Травяной ковер подрезали по краям, как корочку пирога, а потом, не затрудняя себя раскопками, просто-напросто скатали его одним громадным куском.
Первое, на что мы наткнулись, была целая россыпь огромных красных клещей размером с небольших мух, толкущихся по вечерам вокруг лампы на кухне. Их были тысячи, и всех мы аккуратно рассовали по бутылкам. Яркий красный цвет клещей контрастировал с темно-серым цветом ила, в котором они обитали.
Но нас ждала потрясающая находка.
Извлекая удиравшего клеща-гиганта из-под сплетения корней, я вскрыл небольшую пещерку, куда мог поместиться кулак; в ней возвышалась небольшая пирамидальная кучка земли, похожая на игрушечный вулкан. Верхушку ее обвивала совсем маленькая червяга пурпурного цвета, размером не больше дождевого червя. Когда я вторгся в ее домишко, она повернула ко мне плоскую змеиную головку и плюнула в меня капелькой воды — довольно дапьнобойно для такой крохи — и продолжала обстрел, пока я брал ее в руки.
Она была свернута тугими кольцами: когда я ее поднял, под ней оказалось с полдюжины прозрачных как хрусталь, идеально круглых яиц, связанных между собой в клубок тонкими, прочными роговыми выростами на обоих концах. Они были помещены на верхушке конуса, и мать их «высиживала». В этих яичках, превышавших диаметром ее тельце, были герметически запечатаны миниатюрные копии родительницы. Когда к яйцам прикасались, малыши начинали крутиться внутри.
Я подозвал всех посмотреть на мою находку. Объяснив, что именно за этим мы прибыли в Африку, я назначил награду за все дальнейшие находки. Условились, что, как только будет найдена очередная камера, меня позовут и я награжу того, кто нашел животное, а кроме того, займусь лично его устройством.
Все набросились на работу с новыми силами. Вскоре меня окликнул Анонго, который был у наших намчи на роли шута: бедняга родился на свет с тремя пальцами на руке, и это было не единственное его уродство. Характер у него был самый веселый и солнечный из всех, какие я встречал, вдобавок он был первоклассным коллектором и неутомимым работником. Он наткнулся на еще одну мать-червягу, высиживающую потомство, но я увидел, что это более крупный вид, Idiocranium russeli, а не тот, мелкий, с плоской головкой. Эта мамаша тоже сидела в камере, наполовину заполненной водой, на кучке земли, которая едва выступала из воды. Но она не высиживала клубок хрустальных яичек — ее тело кольцами оплетало стайку крохотных ее подобий, и головки у всех были направлены к хвосту матери. Все это было глубоко загадочно и привело нас в необыкновенный восторг: ведь мы в тот час собирали одно за другим существ, раздобыть которых было нашей заветной мечтой!
После этого мы содрали торфяной слой со всего болотца и набрали с дюжину выводков более мелкого вида, с яйцами, и с полдюжины крупных, с «младенцами». Наши помощники обогатились, получая один подарок-«даш» за другим; мы же обогатили свою коллекцию редчайшими, бесценными для зоологов видами.
Джордж оставался в полном неведении относительно наших достижений. Вернувшись ко второму завтраку, я выложил перед ним разом все наши трофеи, сияя от восторга и в полной уверенности, что это доставит ему такую же радость, как и всем нам.
Он же вымолвил только:
— Боже ты мой!.. А я-то думал, что разделался с проклятыми каталогами!
Маленькие червяги оказались совершенно новой формой, о которой никто даже не подозревал. Они были абсолютно слепые — кости черепа полностью закрыли то место, где раньше были глазницы. Они оказались самыми мелкими в собранной группе — наиболее крупные из них достигали в длину трех с половиной дюймов: пришлось создать не только новый вид, но даже новый род, чтобы они смогли занять свое место в общем строю живых существ. Яйца на самых разных стадиях развития — от прозрачной капсулы, почти целиком заполненной желтком, на котором виднелся примитивный эмбрион, до яиц, содержащих почти сформировавшихся крохотных червяг, готовых прорвать твердые стенки своих жилищ (здесь от желтков не оставалось и следа). Через «стеклянную» стенку можно было проследить за всеми изменениями, происходящими при формировании совершенно похожего на взрослых детеныша. Мы видели, как в определенный период появились настоящие глаза и длинные, ветвистые наружные жабры, а затем жабры исчезли — задолго до появления крошек из яиц. Этот факт поразил нас. Ведь ничего подобного мы никогда не встречали: наружные жабры, известные для ряда родственных видов, обычно образуются у молодых животных, помогая им жить в воде на стадии свободной личинки.
