Читать интересную книгу Сто лет - Хербьерг Вассму

Элида не могла сразу уйти от него, поэтому она просидела с ним дольше, чем разрешалось.

Наконец пришла сестра и сказала, что пора уходить. От чего Элиде стало еще тяжелее.

С того дня ответственность за Фредрика легла на нее. Она как будто таскала камни и своими руками мостила дорогу. Но не это пугало ее. Больше всего ее пугало то, что борьба Фредрика за жизнь обречена.

— Не могу дождаться, когда меня выпишут и я стану свободным человеком, — сказал он. По лбу у него бежал пот. Он приподнялся на локтях, чтобы показать ей, что уже здоров.

Сожженные мосты

Они написали письма, и Элида позвонила домой с телеграфа. Сказала, что они продают Русенхауг. "Розовый холм" — одно название чего стоило! Может, они окончательно сошли с ума? Хотят сжечь за собой все мосты? Остаться бездомными? Неужели она не понимает, что делает?

Здесь, в Кристиании, ей приходилось обуваться, чтобы пойти и позвонить по телефону. Неожиданно она затосковала по своим гудящим стенам. По телефонному аппарату. Она не замечала их, пока они у нее были. Благослови Бог эти телефонные провода! И поющие стены. Бревна и доски обшивки хранили их песнь. Элида слушала ее в бессонные ночи. А что останется у нее теперь? Кроме необходимости и долга? Долг и необходимость? День и ночь.

Но Фредрика уже выписали из клиники. Он был с нею.

День и ночь.

Вдруг все стало необратимым. Купить Русенхауг решил арендатор, оставалось только оформить сделку. Элида оказалась такой же бездомной, как тогда, когда вышла замуж.

Неожиданно она вспомнила, но не Русенхауг, а Хавннес — дом своего детства. Материнские клумбы вокруг флагштока. Гирлянды, которые они клеили к Рождеству, расположившись за столом в гостиной. Портрет матери, написанный покойным пастором. Интересно, висит ли он до сих пор в гостиной? Лицо отца, стоявшего за штурвалом. Его улыбку. И тот день, когда он с закрытыми глазами неподвижно лежал в гробу. Она помнила словно закаменевшую мать, которая предоставила действовать своему брату Иакову. Может, именно тогда все и остановилось? Может, именно тогда она уже перестала двигаться дальше? Хотя и нашла Фредрика?

Может, все получилось из-за его больного сердца и ее проклятой гордости.

Они читали в газетах объявления о продаже домов. Тетя Хельга взывала к Господу Богу. Сначала сетовала, что они отваживаются выбросить столько денег на покупку дома, хотя могут спокойно жить у нее. Потом просила, чтобы Господь помог им купить этот дом. Она тут же включилась в поиски, втянув в них всех своих друзей и знакомых по Армии спасения. Если можно найти людей, пять лет пропадавших неизвестно где, значит, можно найти и дом для Фредрика и его семьи.

Элида читала и запоминала — названия улиц, стороны света. Голова у нее шла кругом. Фредрик пытался рассказать ей о местах, в которых сам никогда не был. Но как она могла что-либо принимать на веру?

В тете Хельге бурлила энергия: пусть она немедленно не нашла для них дома, зато она раздобыла для Элиды швейную машинку. Машинка была не такая хорошая, как та, которую Элида оставила дома, но вполне годилась. Временно. Выразить благодарность Элиде было куда труднее. Она пыталась. Перешила Хельгино нарядное платье. Оно разошлось по швам, потому что с годами тетя Хельга сильно располнела. Она не меняла нарядные платья каждый год, и потому эта переделка была необходима.

Элида перешивала и старалась, чтобы старые вещи выглядели новыми и нарядными, для себя и для детей. Покупать новую ткань было дорого. Если у нее здесь не было телефонных проводов, то была хотя бы швейная машина.

По вечерам мальчики или она сама читали Фредрику вслух. Новости, напечатанные в "Моргенбладет". О конфликте, связанном с заработной платой на железных дорогах в Германии. О коммунистической забастовке на железной дороге в Англии, которая с треском провалилась. О съезде правых в Балестранде. Все это его радовало.

— В жизни нужно иметь цель, — объявил Рагнар однажды вечером.

— Какую, например? — усмехнулся Хильмар.

— Например, купить автомобиль! "Фиат-501". Его можно приобрести у Бертеля О. Стеена. Автомобиль будет не холодной машиной, а другом. Верным и надежным. Красивым и солидным, — объявил Рагнар.

— Можно подумать, ты говоришь о своей девушке, — засмеялся Хильмар.

— Откуда ты все это взял? — поинтересовалась Элида.

