— Они никогда не приготовят тебе правильный коктейль, Эрос.
Она подалась вперёд, ещё больше сокращая расстояние между нами.
— А ты?
— Может быть.
На несколько мгновений между нами повисла тишина. А потом она рассмеялась, тихо и мелодично.
— Ах Нико-Нико, — сказала она, — я вижу, во что ты играешь. Надеешься на очарование, свойственное твоей модификации, верно? Неужели с Родасом сработало?.. Но должна тебя расстроить: я — более поздняя модель из той же серии. И гораздо более удачная. На меня не действует твоя пси-активность.
Да. В этом и проблема.
Одна из.
— А то я не заметил! Но да. Ты вторая девушка в моей жизни, на которую не действует моя пси-способность…
… и первая, которая зацепила за самое нутро.
— Я вторая, да? А первая, значит, та самая Катерина?
Об этом она, разумеется, знает тоже.
— Угадала.
— И кто же из нас лучше?
— Нет смысла сравнивать; вы слишком разные. И да, пока ты снова не перевернула всё с ног на голову, должен заметить: нет, я не спал с Катей. Она в принципе таким не особенно интересуется.
— Слабо верится, — заметила Эрос. — Как бы иначе она зацепила Родаса? А она его зацепила, можешь поверить.
Я хмыкнул.
Поспорить или не стоит? По факту-то, что бы там себе ни надумала Эрос, это явно чушь собачья. И не потому, что у меня ревность в труднодоступном месте зудит.
Просто знаю я этих двоих, как облупленных.
Кат, Родас и любятина? Смешно.
Примерно имея представление о романтических успехах Родаса (точнее, о его равнодушии к данной стороне жизни), мне страшно и представить, кто там, кого и как соблазнял. Как воображаю, так на ха-ха пробивает; всё же, эти двое — самый классический пример асексуальности, который мне доводилось встречать. Кат по-настоящему заводят только полёты, классные машины и интересные задачки, а Родаса — интересные задачки, классные машины и полё…
Минутку.
Вот этого, кстати, я не учёл.
Может ли быть, что эти два рационализирующих одиночества друг друга нашли? Не знаю. Пока не увижу — не поверю.
— Интересно, — протянула Эрос. — Не могу понять, что тебя с ними связывает.
— А что тебя связывает с богами?
Она даже моргнула удивлённо.
— Они — мои сиблинги.
— Не по крови, — пожал я плечами. — Вы очень отличаетесь генетически. Так что вас фактически и родственниками нельзя считать.
Её глаза снова нехорошо сверкнули. Ей явно не нравились напоминания о том, что она не может обладать чем-то человеческим.
— Так и у меня с Родасом и Катей, — поспешил сказать я. — На самом деле… Ты ведь знаешь, где я получил свои пси-способности?
— В одной из подпольных лабораторий Волкова.
— Верно. Тогда я не знал, что они принадлежат Волкову, но не суть. Для опытов там использовали либо клонов, либо тех ребятишек, которых точно никто не хватится. Мерзкое было местечко, скажу я тебе; но там у меня появился мой первый друг. Знаешь о нём? Или настолько далеко всё же не смогла докопаться?
Она прищурилась.
— Расскажи.
— Его звали Коля Коршунов. Погонялово Коршун, мы выбрали, чтобы не путаться. Он был пирокинетиком. Мы жили в одном блоке. Вместе ходили на опыты, подбадривали друг друга… Он был бездомным. Сбежал от родителей… Скорее от отчима. Там мерзкая вышла история, к нашему разговору она отношения не имеет. Сам факт, что на улице-то его и подобрали добрые сотрудники лаборатории, пообещав крышу над головой и непыльную работёнку. Думаю, ты понимаешь цену таким обещаниям.
— Пирокинетик… — протянула Эрос. — В нашем поколении не выжил ни один.
— В нашем тоже, — сказал я сухо и приложился к кружке. — Не суть. Просто он погиб, и это оставило место. Привычку полагаться на кого-то второго. Потому Кат и Родас. Ко всему, Коршун — это ещё один пункт в дли-инном списке вопросов, которые у меня остались к Паузам, Волкову и всей их шараге. Я хотел улететь без этого, но… Видимо, я всё же не могу без роботов-садовников.
— Хорошо, — хмыкнула Эрос. — По крайней мере, это было забавно. Так и быть, разрешу тебе поучаствовать в грядущем развлечении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И когда Кат с Родасом прибудут сюда?
— Рвп — двое суток.
— Принял… есть идеи, как скоротать время?
— Ну, — она прищурилась. — Я сняла номер. Поднимемся?
