Читать интересную книгу Мастер-арфист - Энн Маккефри

Триана отправилась искать себе другого партнера — правда, на прощание сказала Робинтону, что он танцует замечательно и ей очень понравилось. А Ситта и Марцина устроились у помоста, на котором сидели музыканты, и стали ждать, пока Робинтон освободится.

Следующие несколько дней, куда бы Робинтон ни шел, ему все время попадались на пути Ситта и Марцина — как бы случайно, между делом. А потом он отправился в очередное путешествие, навестить своих подопечных, и отсутствовал четыре дня. Вернулся поздно вечером, и как-то так вышло, что Ситта в это время сидела в главном зале. А потому само собой получилось, что она принялась опекать Робинтона, раздобыла для него горячую еду и питье… И согрела ему постель — в честь возвращения.

Робинтон воспользовался тем же условным сигналом, которым пользовался Маллан: прислонил стул к столу. Теперь старший подмастерье должен был вообразить, что заглядывать в его комнату не следует. А потом они с Ситтой познали друг друга, и Робинтон счел, что эта сторона жизни воистину хороша. С тех пор Ситта ловко подкарауливала его вечер за вечером. Робинтон даже начал думать, что чутьем она не уступает дракону. Марцина, правда, с недельку дулась, но это не помешало ей и Триане танцевать с Робинтоном — правда, не больше двух танцев подряд.

Возможно, Ситта лелеяла мечту сделаться супругой арфиста, но Робинтон пока не мог позволить себе сколько-нибудь серьезных, длительных отношений — по крайней мере, до тех пор, пока не получит постоянное назначение. Зато он выяснил, что это очень приятно — когда о тебе заботится любящая подруга. Хотя и совсем не похоже на заботу любящей матери.

* * *

Робинтон часто получал новости из цеха арфистов и знал, что Мерелан хорошо себя чувствует и по-прежнему прекрасно поет. Он регулярно получал со скороходами письма от матери и так же регулярно писал ей сам.

Появились как-то Ф'лон с Сайманит'ом и принесли весть о том, что Карола заболела и к ней вызвали мастера-целительницу Джинию. Весь Вейр охватило беспокойство — ведь Фейрит'а еще довольно молода для королевы. Смерть любого дракона была потрясением для Вейра, но потеря королевы становилась истинным бедствием.

Ф'лон тоже был мрачен.

— Если честно, чисто по-человечески я никогда не питал особой любви к Кароле. Но все-таки она — всадница…

— Так что, Фейрит'а может вот-вот уйти?! — воскликнул Робинтон. — Но ведь Вейру нужна королева!

— Она у нас есть, — напомнил Ф'лон. — Из последней кладки. Конечно, она очень молода… И, по чести говоря, я очень жалею, что Неморт'а выбрала Йору, а не кого другого!

У него вырвался раздраженный вздох.

— Почему? — спросил Робинтон. Его сейчас больше занимала возможная потеря королевы, чем неприязненное отношение Ф'лона к Йоре.

— Почему? Да потому, что она боится высоты! Ты себе такое представляешь? Ну да ладно. Сайманит'у Неморт'а нравится, да и мне куда симпатичнее пышечки, а не вешалки костлявые, вроде той же Каролы.

— А ты не думаешь, что бронзовый твоего отца не захочет так просто уступить тебе дорогу? — спросил Робинтон, изумленно уставившись на друга.

Он знал, что Ф'лон честолюбив и что право подняться в брачный полет с королевой всегда служило предметом состязания для бронзовых всадников. Так почему Ф'лон не принимает в расчет тот факт, что отец намного опытнее его?

У Ф'лона хватило совестливости сконфузиться.

— Ну, ведь даже С'лонер не вечен. А Сайманит' — прекрасный бронзовый.

— В этом я ни капли не сомневаюсь, — поспешил согласиться Робинтон.

«Спасибо, арфист».

Робинтон кивком попросил Ф'лона придвинуться поближе.

— А он из-за всего этого не волнуется?

— Пока до дела не дошло — нет. Ты же сам знаешь: драконы редко задумываются о завтрашнем дне. Потому-то им и нужны всадники.

За три дня до Окончания Оборота госпожа Вейра умерла; она до последнего мига отважно сражалась со смертью. Робинтон ощутил боль Сайманит'а, вызванную этой потерей, но не стал никому ничего говорить, пока весть не передали барабанной связью. Скорбное известие наложило свой отпечаток на празднества. Все горевали и о золотом драконе, и о всаднице. Робинтон был особенно печален: он был одним из немногих в холде Плоскогорье, кто знал и госпожу Вейра, и ее королеву лично. Но вышло так, что у него оказалось не так уж много времени для скорби: Лобирн сообщил, что мастер Дженелл велит подмастерью вернуться в цех арфистов. Его ждет новое назначение.