— Читал папе вслух "Моргенбладет", — объяснил довольный Рагнар.

Что касается самой Элиды, ее глаза неизменно возвращались к рекламе пылесосов Hoover, которые можно было приобрести в Техническом бюро на Пилестрелет. Ей казалось странным, что машина может сосать пыль. И опасным. Если машина может сосать пыль, значит, она может засосать все, что угодно. Например, Манну тети Хельги. Или драгоценные монетки, упавшие на пол. Элида так и видела эту картину.

Маленькая Хельга, как ее стали звать, чтобы не путать с тетей, все время держалась поближе к Фредрику. Подолгу разговаривала с ним, чтобы подбодрить его, сидя у него на втором этаже. Или в гостиной, когда у него были силы спуститься вниз. Она была как взрослая. Хорошо читала вслух. Или пела ему. Уличные песенки. Тетя Хельга раздобыла для нее старую цитру, на которой Маленькая Хельга быстро научилась довольно прилично играть. Тетя хотела, чтобы Хельга играла на цитре псалмы, и Хельга ей подчинялась.

"Он мелькнул, как мечта", — пела она и серьезно перебирала струны.

Он мелькнул, как мечта вечерней порой,И ушел, как уходит вода,Я не видел Его ни зимой, ни весной,Я Его потерял навсегда...

— В хорошую погоду ты должна гулять, а то и у тебя заболит сердце, — пригрозил ей Фредрик.

— Пойду, когда ты тоже пойдешь, — ответила она. Случалось, он выходил и садился на скамейку возле крыльца. Посидев полчаса, он уходил, на это у него еще хватало сил.

Но это случалось не часто. Хельга была белее простыни.

У Карстена и Эрды начались каникулы, и они бродили поблизости от дома. Анни ездила с тетей Хельгой в город и помогала несчастным. Некоторое время она работала в летней колонии Армии спасения. Познакомилась с Отилией Туннинг и восхищалась ее работой. Бессознательно она употребила тетино выражение.

— Может быть, я тоже вступлю в Армию спасения, — сказала она Элиде.

— О господи, нет! — испуганно воскликнула Элида, но тут же одернула себя.

Анни быстро взглянула на нее:

— Я пошутила, мама.

Элида задумалась. Не слишком ли быстро Анни стала взрослой? Как раз тогда, когда у нее не было сил проследить за этим? Она прикоснулась рукой к плечу дочери. Почти незаметно.

— Надо делать то, к чему у тебя лежит душа, иначе тебе будет трудно жить, — сказала она.

Элида возилась на кухне. Переодевала Йордис и успокаивала Агду. Думала. И разговаривала. Конечно, разговаривала.

Теперь, когда Фредрик вернулся из больницы, тетя Хельга стала больше бывать дома. Она часами беседовала с братом. Читала ему вслух Библию. Хотела, чтобы дети тоже принимали в этом участие. Рассказывала библейские истории простым, доступным языком. Дети учили их наизусть. По каждому поводу у тети было наготове слово Божье.

Тетя Хельга была настоящим воспитателем. Строгим, но добрым.

Элида была и кухаркой и прислугой. Крепкой рукой, не позволявшей упасть на лестнице.

Прошло лето, дома они пока так и не нашли.

Но тетя Хельга понимала, что время поджимает. Рано или поздно она их потеряет, так и не успев привести к спасению, не обратив к Богу. Никто из них до сих пор еще не преклонил колена перед Господом. Элида иногда думала, что, наверное, им следует позволить Хельге спасти их. Ведь она такая добрая. И желает им только добра.

Фредрику был назначен день у Марчелло Хаугена. В сентябре. Когда целитель вернется из своего дома в горах.

Элида постоянно пребывала в раздумьях. Однако говорила о чем угодно, только не о том, о чем думала. Она была благодарна, что Фредрик еще жив. Но утром и вечером чувствовала себя одинаково усталой, хотя лето еще не кончилось и погода была хорошая.

Однажды в конце августа Фредрик чувствовал себя настолько хорошо, что они с Элидой совершили долгую прогулку вдоль обнесенных изгородями садов. У обоих было хорошее настроение. После прогулки ему захотелось посидеть на скамье у крыльца. Элида пошла в дом, чтобы заняться обедом.

Уже в передней она услыхала пронзительный голос тети Хельги, каким она всегда читала молитву. В кухне Карстен стоял на коленях перед стулом, руки у него были сложены, лицо окровавлено. Сначала Элида с испугом подумала, что тетя наказала его за какую-нибудь провинность. Потом увидела его куртку, разорванную на плече и на рукаве. Лицо мальчика было грязное от слез. Он повторял за тетей: