Эта стадия триумфа разума венчает средневековый период развития русского общества.
Раздел третий
Литературная формация 40-х годов XVII – первой трети XVIII в
2.3.1. Стадия миропредставления (40-е годы XVII – первая треть XVIII в.)
2.3.1.1. Мировоззрение
Стадия миропредставления, опирающаяся на рассудочное постижение мира, – это переходный период от средневекового объективно-идеалистического мышления к рационалистическому мышлению Нового времени, а в истории русской культуры – это переходный этап от Средневековья к Новому времени (40-е годы XVII в. – 30-е годы XVIII в.).
Даже в работах самого последнего времени указывается, что «в нем нельзя провести … явной начальной хронологической границы».[253] С этим утверждением никак нельзя согласиться.
Для Средневековья характерны религиозное мировоззрение и синкретический метод познания-отражения. Главной же чертой рассматриваемого периода является секуляризация мировоззрения. Самое заметное ее проявление наблюдается в «демократической сатире», появившейся в 40-е годы XVII в.,[254] и выражается не только в литературном пародировании самих форм церковной службы, но и в явной антиклерикальной направленности ряда таких сочинений (например, «Службы кабаку»).[255]
Секуляризация сознания повлекла за собой бинарное деление синкретического религиозно-рационалистического метода. С одной стороны, произошло размежевание методов познания и отражения и обретение ими самостоятельности в дальнейшем развитии. С другой – сам метод познания дифференцировался на два параллельных метода: религиозный и рационалистический.
Последний лег в основу натуралистического (материалистического) понимания бытия и явился прообразом будущего естественнонаучного метода. Рационалистический метод способствовал развитию естествознания в Новое время.
Секуляризованный метод изображения обретает, начиная уже с 50-х годов XVII века, черты художественно-рационалистического метода. Собственно, он и стал основой формирующегося художественного (творческого) метода литературы переходного периода.
Можно назвать целый ряд признаков художественного развития литературы. Прежде всего, это освоение художественного вымысла как литературного приема. До XVII в. русская литература была литературой исторического факта. В XVI в. вымысел проник в литературу, а в XVII в. стал активно ею осваиваться. Использование вымысла привело к беллетризации литературных произведений и появлению сложного занимательного сюжета. Если в Средневековье православная литература была душеполезным чтением, то в переходный период появляется легкое развлекательное чтение в виде переводных «рыцарских романов» и оригинальных любовно-приключенческих повестей.
Средневековая литература была литературой исторического героя. В переходный период появился вымышленный герой, с типичными чертами того сословия, к которому он относился.
Обобщение и типизация пришли в русскую литературу вслед за вымыслом и утвердились в ней в рассматриваемый период, но они были бы невозможны без развития индукции на предшествующей стадии мировоззрения.
Изменяется и мотивация поступков героя. У исторических лиц поступки были обусловлены исторической необходимостью, теперь поступки литературного персонажа зависят только от характера героя, его собственных планов. Возникает психологическая мотивация поведения героя, то есть разработка характера литературного персонажа (см. повести о Савве Грудцыне, Фроле Скобееве и др.). Все эти нововведения привели к появлению чисто светских произведений, а в целом – к светской литературе.
Интерес к внутреннему миру героя способствовал появлению жанра автобиографий (протопоп Аввакум, инок Епифаний) и повестей с чувствительной перепиской героев. Душевные переживания, вызванные любовными чувствами (греховными, в оценке средневекового сознания), становятся доминирующими в любовно-авантюрных повестях конца XVII – первой трети XVIII в. (повести о Мелюзине и Брунцвике, российском матросе Василии Кориотском). И если внимательно разобраться, то начало русского сентиментализма нужно искать не в авторских повестях 60-х годов XVIII в., а в рукописной повести начала этого века (см. «Повесть о российском купце Иоанне»).
Изменились представления и о времени. Когда с секуляризацией сознания в середине XVII в. прошлое дистанцировалось от настоящего жесткими грамматическими формами прошедшего времени (при этом вытеснились аорист и имперфект, выражавшие действие, начавшееся в прошлом, но не закончившееся в настоящем), появились представления о земном будущем и соответствующие грамматические формы для его выражения, в том числе и со вспомогательным глаголом «буду».
