчиков. Горе заливает?
– Ты чего такой вареный, а?
Леха испустил тяжкий вздох, и вагон наполнился сивушным духом.
– Как тут… На похорона-то мои придешь?
– Чего?.. Ты что, болен?
Он покачал головой и снова вздохнул, а я начал побаиваться, что потеряю сознание. Похоже, мой старый знакомый пьет уже не первый день. Когда мы занимались у Кутузова, он не пил совсем. То есть абсолютно.
– Если ты не болен, то с чего бы тебе помирать? Разве что от той гадости, которую ты хлещешь.
Он печально посмотрел на меня.
– И ты… Ленка мне всю плешь проела. Сын у нас… Денег нет… Я всем должен… Работы нет… Все х…во, короче… Вот грохнут, и все. Одна радость – семье денег дадут.
– Не пойму, что ты плетешь? Кто грохнет, кредиторы? Что, много должен? Ты ж здоровенный бугай, что значит – работы нет? Работы – вагон. Если спрыгнешь со стакана, я тебя устроить могу…
– Поздно уже. Вот если б мы на неделю раньше встретились…
Меня начало понемногу тошнить от его нытья. Стоит передо мной огромный, волосатый мужик. Плечи – вдвое шире моих, тоже не узких. Стоит и распускает нюни.
– Леха, я тебя не узнаю. Пару лет не виделись – и такая перемена. Объясни толком, отчего ты помирать собрался?
– Понимаешь, – сказал он, разглядывая носки своих замызганных ботинок, – я на бои без правил записался… Погоди! Это не те бои, про которые ты думаешь. Всякие там Конти-монти, Рэддевилы. Там все куплено. А если не куплено, то договорено. И кого попало, со стороны, не пустят. А пустят – хрена ты выиграешь, даже если победишь… Здесь другое. Денег даже за участие платят. Полторы тыщи зеленых американских рублей. Треть – перед боем…
Я удивился. И насторожился.
– Что-то многовато сыра. Мышеловки там рядом не наблюдается?
Леха моргнул. Казалось, он сейчас прослезится. Господи! Во что превратился один из сильнейших бойцов, которых я когда-либо знал!
– Ты прав, старина… Мышеловка это. И отказаться уже нельзя… Бои-то подпольные. Тотализатор… Победишь в первом круге – пять штук. Дальше по желанию… Кажется, так… Но там и правда – без правил! Убивают там…
– Что-то сильно на кино смахивает…
– Вот потому-то они и могут свой тотализатор крутить, что все так думают! А то бы эту лавочку прикрыли давно. Хотя разве их прикроешь… Сразу видно, все у них на мази… А и прикроют – они в другом месте всплывут. Слушай, просьба у меня…
Я приготовился услышать: «Денег займи». Но когда он закончил фразу, мне стало стыдно.
– Бой у меня через две недели, в пятницу. Ты позвони Ленке, а? Поддержи как-то… У меня ж в этом городе никого нет. Денег ей дадут, даже если меня того… грохнут. Но морально как-то…
– Понял, – сказал я. – Ладно. Но почему такие похоронные настроения? Я же знаю, как ты работаешь. Может, ты сделаешь своего супостата. Думается, по-настоящему реальные люди в таких делах не участвуют.
Леха усмехнулся.
– Работал, Игорь. Не работаю – работал. Я же лет семь не тренировался. Колено у меня травмировано… И вообще.
Есть такие люди. Вечно им не терпится легких бабок срубить. И чтобы приключений, приключений побольше. Но почему-то выходит так, что деньги из легких вдруг превращаются в очень трудные. Чреватые тюрьмой, а то и кладбищем… Да ладно кладбище! Закопают ведь неизвестно где или в бетон зальют… И концы в воду. Нет человека – нет проблемы.
Мне хотелось спросить: «А чем ты думал, когда подписывался под это дело?!» Наверняка – не головой. Но ничего такого не сказал, а просто записал телефон, втайне надеясь, что звонить по нему не придется. Может, обожрется Леха какой гадости, попадет в больницу, и вопрос сам собой снимется. А пока записывал телефон, вспомнил о своем деле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});