Монтана в растерянности смотрел на Доротею. Ему казалось, будто все его прежние представления о женщинах рушатся окончательно.
Глава 27
Розита не заметила, как начала высказывать мысли вслух! Находившийся рядом Тонио жадно слушал ее.
— Что все это значит? — восклицала девушка. — Где это видано, чтобы Эль-Кид так стелился перед женщиной? Боже милостивый! Что это на него нашло?
Ее слова потонули в гомоне пеонов и истошных выкриках бандитов Рубриса, наблюдавших за тем, как сеньориту Доротею вывели из дома в патио, где Монтана помог ей взобраться в седло великолепной лошади.
— Ты же видишь собственными глазами, что происходит, Розита, — нашептывал Тонио на ухо прекрасной танцовщице. — Посмотри, как он весь расплылся в улыбке перед ней. Гринго нравятся светлые волосы и голубые глаза, как у нее, не так ли? К тому же у нее целый воз драгоценностей и прочего добра. Так чего еще желать Эль-Киду?
Горящими глазами Розита посмотрела на Тонио. Она не произнесла ни слова, но он видел, как часто вздымается грудь девушки. Страдания Розиты вызывали в нем чувство злорадного удовлетворения.
Кид тем временем произнес речь. Оседлав рослого, узкогрудого словно острие ножа Эль-Капитана, он потребовал тишины. Все разом замолкли, стало так тихо, что было слышно, как огромные языки пламени, охватившего сарай, взлетали высоко в небо, будто крылья гигантской огненной птицы.
— Послушайте меня, друзья! — начал Кид. — Вспомните, доводилось ли вам хоть раз приветствовать кого-либо из Леррасов, кроме как под угрозой оружия или хлыста?
В ответ раздался дружный рев.
— Но вот перед вами сеньорита Леррас, — продолжал Монтана, — которая могла бы сбежать вместе с остальными, однако осталась, чтобы предложить себя в качестве выкупа за жизнь самого преданного друга пеонов, за народного героя, того самого бандита Рубриса, которого утром должны расстрелять как собаку у тюремной стены. Так, может, вы не пожалеете своих глоток и дружно поприветствуете ее?
Восседавшая на длинноногой кобыле Доротея с неподвижным лицом наблюдала за толпой. Сорвав с головы сомбреро, бандиты, издавая восторженные крики, махали ими в воздухе. Некоторые наиболее галантные кавалеры, вскочили на коней и закружили в бешеной скачке вокруг Доротеи, размахивая длинными цветастыми шарфами, которыми они обычно подвязывались, как кушаками. Однако, принимая почести, каких до сих пор не удостаивался никто из рода Леррасов, Доротея даже не улыбнулась.
Не дожидаясь, пока возбуждение толпы уляжется, Монтана стал отдавать приказания.
Из четырех десятков имевшихся в его распоряжении всадников больше половины уже изрядно накачались вином. Кид отрядил их сопровождать награбленное добро, а также перегонять огромные стада скота и нескончаемые табуны лошадей в горы, где все это потом будет строго оценено и распределено по скупщикам краденого в качестве контрабандного товара. При себе он оставил самых надежных, отчаянных сорвиголов, таких, как Вильяхен, Ороско, и этого выносливого пеона с грустным лицом, Хулио Меркадо. А поскольку такой благородной даме, как сеньорита Леррас, не пристало ехать в столь поздний час в мужской компании, по городским улицам ее должна была сопровождать Розита, если, конечно, обе стороны смогут договориться. Таким образом, вместе с Кидом в отряд набралось человек восемь, включая и юного Тонио Лэвери.
Маленькая кавалькада тронулась с места и, выехав из ворот главного патио, уже направилась к далеким ночным огням города, когда Кид услышал выкрики:
— Это он! Я его видел! Я узнал его!
Несколько пеонов пытались удержать своего разошедшегося товарища, но он вырвался из их рук и бросился к Монтане:
— Эль-Кид! Эль-Кид!
Кид натянул поводья и слегка повернул коня:
— В чем дело, братец?
— Опасайся удара в спину! — подбегая к нему, выпалил пеон.
Машинально схватившись за револьвер, Монтана круто развернулся в седле. Но позади был только Тонио, и он снова успокоился.
— Это он! Это тот самый человек! Он предатель! — не умолкал пеон. — Я видел его здесь, в аллее… Я видел и слышал, что он говорил!
Монтана заметил, как рука Тонио дернулась к ружью, и этот жест был равносилен признанию. Однако он громко сказал:
— Все в порядке, друг. Он был здесь по моему приказу. А как бы мы смогли захватить птичек врасплох, если бы не подсыпали приманку?
— Ах ты Господи! — воскликнул пеон. — Истинная правда! Выходит, что я круглый дурак, но я подумал…
— Спасибо тебе за заботу, — поблагодарил пеона Монтана. — Знаешь, если бы все были такими зоркими и бдительными, то мы бы знали обо всем, что творится даже в самых глухих уголках Мексики. Еще раз спасибо! Счастливо оставаться! — И, развернув коня, Кид поскакал вперед.
Среди его товарищей послышался легкий ропот. Их головы в тревоге повернулись к Тонио, в темноте сверкнули зубы и белки глаз — даже по намекам пеона они догадались, о чем тут шла речь.
Но Монтана не выказал ни малейшего признака беспокойства, и они успокоились. Да и кто бы осмелился судить победителя? Недовольный ропот стал стихать. Перешептываясь, бандиты превозносили находчивость Эль-Кида. Теперь все стало ясно как Божий день. Если сам Кид приказал Тонио скакать к Леррасу, то его предупреждение о наступлении отряда Рубриса выманило все вооруженное войско дона Томаса из поместья в каньон Григорио, где оно и попало в ловушку.
Вильяхен, виртуозно владевший ножом, принялся тихонько посмеиваться, приговаривая в такт хода своего мустанга:
— Вот это голова! Вот это атаман! Ну что за голова!
А Кид, по своему обыкновению, затянул песню. Когда он закончил, Розита прижалась своей кобылой к боку его жеребца.
— Но ведь это неправда! — прошептала она. — Ты ему ничего не приказывал… Он предатель! Он нас предал, и тебе это известно не хуже меня! Он и до этого предавал нас. Он дважды нас предал! Да будь у этой собаки десять жизней, я бы нашла, как отнять их у него одну за другой, да так, чтобы он не переставал выть ни на минуту!
На что Кид отреагировал так:
— Не понимаю, Розита, о чем ты? Но послушай, что я тебе скажу: прежде чем перестать верить другу, проверь его трижды.
— Да что ты такое говоришь? — удивилась девушка. — Хочешь, имея глаза, оставаться слепцом?
Вместо ответа, Кид снова затянул песню. Это была старинная мексиканская песня, которую необходимо подхватывать хором и сопровождать присвистом. И пелось в ней примерно следующее:
Скользит как тень по воде каноэ,
И лишь звездам слышен его плеск.
Свет костров на воде играет,
Кровавый отблеск костров на берегу.