— Все анализы в норме на первый взгляд, — сообщает врач.
А мы выглядим, как самая обыкновенная пара.
И никто не догадается, какой ураган проносится внутри!
— Будущая мамочка ослаблена и чуть истощена. Видимо, были какие-то переживания? Не тревожтесь. С малышом все в порядке. Витамины, свежий воздух и внимание. С этим вашему супругу легко справиться.
Бадрид что-то рыкает в ответ, а у меня будто изморозь проносится по коже.
С самого начала, как только мы вышли из дома и сели в машину, его лицо будто каменное изваяние. И только по сжатым челюстям я понимаю, как он напряжен.
— Какой срок?
Хрипло спрашивает Бадрид.
— Примерно восемь недель. Точнее скажут анализы. Но пока причины для беспокойства нет. Только гулять побольше и поменьше волноваться!
Я с замиранием сердца рассматриваю нашего малыша на экране.
До слез хочется, чтобы ОН сейчас не стоял каменным изваянием!
А взял меня за руку.
Нежно провел по лицу.
Сказал бы, что мы пережили самое трудное, но все позади и дальше мы будем вместе!
Но я вижу только его широкую спину.
Что он чувствует? Что ощущает сейчас?
Думает о том, как бы отправиться меня на аборт?
Или уже все-таки понял, что этот ребенок может быть только его?
Ладно, Мари. Хватит нервничать, — уговариваю сама себя.
Сейчас он договорится про тест ДНК. И все встанет на свои места!
Но прием заканчивается.
Врач еще что-то поясняет Бадриду. Отдает какие-то бумаги, выписки.
И…
Он просто сухо благодарит и прощается, отправляясь на выход.
А я замираю.
Сердце пропускает удар за ударом.
В чем дело?
Почему он не говорит про ДНК-тест?
Или…
Уже сделал все сви выводы? И решил, что этот ребенок ему не нужен?
Буквально лечу за ним, чуть не спотыкаясь. Едва не падаю, но Бадрид, так и не останавливаясь и не глядя на меня, просто выбрасывает руку в сторону подхватывая меня под локоть.
Ведет за собой до машины.
И едва я набираюсь решимости спросить, как тут же просто закрываю рот.
Меня из его глаз обдает такой ледяной волной, что понимаю. Лучше молчать. А еще лучше стать совсем маленькой сейчас и незаметной!
Бадрид.
Внутри все переворачивается.
Сидеть с ней рядом. Слышать ее запах и на хрен тонуть. Тонуть в нем!
Приходится приложить все силы, чтобы не сдаться.
А все нутро хочет забыть. Забыть на хрен последний отрезок жизни.
Просто. Тупо. Вычеркнуть. Вырезать из памяти.
Просто взять ее сейчас за руку. Притянуть к себе. Зарыться пальцами в волосы. И дышать.
Ею дышать. Нашим этим гребанным проклятым вместе. Когда так неразрывно, что даже смерть и все демоны ада разорвать не способны!
Но после всего…
Нет. Сжимаю кулаки до хруста.
Забывать нельзя! Я должен. Должен смотреть на нее и помнить.
Не ангельское личико видеть, от которого с первого взгляда улетел. Сошел с ума.
Не улыбку нежную, которая в самое нутро вонзается. Меня меняет. Зажигает там на хрен что-то, что потухло давным — давно, еще до встречи с ней.
Нееееет!
Ложь. Лукавство. Предательство.
Вот что я видеть должен.
Как она праздновала помолвку с другим сразу после моих похорон. Как он держал ее за руку. А она не одергивала! Наоборот! Улыбалась!
Но вся ледяная стена, которую выстраиваю логикой и здравым смыслом, рушится. Как карточный домик, как только смотрю на экран.
Замираю, пытаясь рассмотреть там что-то похожее на человека.
Какие-то точки. Толчки. Затемнения и просветы.
А рука сама дергается, чтобы сжать пальцы. Ее пальцы. Любимой. Единственной любимой в жизни женщины!
Блядь!
И я бы все отдал! Всю империю на хрен бы швырнул на кон!
Если бы обмануть суку-жизнь. Отмотать назад. Стереть этот проклятый отрывок нашего последнего прошлого!
Тогда сейчас держал бы ее за руку.
А после, выйдя…
Зацеловал бы лицо, губы, все тело и кончики пальцев на ногах.
