Читать интересную книгу Дюк (ЛП) - Гаджиала Джессика

Это была отставка, но Малкольм просто тепло улыбнулся ей, по-отечески сжал мое плечо и ушел, забрав с собой остальных.

— Это странно, правда? — спросила она, качая головой. — Но нам повезло, что Ло дала нам медицинскую палату, чтобы мы могли переехать, так что нам не придется спать в казармах. Хотя, проведя пару часов со всеми детьми, умоляющими вас поиграть в машинки, Барби или цвета, вы можете решить, что хотите жить со всеми взрослыми. Мейз, — позвала она, отступая назад, чтобы я могла войти.

— Феррин, надень эту голову Барби обратно, — сказала женщина с длинными фиолетовыми волосами, проходя мимо нее, слегка качая головой.

— Она не хочет быть в красивом розовом платье, — возразила девочка.

— Так переодень ее. А не обезглавливай, — рассмеялась Мейз.

— Она совсем не хочет быть Барби. Она хочет быть динозавром, — заявила она очень «тихим» голосом, который, похоже, могут произносить только дети и подростки. И чтобы продемонстрировать свою точку зрения, она воткнула голову Барби в длинную шею динозавра. — Видишь? Гораздо лучше. Теперь она может топтать вещи.

— Ваша дочь — это произведение искусства, — сказала Мейз, но с теплой улыбкой, когда она направилась к нам. Она также щеголяла округлым животом, хотя ее живот был намного меньше, чем у Саммер, очевидно, только что вышедшей из первого триместра.

Саммер подняла руку. — Тебе не нужно мне говорить. За день до того, как мы переехали сюда, я застала ее за тем, как она царапала ножницами лицо своей Барби. Когда я спросила ее, что она делает, она сказала мне, что если мальчикам не нужен макияж, то и девочкам тоже не нужен макияж. Затем она отрубила всем бедняжкам волосы.

— Клянусь, иногда она говорит, и я слышу, как слова Ло и Джейни слетают с ее губ, — согласилась Мейз. — Привет, — сказала она мне, улыбнувшись. — Добро пожаловать в самую эффективную форму контроля над рожденными, известную человеку, — сказала она, махнув рукой в сторону комнаты в целом.

Тогда я огляделась.

Это была типичная медицинская палата с белыми простынями на койках, идеально выстроенными вдоль стен, тумбочками между ними и длинной широкой дорожкой в центре. Ближе к концу была отделение с шкафчиками, раковиной и ванной в задней части.

Но, в отличие от типичной палаты медицинского типа, здесь повсюду были вещи. И я имела в виду везде. Под кроватями лежали Срубы Линкольна (Lincoln Logs (Срубы Линкольна) — это знаменитая в США игрушка, классический конструктор с брёвнышками). В проходе лежало Лего. На краю раковины, как в бассейне, сидели Барби. Детская одежда и обувь были разбросаны повсюду, носки здесь, свитера там. Там были различные виды электроники — ноутбуки и электронные ридеры в углу у телевизора, к которому были подключены две разные игровые приставки.

— Клянусь Богом, мы не разгильдяи, — сказала Саммер, защищая беспорядок. — Но есть так много случаев, когда тебе нужно просто бросить обувь обратно в корзину для обуви, прежде чем ты скажешь это и пойти выпить чашку кофе. Даже если это кофе без кофеина, — сказала она, скривив губы, и я улыбнулась.

— Значит, ты знаешь, что это Саммер. Я Мэйз. Девятилетняя феминистка — самая старшая Саммер, Феррин. Фэллон тоже принадлежит ей. Он один из тех, кто играет с Лего. Тот, что поменьше, — добавила она, и я увидела мальчика лет шести, который выглядел точно так же, как его папа, сбивающий что-то, над чем он работал. Рядом с ним был мальчик, вероятно, того же возраста, но выше, шире, с такими плечами, из которых когда-нибудь вышел бы полузащитник, темными волосами и глазами медового цвета, которые я сразу узнала. Это были глаза Волка. — Это сын Джейни и Волка, Малкольм.

Я повернула голову, думая о мужчине в коридоре. — Его назвали в честь…

— Да, Малк был для Джейни как отец, — сказала Саммер с улыбкой.

— А теперь этот, играющий с… о, здорово, — проворчала она, и я оглянулась, чтобы увидеть маленького темноволосого, темно-голубоглазого трехлетнего мальчика, рисующего на стене карандашом. — Это мой. Сет. В последнее время у него небольшой жар, — добавила она, подходя к нему, беря карандаш и направляя его к другим мальчикам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы действительно выходим на улицу, чтобы дети могли выпустить пар, а мы могли подышать свежим воздухом или посмотреть тренировку по самообороне. Или даже иногда тренироваться в стрельбе по мишеням. Но их жизнь, наша жизнь просто немного более ограничена, чем раньше. Все… приспосабливаются.

— Для меня это не будет слишком отличаться. На самом деле, у меня, вероятно, будет больше свободы здесь, чем в комплексе, — сказала я, наблюдая, как Феррин принесла свою мерзость динозавра с Барби на вечеринку у бассейна.

Саммер кивнула. — Ну, мы дадим тебе кровать прямо здесь, — сказала она, указывая на ту, что стояла прямо за дверью. — Тебе будет легче приходить и уходить, когда заблагорассудится, не беспокоясь о том, что ты кого-нибудь разбудишь. Ло сказала, что у нас есть свобода действий, пока мы остаемся внутри, пока нам не скажут, что мы можем выйти. Хотя я все еще теряюсь, когда пытаюсь сделать это без чьего-либо разрешения.

— Здесь как в кукурузном лабиринте, — согласилась я.

— Ненавижу кукурузные лабиринты, — добавила она, и я кивнула.

Позади меня раздался другой голос, знакомый. — Видишь ли, они никогда не отвечают мне, когда в пути, поэтому я плохой хозяин и не встретила тебя, — сказала Ло, качая головой.

— Привет, Ло, — поприветствовала я ее, слегка улыбаясь.

— Итак, я вижу, ты познакомилась с военнослужащими. Милая девочка-динозавр, — крикнула она Феррин, которая загорелась от похвалы. — Однажды она будет работать на меня, попомните мои слова, — сказала она Саммер.

— Я хотела бы сказать, что нет, и она будет кем-то прилежным, как школьный учитель или налоговый консультант. Но я думаю, что мы все знаем это.

— Ладно, хочешь пойти и выпить настоящего кофе? Они все пьют это дерьмо без кофеина из-за беременности. Думаю, тебе может понадобиться что-нибудь покрепче.

И я согласилась.

Поэтому я последовала за ней по бесконечным коридорам, пока не оказалась в том, что было, во всех смыслах и целях, нормальным жилым пространством. Там была кухня, которая перетекала в небольшую гостиную, все было удобно обставлено, так что вы чувствовали себя не так, как в убежище, а скорее, как в доме.

— У меня здесь странная смесь людей. Некоторым из нас временами нужна домашняя атмосфера, но многие настолько привыкли к голости в казарменном стиле, что это действительно вызывает у них дискомфорт. Таким образом, у нас есть сочетание обоих стилей. Я, как правило, провожу здесь больше времени, чем большинство других. Итак, — сказала она, поворачиваясь к кофейнику и наливая две чашки, — как выглядело убежище Дюка?

— На удивление хорошо укомплектовано, — сказала я, принимая кофе и направляясь к холодильнику за сливками. Я нашла бутылку французских ванильных сливок и немного взволновалась. Это была не та вещь, которую большие, плохие люди, такие как Приспешники, держали в запасе. Небольшие удобства иногда имели огромное значение.

— Что ж, так оно и есть. Его семья была кем-то вроде творителей судьбы. Они превратили выживание в искусство.

— Ты знаешь о его семье? — удивленно спросила я. Не похоже, чтобы он мог свободно делиться информацией.

— О, он мне не сказал, — сказала она, отмахиваясь от этой мысли. — Я нанимаю здесь много людей, и мы выполняем много разных работ. Поэтому нам нравится знать, кто все игроки в городе. Ну, на самом деле по всей стране. Просто чтобы мы знали, кто представляет угрозу, а кто нет. Когда Ренни, Дюк и Мейз стали кандидатами, я попросила Джейни разобраться с ними. Она узнала все неприятные подробности о его семье неонацистов. Они настоящие пуристы (прим. перев.: Пуризм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля, приверженности канонам в языке, искусстве, спорте и тому подобное), — сказала она, говоря о группах ненависти, как о чем-то обычном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})