наладить дела.
— Какие же это дела? — спросил Демих. Он наконец-то заинтересовался.
— Твою скотину, даже в вяленом виде, могли бы продать как деликатес. По десять монет серебра с килограмма. Поверь, такого мяса нигде во всем мире не сыщешь.
— Ты на мою скотину, да не зарься. Лучше расскажи, что можно привезти с Четырехречья, окромя театралов?
— Как что? Все что угодно. Все товары с юго-востока и южных пустынь идут сначала в Четырехречье. Через Порченное море на запад не пройдешь. А в Южном море такие течения, что даже самых опытных капитанов уносило куда-то вдаль. Больше их никто и не видывал.
— Порченные море, это да, — взгрустнул Демих.— А расскажи мне про этих одержимых? Я от сотни людей про них слышал. Но ни разу сам не встречал.
— Вселяются демоны и мучают души людей. А через некоторое время те сгорают багровым пламенем.
— Брось ты со своими демонами, — негодовал Демих.
— Я говорю тебе только то, что сам лично видел.
Демих принес еще один кувшин с красным вином. Разлив на две чаши, он допил остаток прямо через тонкое горлышко и сказал:
— Хорошее вино в Четырехречье. Таким оно там было всегда.
— Мне тоже нравится. Настолько сухого нигде больше не найти.
— Уговорил. Отправляемся в Четырехречье. Сейчас конец лета, так что через неделю будем выходить. По началу осени, Сверхгорье еще проходимо, а вот к середине начнутся метели. Нужно будет вернуться до этого времени.
— Смотри, тебе может понравиться, останемся на всю зиму.
— Ну это уж вряд ли.
— Как знаешь, а я пошел в театр, сегодня вечером ставим новую пьесу.
— Комедию или трагедию?
— Посмотрим, еще не решил, у меня из каждого новое есть. Ты придешь?
— А как же пропустить такое? В Лоне не так уж и много развлечений. По крайней мере, меньше чем мне хотелось, когда я город свой только задумал.
Проводив своего гостя, Демих лег на мягкую кушетку и утонул в воспоминаниях.
Вот он в Четырехречье со своим приятелем. Не вспомнить как его звать. Слишком это было давно. Было тогда Демиху кажется шестнадцать лет. Идут они по разбитым причалам. К ним пришвартована маленькая посудинка, на которой старший брат Демиха трудится матросом.
Вокруг все покрыто туманом. Как всегда осенью в этих краях. Демих пытается уговорить своего брата, спрятать их в трюме. Наконец-то тот уговаривается. Идут они долгую неделю, скрашивая досуг вином. Разоряют по ходу несчастливого торговца.
Вот они уже в Перепутье. Приятель тащит их к своим родственникам в северные кварталы. Зажиточные здесь люди живут. Там Демих встретил Лапульку, дальнюю сестру своего Приятеля. Он тискает ее за бока и за зад. Та никак не уговаривается. Они все вместе идут гулять. Вечером в городе устраивают праздник. Все заканчивается потасовками. Все разбегаются. За ними следует стража. Удается скрыться в борделе. Лапульку хочет увезти пьяный клиент. Весь волосатый и толстый, прямо как дикий кабан. Демих и приятель смеются. Но Лапульку спасают. Она истерит и ее отводят до дома. Сами хотят вернуться в бордель. Их выгоняют, не хватает монет. Тогда они примыкают к банде подростков из северных кварталов. Те идут изгаляться над бедняками в южное Перепутье. Приятель говорит им, что это опасно. Так как в южном Перепутье, встречаются порой среди прочих и головорезы с пиратами. Подростки говорят ему успокоиться. Главный в южном Перепутье, брат их вожака.
Демих никогда и не видел столько пьянчуг и осипших, а вместе с ними в дурмане валяются сотни прохожих. Несколько старых матрон, то ль разорились, то ль заблудились, смотрят на всех там с презрением, и восклицают о боже, нос зажимают, идут себе дальше. Демих с приятелем в банде, грабят бесстыдно прохожих, тащат у них из карманов, медных немного монет.
Демих заблудился идет он один. С темных тех улиц поднимается дым. Жарят кто крыс, а кто голубей, Демих идет сквозь осипших блядей. Снова к нему возвращается банда. Вожак разошелся словно шакал, с рук самых нищих вылетает баланда, кто не успел тот и не ускакал.
Хочет один ретироваться приятель, радость подростков его к ночи достала, Демиха бросить на улицах бедных, в его приключениях самых зловредных. Будет тебе не остаться до утра, будет тебе разгуляться до дня, сутками машешь ты на пролет, но до свидания, отъебись от меня.
Тут-то и дело встрепенулся вожак, в миг предложив новичкам по дурману, вытащив зелья прямо с кармана, подал он банде особенный знак. Все прекратили на время резвиться, стали серьезны, в себя принимать, кто-то не мог никак зелья напиться, другие не в силах никого понимать.
Дули ветра прямо с обрывов, все завывают и лето уносят, никто не припомнил чтоб в Перепутье пришла бы такая холодная осень.
Демиха носит яркая радость, то мысли крадет, скрывая возможность, а прямо в крови ядовитая гадость, для всех его нервов создает свою сложность.
Банда ввергается в проклятый кутеж за ней на ушах ходит вся улица,
Вожак разоряет нищих хозяйство, бегает в припадке безголовая курица.
Демиху сносит остатки все разума, он принимается за грабежи,
Приятель волнуется от взоров скрывается, крикнет ему погоди не спеши.
Под руку банде снова и снова, обнова, обнова, старье или хлам,
Не разбирая распирает от слова, каждый из них одурманенный хам.
Так в Перепутье проводит все ночи без передышки и сна молодежь,
Драки, разбои, дурман и ранения, крики, угрозы, мат и галдеж
Кому повезет найдут проституток, особенно если совсем по дешевке,
А самым счастливчикам выпадут шлюхи, бесплатно готовые отдаться массовке.