Вторая червяга оказалась столь же интересной. Детеныши, которых до нас никто не видел, имели удивительные рты. Их челюсти были вооружены двойными рядами подвижных зубов, укрепленных на костных выростах. Длинные, тонкие зубы кончались строем похожих на гребень шипов. Позади них только начинали прорезываться другие зубы, характерные для взрослой формы: простые, загнутые назад.
Эти диковинные образования, ранее известные только для более низко организованных форм, вроде акул и прочих рыб, естественно, вызвали у нас вопрос «зачем?». Очевидно, это было связано с их пищей. Вопрос «какая пища?» заставил нас вскрыть их желудки и поглядеть, что в них находится. У всех в желудках находились странные сморщенные желтые ленты, — как оказалось, полоски их собственной кожи, которую они поедают после линьки, как все амфибии. Кроме того, мы обнаружили множество мельчайших сферических зеленых водорослей: должно быть, странные зубы служат для того, чтобы было легче соскребать их с камней.
Выбрав из болота всех удивительных притаившихся там животных, мы бросили свои силы на другие участки. Со временем видовое богатство того или иного местообитания истощается. И, несмотря на то, что дальнейшие раскопки не всегда безрезультатны и еще можно раздобыть несколько ценнейших животных, приходится переходить на новые участки. Нелегко найти золотую середину между слишком долгой и слишком поспешной работой на одном месте. Большинство коллекционеров повторяют одну ошибку — слишком быстро обшаривают местность, а в результате каждый раз они заново собирают все тех же обычных животных. Только самые терпеливые раздобудут редкие виды — уже после того, как собрана обычная дань из наиболее доступных видов. Мы перенесли свое внимание на наиболее сухие, поросшие травой участки.
Вскоре мы заметили, что большинство живых существ, обитающих под землей, концентрируется или у основания громадных валунов, или под гигантскими термитниками, разбросанными по равнине. Там оказалось множество новых для нас змей, масса пауков и прочей мелочи; попалась странная мышь с небывало коротким хвостом и блестящей короткой шерсткой винного оттенка. Эти жестковолосые мыши (Lophuromys) умеют отлично копать и прокладывают прямые ходы, которые тянутся на сотни ярдов — их надо пройти, прежде чем загонишь животное в тупик. Извлекать из-под земли все новых и новых животных — удивительно волнующее дело. Один раз мы были особенно поражены.
Солнце пылало на безоблачном небе, а мы в поте лица вгрызались в плотно утоптанную сухую землю у основания высоченного термитника. В этих башнях всегда есть несколько туннелей около фута в диаметре, которые ведут в центральную подземную камеру.
Центральная камера имеет форму свода, и, таким образом, весь термитник представляет собой полый конус, который насекомые надстраивают снаружи, постепенно расширяя изнутри. Острая крыша сводчатого пространства опирается на многочисленные слои ячеек, похожих на этажи небоскреба: чем ближе к верхушке, тем меньше размер ячеек. В них подрастает молодь. В самом центре термитника, в камере, стены и потолок которой состоят из твердой как бетон земли, лежит царица длиной около двух дюймов. Большую часть ее Тела составляет белое толстое брюшко — не что иное, как фабрика для производства яиц. С одного конца чудовищно огромного тела торчит маленькая головка и грудной отдел с тремя парами обычных ножек. К этому концу тянется нескончаемый поток рабочих термитов, подносящих еду, которую самка поглощает непрерывно в течение многих месяцев. Тем временем другие термиты, проникая через узкие боковые ходы, выносят из царской камеры бесчисленные яйца, непрерывным потоком струящиеся из отверстий по бокам тела царицы. Колония увеличивается только благодаря плодовитости царицы; все остальные объединенными усилиями строят инкубаторы для выращивания потомства, кормят молодь, а также кормятся сами.
Под навесом из многоэтажных ячеек подчас достаточно места для человека, присевшего на корточки. В этих пустотах иногда поселяются очень редкие виды змей. Нам очень хотелось их поймать, но, поскольку они обычно уползают в глубокие лазы, ведущие из-под термитника в подземные норы вокруг его основания, пришлось для начала вырыть глубокую канаву вокруг термитника. Мы как раз замыкали круг, когда наткнулись на темный ход диаметром около трех дюймов.