У него расширились глаза, и я потянула спусковой крючок. Что-то ударило меня сзади, пуля ушла в сторону, а я оказалась лежащей на животе на дороге, и на спине у меня лежало что-то побольше хлебного ларя.
У меня отшибло дыхание. Но я повернулась, пытаясь наставить пистолет на то, что было у меня сзади. Если я сейчас чего-то не сделаю, мне уже никогда, быть может, не придется дышать.
На меня налетел мальчик, опуская вниз сверкающее лезвие. Пистолет поворачивался, но слишком медленно. Будь у меня в легких воздух, я бы закричала. Нож вошел в рукав моего жакета, я ощутила, как он впивается в дорогу. Рука оказалась пришпиленной к дороге. Я спустила курок, и пуля ушла в темноту, никому не повредив.
Я вывернула шею, пытаясь увидеть, кто или что сидит у меня на спине. Скорее что, чем кто. В красном сиянии стоп-сигналов машины его лицо было плоским, торчали высокие скулы и почти раскосые глаза, висели прямые черные волосы. Ему бы быть вырезанным из камня в окружении змей и ацтекских богов.
Он протянул руку и охватил пальцами мою правую, ту, что была приколота к дороге и в которой держала пистолет. Он вдавил мои пальцы в металл и сказал глубоким и тихим голосом:
— Брось, а то раздавлю руку.
И нажал так, что я охнула.
Ларри высоким и печальным голосом вопил.
Вопить — это хорошо, когда ничего другого делать не остается. Я поскребла по земле левой рукой, стягивая рукав вверх и обнажая часы и браслет с крестиками. Они блеснули в лунном свете. Вампир зашипел, но не выпустил мою руку с пистолетом. Я полоснула его по руке браслетом. Донесся острый запах горелого мяса, но вампир свободной рукой вцепился мне в левый рукав. Касаясь только рукава, он припечатал мою левую руку назад, чтобы я не могла тронуть его крестами.
Будь он новоумершим, от одного вида крестов он бы убежал с воплем; но он был не просто старым — он был древним. Чтобы снять его с моей спины, нужно было больше, чем просто освященные кресты.
Ларри снова вскрикнул.
Я тоже завопила, поскольку ничего другого сделать не могла, только разве что держаться за пистолет, чтобы вампир раздавил мне руку. Непродуктивно. Я была нужна им не мертвая, но раненая вполне сгодилась. Он мог бы раздавить мою руку в кровавую кашу.
Я выпустила пистолет, крича и дергаясь на ноже, которым был приколот мой рукав, пытаясь выдернуть из руки вампира свой левый рукав, чтобы вдавить в него кресты.
У нас над головой прогремел выстрел. Мы все замерли и поглядели на кладбище. Джереми Рубенс и компания нашли свой револьвер и стреляли в нас. Они думали, что мы в сговоре с монстрами? Или им было все равно, в кого стрелять?
— Алехандро, на помощь! — крикнул женский голос. Кричали сзади.
Вдруг вампир на моей спине куда-то делся. Почему — я не знала и не интересовалась. Я осталась наедине с ребенком-монстром, который склонился надо мной, глядя большими темными глазами.
— Разве тебе не больно?
Вопрос был такой неожиданный, что я ответила:
— Нет.
Вид у него был разочарованный. Он присел возле меня на корточки, держа руки меж бедер.
— Я думал тебя порезать, чтобы полизать кровь.
Голос его все еще был голосом малыша, и таким он останется всегда. Но знание в его глазах обжигало мою кожу как жаром. Он был старше Жан-Клода, намного старше.
В стоп-сигнал моей машины ударила пуля — как раз над головой мальчика. Он повернулся в сторону фанатиков с очень недетским рычанием. Я пыталась вытащить нож из дороги, но он застрял прочно. Даже покачнуть его я не могла.
Мальчик уполз в темноту, исчезнув с легким ветерком. Боже, помоги фанатикам.
Я оглянулась через плечо. Ларри лежал на земле, а на нем сидела женщина с длинными каштановыми волнистыми волосами. Мужчина, который сидел на мне, Алехандро, и еще одна женщина боролись с сидящей на Ларри вампиршей. Она хотела его убить, а они пытались ее остановить. Мне их план больше нравился.
Взвизгнула еще одна пуля. Она ударила не близко. Потом полузадушенный вопль, и больше выстрелов не было. Мальчик добрался до стрелка? Ларри ранен? И что мне, черт побери, делать, чтобы его выручить? Да и себя, кстати.
Так, вампиры сейчас по горло заняты. Что бы ни собиралась я сделать, сейчас для этого самое время. Я попыталась расстегнуть жакет, но молнию заело на полпути. Ладно, я вцепилась зубами в полу жакета, используя зубы вместо пойманной руки. Так, расстегнула. Что дальше?
Зубами я стащила конец рукава с левой руки, потом, засунув его под бедро, вывернулась из рукава. Вытащить правую руку из приколотого рукава было уже просто.
Алехандро приподнял женщину с каштановыми волосами и бросил ее через автомобиль. Она улетела в темноту, но я не слышала, чтобы она стукнулась оземь. Может, она умела летать. Если так, я не хотела этого знать.
Ларри почти не был виден за занавесом белокурых волос. Вторая вампирша нагнулась над ним, как принц, готовый подарить волшебный поцелуй. Зачерпнув ее волосы в горсть, Алехандро вздернул ее на ноги и ударил о борт машины. Она покачнулась, но не упала, лязгнув на него зубами, как собака на цепи.
Я обошла их по широкой дуге, держа перед собой кресты, как в каком-нибудь из старых фильмов, который вам доводилось видеть. Только я никогда не видела охотника на вампиров с браслетом с крестиками.
Ларри стоял на четвереньках и очень медленно покачивался. Высоким голосом на грани истерики он все повторял и повторял:
— У меня кровь, у меня кровь!
Я коснулась его руки, и он вздрогнул всем телом, будто я его укусила. Глаза его сверкали белками. Кровь текла у него по шее, чернея в лунном свете. Она его укусила, помоги нам Боже, она его укусила!
Бледная вампирша все еще рвалась к Ларри.
— Разве ты не слышишь запах крови?
Это была мольба.
— Возьми себя в руки, а то я это за тебя сделаю! — тихо сказал Алехандро. Гнев в его голосе полосовал ножом. Бледная женщина сразу затихла.
— Все, я уже в норме.
В ее голосе был страх. Никогда не слышала, чтобы один вампир мог другого напугать до… до смерти. Ладно, пусть дерутся. У меня есть занятия поважнее. Например, сообразить, как пробраться в машину мимо оставшихся вампиров.
Алехандро одной рукой прижимал вампиршу к машине. В левой он держал мой пистолет. Я отстегнула цепочку на лодыжке, где были кресты. К вампиру подкрасться невозможно. Даже новоумерший осторожнее длиннохвостого кота в комнате, набитой креслами-качалками. Поскольку тайно подобраться шансов не было, я пошла впрямую.
— Она его укусила, сукин ты сын!
Я дернула его за рубашку, будто пытаясь привлечь внимание, и уронила кресты ему за шиворот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});