будет успешным. Грефрат!
— Я и сейчас готов это сказать, рейхсфюрер.
— Вы считаете, что все идет хорошо? Фюрер в бешенстве от действий партизан!
— Я не думаю, что смерть Воскобойника для нас большая потеря, рейхсфюрер. Тем более что ему есть отличная замена — господин Каминский. Он не столь инициативен как был Воскобойник.
— Все это так, Грефрат! Но дело получилось слишком громкое! Партизаны нападают на город в нашем тылу! Вот что беспокоит фюрера!
— Но последствия нападения не столь велики. Каминский принял бразды правления.
— Вы должны указать ему на то, что он должен делать, Грефрат! Пусть поумерит свой пыл! Его задача — создать силу для борьбы с партизанами. Для наших тылов это главное!
— Каминский желает создать Русскую освободительную народную армию.
— Пусть называет это как хочет. Мне нужны реальные дела!
— Каминский гарантирует, что без согласия с германским командованием он не станет превращать своё подразделение в политический инструмент.
— Именно, Грефрат. Его задачи в настоящий момент носят чисто военный характер. После вашей встречи с Каминским представите для меня отчет!
— Да, рейхсфюрер!
После беседы с Гиммлером оберфюрер приказал вызвать Каминского к нему.
— Новый обер-бургомистр Локтя должен быть у меня через два дня! — приказал он. — И вышлите охрану, дабы по пути и с ним чего не случилось!
— Как прикажете, герр оберфюрер!
— Что адмирал Канарис?
— К нам он не поедет, оберфюрер! Об этом сообщили три часа назад!
— Вот как? А ведь собирался. Но если не приедет, то это меня огорчает мало. Признаюсь, что не люблю старого лиса. Вечно примазывается к чужим успехам. Но зато неудачи всегда ловко спихивает на других….
* * *
Бронислав Каминский, начальник народной милиции Локтя, прибыл в управление СД в районный центр. Герфрат сразу высказал ему свое неудовольствие:
— Я вынужден разбирать это дело лично, господин Каминский, — сказал оберфюрер. — Вы обещали спокойствие региона. Вам дали самостоятельность, о которой вы просили. Мы не вмешивались в дела Локотского самоуправления.
— Господин оберфюрер, я отдал приказ о проведении масштабной мобилизации в народную милицию мужского населения призывного возраста от 18 до 50 лет. Будет введена уголовная ответственность за уклонение от мобилизации. Я выполню все обещания.
— Меня по поводу нападения партизан вызывали на совещание в штаб тыла 2-й танковой армии. Нападение партизан на Локоть вызвало недовольство рейхсфюрера СС. Партизаны продемонстрировали свою силу, а народная милиция, понесшая большие потери, — свою несостоятельность.
— Я не стал бы говорить столь категорично, герр оберфюрер. Потери партизан весьма значительные.
— Они смогли прорваться в тюрьму.
— Да. И освободили ряд заключенных. Но казармы народной милиции они не захватили.
— Однако господин Воскобойник был убит.
— Это случайность, герр оберфюрер. Константин Воскобойник был дома, в то время когда партизаны напали на Локоть.
— Его семья не пострадала?
— Нет. Их предупредили.
— Предупредили? Кто?
— Один из работников канцелярии обер-бургомистра. Благодаря ему жена Воскобойника осталась жива.
— Как погиб господин Воскобойник?
— В здании канцелярии бургомистра, куда он прибыл, была организована оборона. И Воскобойник ею руководил. Я в это время оборонял здания казарм, потому прийти на помощь не мог.
— Я вас не обвиняю в смерти вашего лидера. Но вы понимаете всю важность борьбы с партизанами.
— Я всегда это понимал. И в короткий срок готов создать боеспособный полк, который будет успешно противостоять партизанам. Но мне нужна техника, и более совершенное вооружение. Автоматическое оружие для моих солдат. Минометы. Автомобили и мотоциклы. Я приказал отремонтировать пять поврежденных в ходе боев мотоциклов немецкого производства. Но сами понимаете, как это мало.
— Буду ходатайствовать, дабы вам это выделили. Но вы действительно готовы выставить полк?
— Я обещаю, что через месяц предоставлю полторы тысячи бойцов! Вы сами сможете прибыть на смотр первого полка РОНА.
— Хорошо. А что у вас там случилось с заместителем начальника полиции?
— Следователь господин Лисовин пропал. Он исполнял обязанности помощника господина Третьяка.
— И куда он делся? Его тела вы не нашли? Это так?
— Да. И сейчас проводится следствие.
— А возможен его переход на сторону партизан?
— Не думаю, герр оберфюрер. Лисовин не похож на агента большевиков.
— Если бы можно было ловить шпионов по внешнему виду, господин Каминский. Потому вам надлежит оказывать помощь штурмбаннфюреру фон Дитмару в расследовании.
— Но следствием занимается начальник уголовной полиции Локтя господин Третьяк.
— А вот Третьяк вызывает у меня сомнения. Вы выяснили, где он был во время нападения партизан?
— Выяснил. Господин Третьяк был у себя дома.
— И партизаны не атаковали его дом?
— Никак нет.
— Странно. На дом господина Воскобойника напали. В ваш дом, где вы квартируете, была брошена гранта.
— К счастью, я был в это время в казармах.
— А на дом начальника уголовной полиции не напали.
— Партизаны могли счесть это несущественным, герр оберфюрер.
— Возможно! А возможно, что они не напали на дом Третьяка намеренно. Это нужно проверить.
— Я готов оказать штурмбаннфюреру фон Дитмару всё необходимое содействие.
— И еще одно, господин Каминский. Отныне в Локте будет располагаться штаб 102-й венгерской пехотной дивизии. Подберите для них достойное помещение.
— Сделаю, герр оберфюрер.
* * *
Локоть.
Локотское самоуправление.
Канцелярия обер-бургомистра.
20 января, 1942 год.
Каминский вернулся в Локоть новым обер-бургомистром. Немцы утвердили его кандидатуру. Грефрат даже консультировался по этому поводу со вдовой погибшего Воскобойника Анной Колокольцевой. Она дала Каминскому хорошую рекомендацию и сказала, что он справится с обязанностями руководителя Локотского самоуправления.
— Нам дали еще один шанс, — сказал бургомистр Мосину, ныне занявшему пост командира народной милиции.
— Немцам деваться некуда. Контролировать брянские леса без нас они не смогут.
— Это нам с тобой деваться будет некуда, если допустим еще нечто подобное. Что узнал по следователю Лисовину?
— Ничего не узнал.
— Я же просил.
— Дак нет его среди трупов и среди живых нет. Исчез и все. Никто ничего не видел. Третьяк твердит, что следователя похитили партизаны. Но им было не до Лисовина. Да и фигура он был малозаметная. На кой он большевикам?
— А если предположить, что он сам работал на советы?
— Как теперь разобрать? Я не следователь. Пусть сам Третьяк это разбирает или СД. Моя задача войско формировать. Я занимаюсь призывом. Что немцы сказали по оружию?
— Грефрат обещал.
— Нас обвинять все ныне горазды. Так дайте нам автомобили и минометы. Мы партизан прижмем.
— Я же сказал, что дадут. И у нас в Локте ныне будет штаб 102-й венгерской пехотной дивизии. Какая никакая, а подмога.
— Части этой дивизии по всей области раскиданы. Нужна нам такая подмога.
— Меня перед фактом поставили.
— Да хрен с ними пусть будут. Ты скажи, что делать станем с пленными?