Нет уж. Сегодня играем по моим правилам.
— Не хочу, — сказал я. — Что я в том номере не видел? И да, я тут подумал. Ты давно бывала в парке развлечений?…
26
Катерина
* * *
Я терпела долго, правда.
Сидела на ложементе, выпрямив спину, и очень старательно ничего не замечала. Так старательно, что чуть пар из ушей не пошёл, серьёзно.
Увы мне, в умении корчить из себя ничего не понимающего дуболома я Родасу таки уступала. Как и в большинстве прочих умений, впрочем: таким уж он сделан.
В итоге я не выдержала и максимально вежливо спросила:
— Ты долго на меня пялиться собираешься?
Родас, который сверлил меня пристальным немигающим взглядом, таки удосужился моргнуть и выдать:
— Ориентировочно три стандартных часа.
Приплыли.
— Перефразируем. Ты молча пришёл сюда, встал у стены неподвижно, как грёбаный киборг, и пялишься на меня уже два часа…
— Полтора.
Интересно, все ли, кто с ним общается, хотели его стукнуть?
— Хорошо. Полтора стандартных часа. Не хочешь объяснить, какого хрена?
Его бровь медленно поползла вверх.
— Я причинил тебе дискомфорт? Сожалею. Я просто приводил в порядок информационное поле.
Космос, пошли терпения.
— Можно конкретнее? Для слегка тупеньких?
— Систематизировал информацию, полученную из вирта и баз данных, прорабатывал план действий, составлял ремарки…
— Хорошо, допустим. Почему здесь?
— Рядом с тобой относительно тихо. И твоё сердце стучит достаточно ровно, чтобы это действовало на меня умиротворяюще.
— Ага. А смотрел на меня ты, потому что…
— Ты весьма эстетична. Я нашёл это ещё в тот период, когда постоянно присматривал за тобой в бестелесной форме.
— Ну-ну. Прозвучало совсем не крипово, сталкер ты доморощенный. Тебе бы в маньяки…
— Сказала женщина, которая держала меня в клетке и морила голодом.
— Я не… Ладно. Чтоб тебя. Хорошо, ничья! Но давай дальше ты найдёшь себе другое тихое место?
— Хорошо, — ответил он безмятежно, — хотя это будет не так уж просто.
С этими словами он отлепился от стены и намылился на выход. И я не должна была спрашивать, вот правда, но…
— Почему на огромном корабле, которым ты вообще невесть как управляешь с помощью нескольких калек и такой-то матери, проблема найти тихое место?
— Из-за этих самых калек, конечно, — пожал плечами Родас. — Они постоянно кричат.
Я открыла было рот, чтобы спросить, что такого он делает с пленниками, что они кричат, и насколько это сопоставимо с межпланетной конвенцией, но вовремя захлопнулась.
Не сразу (видать, недавно пережитая клиническая смерть на мозгах сказывается), но до меня дошло.
— Они кричат не вслух, да?
— Именно, — сухо ответил он. — Полностью отгородиться могу себе позволить только тогда, когда рядом с тобой. Так что приходится слышать их крики. Это… несколько отвлекает.
— Понятное дело, — прогонять Родаса мне резко расхотелось. — Слушай, а почему ты можешь отгородиться только рядом со мной? И… о чём они кричат?
Он помедлил, но всё же ответил.
— Вопрос первый: ты уязвима, а этим пленникам я не доверяю. Вопрос второй: все жертвы насилия в ментальном диапазоне кричат. То есть, возможно, “крик” — это не самая хорошая аналогия… Но по ощущениям, как по мне, чем-то похоже.
Да уж, с такими радостями никаких суперсил не захочешь.
— Я ни на что не намекаю, но как ты с такими ТТХ вообще умудряешься воевать? Это получается, все жертвы, убитые тобой, орут у тебя в голове?
— Не все, положим, — сказал Родас. — Но в целом — да. Это дефект конструкции, из-за которого меня в своё время собирались списать. Собственно, остальных модификантов моей линейки пришлось утилизировать по этой причине. Высокий уровень пси-восприимчивости предполагает высокий уровень эмпатии. Который, в свою очередь, несколько противоречит самой сути проекта “Боги новой эры”. Некоторые мои собратья… скажем, сами делали всё, чтобы быть утилизированными, как только начинали понимать ситуацию. В нас вшит запрет на самоуничтожение, потому им приходилось провоцировать техников. Но я… не поступил, как они. Я смог приспособиться. И научился более-менее заглушать крики, если есть возможность. Но признаю, что всё ещё умираю ментально вместе с некоторыми из своих жертв, переживая все их ощущения. Это бывает… дискомфортно.