Подхватил бы на руки и кружил, пока она со смехом не взмолилась бы о пощаде!
И так бы и нес. До самого дома. С рук не спуская. Не отрываясь губами. Покрывая ими ее всю.
Блядь!
Я что?
Многого прошу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это же так просто. Так, на хрен, просто!
Это то. Что есть у любого человека!
Может, на мне и правда какое-то проклятие?
Или это проклятие империи, которая далась еще за поколения до меня страшной кровью? И теперь эта кровь вот так требует отмщения?
Ни хера.
У отца все нормально с наследниками и супружеством сложилось. Еще как нормально! Другое дело. Что натура его стальная не позволяла чувствам пробиваться!
Только со змеей-Наиной голову каким-то чудом потерял!
Оставляю Мари в спальне, когда возвращаемся.
Заношу заранее заказанную для нее еду.
И снова.
Бегу. Бегу без оглядки.
Уношусь под бешеный рев мотора. Лечу по городу.
Иначе не сдержусь. Наломаю таких дров, что сам после кровавыми слезами умоюсь!
— Морок. Собери мне досье. Ты уже знаешь все вводные.
Наверное, так.
Наверное, нужно посмотреть на отчеты. На черные буквы, лишенные всяких чувств и эмоций.
А до тех пор мне от Мари лучше держаться подальше!
Только вот ни хрена подальше держаться не получается.
Возвращаюсь в ночь.
И тут же. Как одержимый. Как изголодавшийся до ломки в суставах, включаю камеру.
Впитываю. Вбираю. Ловлю каждый вдох. И оторваться не могу!
Блядь.
Я же сейчас просто сдохну без этой своей дозы!
Тихонько отпираю дверь.
Мари спит и явно давно.
А я стою над ней и дыхание останавливается.
Только провожу пальцами по щеке. По волосам.
И чувствую, как дышать начинаю. Опять. Оживаю. И зверь, лютый, дикий, что внутри беснуется и с цепи сорваться, все вокруг разнести хочет, успокаивается.
Спокойным. Ручным становится.
Правду. Мне нужна. Мать вашу, эта гребаная правда!
Но пока…
Пока ее нет, можно отдаться забвению!
Резко сбрасываю одежду, укладываясь с ней рядом.
Обхватываю руками, прижимая к себе.
Кожа к коже. Глубже. До мяса. До самого сердца.
Как одичалый погибающий от голода вгрызается в сочный кусок мяса, так вгрызаюсь в запах ее волос.
В секунды.
В последние секунды, что замерли между прошлым и будущим.
Между правдой, которая скоро всплывет наружу и еще тем последним мигом, когда ее отвратная голова не поднялась.
Я ведь знаю. Какой она будет. Тут и досье на хрен не нужно.
Я просто оттягиваю время, вру сам себе, будто ищу какие-то факты.
Все они. Все налицо. Все я видел.
Но, блядь!
Как же мне он нужен!
Этот последний глоток воздуха! Последний глоток Мари!
Дергается, почувствовав меня.
Не вижу. Чувствую. Как глаза распахивает.
— Спи, — шепчу, а сам глаза закрываю.
Чтоб сильнее. Чтоб ярче. Ее сейчас всем собой чувствовать.
— Бадрид. ДНК-тест… Ты так и не…
— Спи, Мари, — хриплю сквозь сжатые зубы.
— Но…
— Не бывает «но», Мари, — резко переворачиваю ее на спину, прижимаясь всем телом.
— Его не бывает, понимаешь! Дело не в ребенке. Дело в том, что я не стану. Проводить тест на отцовство. Когда речь идет о моей жене! И это не репутация Багировых! Не империя! Не позор. Просто. Или я могу доверять безоговорочно. Или тебя не существует. Мари. Здесь не может быть разных граней. Здесь нет полутонов. Мы ведь не договор. Не сделка. Мы то, что было гораздо большим. А если не было его. Если мне показалось. Значит. Все только пыль и прах. Тех, кто до мяса в тебя врос, не проверяют. Мари.
* * *
37 глава 37
Мари
Я просыпаюсь в холодной постели.
Одна.
Даже намека нет на то, что эта лихорадочная близость ночью мне не приснилась!
На столе расставлена ароматная еда.
Подушка и постель с другой стороны смяты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не приснилось.