А потом меня накрывает темнотой.
Глава 32. Лютый
– Твою мать.
Всё внутри тупо опустилось.
Исчезло.
Разорвалось, когда я увидел это падение. Кувырок, блядь, с душой. Кристину крутило и тянуло вниз, а потом она замерла, не двигаясь. Чертов кофе обжог руки, когда я бросил стаканчик на землю. Бросился к подъемнику.
Выдеру.
Неделю ходить не сможет.
Оттрахаю так, что забудет о подъемниках и развлечениях. К кровати привяжу и буду заглядывать, чтобы пар спустить. Никаких больше свиданий златовласка не увидит.
Пусть только живой будет.
А дальше разберусь.
Даже орать не буду, честно.
Какого хера она совсем не двигается.
– Разошлись, - рявкаю на кого-то, кто рядом с ней остановился. Падаю на колени, не решаясь прикоснуться к девушке. А если она сломала себе что-то? Нельзя трогать. – Нахуй свалили.
– Лют… Я в порядке, - шепчет, а потом заходится смехом. – Нормально.
– Ебанутая.
Она смеётся, а у меня сердце встало. Всё, не работает. Мотор заглох, ни один механик не запустит. Она же могла… Она могла на тот свет отправиться. А это единственное место, где я достать не смогу.
Аккуратно прикасаюсь, осматриваю шею, руки, ноги сгибаю. Ищу место, на которое удар пришелся. На голову отбитая. Сильнее меня. Потому что её жизнью я ни разу не рисковал!
– Мне не больно, - останавливает меня, перехватывает руки. – Я успела сгруппироваться.
– Успела она. Поднимайся и домой топай.
– Нет, - девчонка стягивает шапку с головы, а потом обратно на снег падает. – Не хочу. Я… Я на секунду подумала, что ослепла. Что-то хрустнуло и потемнело в глазах.
– Кристина, ты сейчас…
– Шапка была, - машет у меня перед лицом тканью, снова ржет. – Но испугалась, да. Я ничего себе не повредила, правда. Но не хочу вставать. Ты видел какое небо красивое?
– Видел. Поднимайся или я тебя потащу. Второй вариант тебе не понравится, потому что…
– Лёш.
Настоящим именем называет, заставляя подобраться. Напоминает о нашем условии, но я готов всё далеко послать. Запру в доме и не выйдет, пусть орёт до посинения, что мы о чём-то договаривались.
Кристина сжимает пальчиками рукав моей куртки, тянет на себя. У неё силы не хватит, но я поддаюсь, падаю на снег рядом. Небо как небо, голубое и без туч почти. Нашла на что смотреть.
– Я тебя выпорю.
– Вечером, - отмахивается, не принимает угрозу в серьез. Распоясалась, поверила в себя, блядь. – Мы на свидании. Ты и я, а не какой-то мой странный сталкер. Прекращай.
– Ты хоть подумала головой? Поперлась на вершину…
– Но я ведь не там упала, а на участке, где мы до этого катались. Просто зацепилась и полетела. Ничего страшного не случилось. Я так давно не вставала на лыжи… Кайф. Ничего больше не хочу. Пойдём сюда завтра?
– На второе свидание напрашиваешься, златовласка?
Это то, чего я хотел. Пусть она сама ко мне идёт, привыкает. К любому варианту, как захочет. Я подстроюсь, не проблема. Выхода другого не осталось. Если хочу с ней быть, то теперь нужно по-другому поступать.
Кристина знает мое имя, лицо, больше не прикроешься маской. Не подойдёшь через год в реальности, заново всё выстраивая. Последняя возможность, чтобы привязать к себе девчонку.
Вчера сгоряча подумал, что уйти дам.
Не дам.
Не дебил.
Но при этом кроет злостью. Она закипает, ядом травит. Так, что врезать хочется кому-то, кровь пустить. Отправиться на ринг и отдубасить смертника, который решится выйти.
Потому что мне это не нравится. То, как легко Кристина говорит о следующем свидании. Со мной. Не со мной. С тем притворным пацаном, которым я давно не являюсь. Который будет кивать и мило улыбаться перед тем, как забраться к девчонке под юбку.
– Напрашиваюсь, - выдыхает недовольно, но не спорит. – Я так давно не каталось, ты не представляешь, как мне этого не хватало. Так что я готова потерпеть твою компанию немного. Но у меня будет условие.
– Какое?
– Ты сейчас поможешь мне встать и ни словом не будешь комментировать моё падение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Фыркаю на это заявление. Девчонка что-то попутала, если решила со мной тягаться. Но я поднимаюсь, протягиваю ей ладонь, к себе прижимаю, помогая снять снаряжение. Здесь недалеко осталось, спустимся пешком.
– Погоди, - златовласка оборачивается назад, а я её подталкиваю в спину. – Мы же не забрали.
– Остальные заберут. Я договорюсь с работниками, не о чём переживать.
– Ладно. А кофе мой где?
– Там же, где ты валялась. Хватит на сегодня развлечений, пойдём нормально посидим. Ты не ела ничего сегодня. Или все ещё похмелье?
– Нет. Удивительно, но прошло. И голова больше не болит.
Выбираю то кафе, где мы до этого сидели. Когда златовласка прямо мне в лицо смотрела, не зная, кто перед ней. Только драпанула внезапно, оставляя меня в одиночестве. Так и не понял, что это было. Ведь девчонка была уверена, что я все ещё под стражей.
Кристина показательно долго листает меню, стреляет в меня взглядами. Теряет свою уверенность время от времени, но быстро справляется.
Я не шарю, что мы творим.
Но прекращать не хочу.
Она улыбается мне, пусть и фальшиво. Зубки показывает, а это изнутри кусает. Желанием податься вперед, насладиться её смелостью, а потом оборвать. Напомнить, как со мной говорить не стоит.
– Почему прекратила? – спрашиваю после того, как официантка забирает у нас заказ. – Кататься на лыжах ты прекратила, Кристин, почему?
– Ты серьезно? Ты же… У меня был в жизни один настойчивый поклонник, - фыркает, а глаза вспыхивают огнём злости. – Не разрешал мне этого.
– Разве?
– Да. Я раньше часто с Олегом каталась, ты помнишь.
– И психовала, когда мы тебя не брали с нами. Истерики закатывала, потому что одной было негде кататься, да и скучно.
– Ага. А ты… Ты тогда уже…
– Неважно. Так что там с настойчивым поклонником?
Так она меня ещё не называла.
Психом был, ублюдком, много эпитетов подирала.
Усмехаюсь, рассматриваю девчонку.
– Я как-то с друзьями каталась, а потом он мне запретил это делать. Угрожал, что… Что придёт ко мне, если я не прекращу кататься.
– Просто так запретил?
Потому что я подобного не помню. Столько лет контролировал жизнь златовласки, что некоторые моменты напрочь стирались. Я мог ей сотню всего запретить, а на следующий день она снова это делала. И я не замечал.
– Ну… Возможно я получила растяжение после того, как один парень на меня налетел.
А, это я помню.
Едва сдержался, чтобы того парня не прикопать в снегу. Перед этим организовав растяжение всего, что только можно. Пацана спасло то, что я в другой стране был, руки связаны, а других просить не собирался.
– И ты его послушала? Мы ведь оба знаем, что ты не всегда слушаешься, правда? Уверен, нарушала.
– Не это. Ты… Мой сталкер тогда впервые пообещал объявиться, и я испугалась. Не каталась больше.
– Не думала, что он так заботился о тебе? Мало удовольствия в том, как ты сегодня кувырком летела.
– Может… Но ты ведь согласен, что это ненормально? Контролировать можно детей, а не взрослых. Правда, Лёш?
А в её глаза веселые лучики пляшут.
Проверяет меня, чертовка.
А я подыграю:
– Конечно. Мудак редкостный, - усмехаюсь, локтями упираюсь в стол. Приносят еду, терпеливо жду, чтобы продолжить разговор. – Мне с ним разобраться?
– Я бы на это посмотрела, - смеётся легко, отворачиваясь к окну. – Но думаю это будет выглядеть очень странно.
– Я ведь предлагал тебе уехать со мной, вчера. Ты отказалась. Почему?
– Я… Потом как-то спроси, я отвечу.
Девчонка полностью сосредотачивается на еде, не поднимает на меня взгляд. Коротко отвечает на мои вопросы, полностью уходит в себя. Трет запястье иногда, постоянно поправляет гольф.