Ранее древнерусский писатель не взял бы на себя смелость сказать, что он будет делать завтра, т. е. строить планы на будущее, ибо это означало его уверенность в том, что он завтра, прежде всего, будет жив, а утверждать это у него не хватило бы духа: жизнь его мыслилась в Божьей воле. Только с обмирщением сознания появилась такая уверенность в завтрашнем дне. А это уже близко нашему мировоззрению…
«Во второй половине XVII в. наблюдалось противоречие между тенденциями развития церковнославянской лингвистической культуры и новыми тенденциями, созревавшими в светской среде и ориентированными на сугубо русское языковое наследство». Это привело, по мнению Р. Пиккио, к возникновению двуязычия в Московской Руси. При этом он опирается на свидетельство Генриха Лудольфа, автора вышедшей в 1696 г. в Оксфорде «Русской грамматики»: «.. Как никто из русских не может писать или рассуждать по научным вопросам, не пользуясь славянским языком, так и наоборот, – в домашних и интимных беседах нельзя никому обойтись средствами одного славянского языка, потому что названия большинства обычных вещей, употребляемых в повседневной жизни, не встречаются в тех книгах, по каким научаются славянскому языку. Так у них и говорится, что разговаривать надо по-русски, а писать по-славянскому».[256]
Церковная реформа патриарха Никона 50-х г. XVII в., начавшаяся с исправления церковнослужебных книг и обрядов (например, замена двуперстного крестного знамения трехперстным), привела не только к разделению православной церкви на ревнителей «старого благочестия» – старообрядцев и нового – «никониан», но и непроизвольно стимулировала процесс секуляризации самого мировоззрения. Реформа логично завершила средневековый период развития Русского государства, вступившего в новую историческую фазу, которая закономерно увенчалась петровскими преобразованиями.
В переходный период формируется и новая цель государевого служения – служение Отечеству, нашедшая свое выражение в идее императорской власти, окормлявшей уже разные народы и веры. Секуляризация сознания не просто «приземлила» государственную идею, она привела к реорганизации всей шкалы ценностей: от вечных к земным. Формируется новая система мирских ценностей: для человека – служебная иерархия (табель о рангах); для вещей – мода, авторитет в обществе, общественное мнение и т. д.
Сотериологические ценности стали заменяться эвдемоническими.
2.3.1.2. Осмысление творчества и писательского труда в 40-е годыXVII – первую треть XVIII в
С 40-х годов XVII в. заметен процесс обмирщения сознания и формирования эгоцентрического мировоззрения, в ходе которого литературный труд стал восприниматься как личное дело писателя. Автор стремится к самовыражению (протопоп Аввакум, Симеон Полоцкий), происходит оформление собственности на литературный труд с указанием имени автора. Писательство стало частным делом человека, способным привести ко спасению его души. Талант воспринимается как Божественный дар, творчество – как оправдание делами перед Богом.
Этот период ознаменовался историософским спором «ревнителей старого благочестия» – традиционалистов во главе с протопопом Аввакумом, и европоцентристов, насаждавших в России культуру барокко.
Барокко явилось первым осознанно воспринятым на Руси культурным течением, отразившимся в архитектуре, изобразительном искусстве и литературе, прежде всего, в появившейся силлабической поэзии. По сути, сторонники европейского барокко выступили соперниками традиционалистов в своих поэтических проповедях, только проблематика у противоборствующих сторон значительно различалась: одни отстаивали «старую веру», другие – новую культуру.
Самым ярким ее представителем был Симеон Полоцкий. Не случайно его называют «первым русским поэтом-профессионалом, первым литератором в современном смысле этого слова», олицетворяющем «собою тот тип писателя, который господствовал в России кануна преобразований и еще удержался в петровскую эпоху».[257] То есть является типичным представителем (точнее сказать, воспитателем типичных представителей) переходного периода к Новой русской литературе. Стало быть, достаточно разобрать взгляды этих двух культурных антагонистов на писательский труд, чтобы составить представление по исследуемому вопросу для целого периода.