— Ты многому здесь научился, Роб, и мне жаль с тобой расставаться, но ты слишком талантлив — и как наставник, и как музыкант, — чтобы сидеть здесь вечно. Есть места, где ты сумеешь добиться гораздо большего, — сказал мастер Лобирн, когда Ф'лон и Сайманит' прилетели за Робинтоном и его имуществом. Потом он крепко обнял юношу — не обращая внимания на разницу в росте — и быстро отвернулся.

Лотриция тоже обняла Робинтона, расплакалась и велела беречь себя — и возвращаться, когда только он захочет, потому что здесь ему всегда будут рады.

Робинтон уже успел получить от лорда Фарогая официальное разрешение на отъезд. Кроме того, лорд, к изумлению юноши, вручил ему увесистый кошелек с марками.

— Ты хорошо потрудился. И твою работу, и твое поведение все хвалили. И ты заслужил вознаграждение, которое поможет тебе устроиться на новом месте. Передавай от меня привет мастеру Дженеллу и, конечно же, мастеру голоса Мерелан.

Фарогай протянул юноше руку, Робинтон с радостью ее пожал — и поспешно ослабил хватку, заметив, как скривился лорд.

Следующим был Маллан. Он попрощался с Робинтоном, и его улыбка стала последним напутствием молодому подмастерью перед долгой дорогой.

— Ну, что? Когда брачный полет? — поддразнил Робинтон старого друга, усевшись на спину Сайманит'а.

— Я вообще сомневаюсь, что Неморт'а хоть когда-нибудь оторвется от земли, если Йора и дальше будет так себя вести, — с отвращением сказал Ф'лон. — Эта девчонка боится высоты! Она в собственный вейр не может подняться без посторонней помощи… — Голос его превратился в противный фальцет: — «Чтобы я не споткнулась и не упала».

— Но не может же она…

— К счастью, — продолжал Ф'лон, — когда у Неморт'ы начнется брачный сезон, желания Йоры будут значить не больше, чем груда золы в помойной яме. — Он обернулся к другу и лукаво улыбнулся. — Кровь Неморт'ы вскипит, и природа возьмет свое.

— А как же С'лонер?

— Он будет испытывать судьбу наравне с прочими.

В это самое мгновение Сайманит', который, к удивлению Робинтона, неспешно шел по двору холда, напугал юношу до полусмерти. Он просто шагнул с края утеса и нырнул вниз, в долину. У Робинтона душа ушла в пятки, и он отчаянно вцепился в друга, гадая, что это вдруг накатило на дракона.

Ф'лон, заметив реакцию арфиста, расхохотался, а в следующее мгновение они уже оказались в Промежутке, и Робинтон даже обрадовался пронизывающему холоду. Все лучше, чем грохнуться со всего маху на камни.

— Что за дурацкая шуточка? — крикнул он, подавшись вперед, чтобы Ф'лон мог его услышать. Они уже кружили над Домом арфистов. Для пущей доходчивости Робинтон наградил друга чувствительным тычком в плечо.

— А зачем Сайманит'у тратить силы на прыжок, если можно просто скользнуть вниз?

— Мог бы и предупредить!

Ф'лон только заржал в ответ, и Робинтон понял, что жаловаться бесполезно.

«Сайманит', если Ф'лон задумает еще что-нибудь похожее, не мог бы ты меня заранее предупредить, а?» — осторожно попросил Робинтон. Ему не доводилось до сих пор первым начинать разговор с Сайманит'ом, и потому он не был уверен, услышит ли его бронзовый.

«Я постараюсь запомнить, что ты не любишь падать». Голос Сайманит'а звучал виновато, и Робинтон немного смягчился.

* * *

Не в силах отказаться от очередного представления, Ф'лон с Сайманит'ом лениво покружили над двором Дома арфистов, постаравшись, чтобы их появление заметили. К тому моменту, как Сайманит' сложил крылья на спине, на ступенях уже собрался комитет по встрече. По правде говоря, Робинтон предпочел бы вернуться домой как-нибудь тихо и незаметно. Мерелан — именно ее Робинтон постарался углядеть первым делом, — выглядела хорошо. Она стояла рядом с Лоррой. Та обнимала за плечи высокую, очень красивую брюнетку, показавшуюся Робинтону смутно знакомой. Последней в этой маленькой группе была Кьюбиса. Робинтон взглянул на окна репетиционного зала, в котором проводил большую часть времени Петирон, но ничего не увидел и не услышал. Облегченно вздохнув, Робинтон спустился на землю и бросился к лестнице, спеша обнять маму.

Мерелан не казалась сейчас такой хрупкой и изможденной, как при расставании три Оборота назад, но в ее косах добавилось седины, а на лице — морщин. Эти признаки приближающейся старости перепугали Робинтона — для него нестерпима была сама мысль, что мама может постареть. Но он скрыл свой страх за улыбкой и множеством бессвязных слов, какими люди обычно обмениваются после долгой разлуки.