Читать интересную книгу Белые искры снега. Анна Джейн - Анна Джейн

На мое удивление, в школе было тихо, как в склепе – и стук моих каблуков был самым громким шумом, который я слышала. Видимо, с дисциплиной тут все в порядке – все ученики сидят по классам и вкушают гранит науки, который с удовольствием, а может, без оного, дают им учителя в растолченном виде.

Откашлявшись, я постучалась в дверь и вошла внутрь. В светлом помещении, похожим на офис секретаря успешного руководителя среднего звена, за столом из светлого дерева сидела худая статная женщина в возрасте с умными глазами и высокой прической, которую больше хотелось назвать леди, а не бабушкой – такая ухоженная она была: от светлого маникюра до черных туфель на низком каблуке. Она что-то неспешно печатала, не глядя на клавиатуру, а когда я вошла, внимательно посмотрела на меня, стянув прямоугольные очки чуть ближе к кончику носа.

- Здравствуйте, - сказала я, собираясь представиться, но женщина опередила меня.

- Анастасия Мельникова, практикант с филологического факультета, пятый курс, - произнесла она благосклонно. – Верно?

- Все правильно, - подтвердила я.

- Я вас ждала. К сожалению, директор сейчас очень занят, и вами займусь я. – Она бросила быстрый взгляд на дверь, ведущую в кабинет директора, за которой были слышны какие-то неясные голоса.

- Раздевайтесь и присаживайтесь, - кивнула Галина Алексеевна на шкаф, а после на кожаный белый диванчик, предназначенный, видимо, для посетителей. – Я закончу с вашими бумагами, а после того, как прозвенит звонок, - она посмотрела на свои наручные часы, - это будет через двадцать пять минут, отведу вас к вашему куратору. У нее как раз будет урок в одиннадцатом классе, в котором вы будете проходить практику по, - она заглянула в какие-то бумаги, лежащие перед ней на столе, - по литературе, так?

- Да, - подтвердила я, присаживаясь на диван, оказавшийся мягким, но каким-то низким, а потому не сильно удобным.

- Кстати, ваше имя я знаю, а я вам не представилась. Галина Алексеевна, секретарь директора.

- Приятно познакомиться, - улыбнулась я вежливо, но, кажется, довольно сдержанно. Мне Дан говорит, что я не умею в нужный момент улыбаться тепло и искренне, но я его не совсем понимаю. Если я не чувствую теплоты, как я могу заставить свою улыбку стать дружелюбной и мягкой? Мне трудно это сделать.

- Взаимно. Подождите немного, скоро я закончу.

В ожидании я достала телефон и прочитала два сообщения – от Алены и Алсу. Еще когда я ехала в автобусе, я написала обеим подругам, которые сегодня в других школа тоже вынуждены были приступить к педпрактике. В прошлом году перед тем, как начать вести уроки – их нужно было провести восемь или десять, не помню, мы целую неделю таскались следом за учениками и сидели вместе с ними почти на всех занятиях, заполняя особые дневники по практике, где писали выводы чуть ли не о каждом уроке, а затем просили учителей поставить свои росписи в специальных графах – как подтверждение того, что мы, действительно, работали. Правда, в прошлом году была та еще халява – как я уже говорила, практику я проходила у пятиклассников, да не одна, а вдвоем с Аленой. К тому же мы быстро смекнули, что посещать уроки не обязательно, можно написать какую-нибудь ерунду вместо вывода и подделать подпись учителя – все равно нас никто не контролирует. Правда, уроки мы отвели вполне честно, и я лично готовилась к каждому из них по полвечера, находя в учебниках и в Интернете задания, которые казались мне полезными и интересными. В этом году из-за Инессы халявы ждать не приходилось – она сообщила, что лично будет контролировать каждого студента и без предупреждения заявляться на уроки, проводимые нами, предварительно узнав расписание. И она же не разрешила двум практикантам быть в одном классе. Правда, в этом году и на уроках сидеть не надо было – главное, проведи нужное количество занятий и свободен. Условие – проведи качественно.

Интересно, как пройдет моя практика в этой школе, считающейся элитной? В сообщениях и Алсу, и Алена желали мне удачи на практике в 8-й школе, и я сама себе желала удачи, хотя, если честно, не очень-то и боялась.

Зачем-то коснувшись гвоздика в носу, я написала Алене, вспомнив ее небольшую истерику после вызова духа:

«Ты как, в порядке после вчерашнего?».

«В полном. Просто вчера что-то на меня нашло… И так все глупо вышло, что даже стыдно:( Я глупая, да?».

Наверное, глупая – раз связалась с моим любимым дядей. Наверняка это из-за него у Аленки такое нервное состояние. Надо все-таки сегодня провернуть то, что я сделать вчера. Не знаю, правда, какие последствия будут, но я обязана это сделать.

Мои мысли прервал робкий стук в дверь.

- Извините, - заглянула в кабинет та самая женщина, которую я видела около входа, - можно?

Галина Алексеевна, вновь сдвинув очки на кончик носа, пристально гляделась во вновь пришедшую.

- Вы мама Колесникова? – уточнила она.

- Да, - кивнула женщина.

- Вас уже ждут, - сухо сообщила секретарь. Женщина перешагнула порог, обернулась и тихонько позвав кого-то по имени. Следом за ней в приемную вошел среднего роста парень-старшеклассник с коротким ежиком волос, ссадиной на скуле, заклеенной пластырем, и в форме – черных брюках, темно-синем жителе с эмблемой школы на груди, почти на сердце и в белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Руки у него были засунуты в карманы, а взгляд был исподлобья, как у ощерившегося нашкодившего щенка, который что-то натворил и боялся, что его повторно накажут.

Ученик, не глядя на секретаря и тем более, на меня, негромко буркнул слова приветствия. Кажется, чувствовал он себя не очень комфортно. Интересно, что мальчишка натворил?

- Руки из карманов вытащи, - шепнула ученику мать в это же время. Видно было, что она очень расстроена – уголки не накрашенных губ опущены, плечи поникли, в глазах – сожаление и, кажется, робость.

Галина Алексеевна кивнула старшекласснику в знак приветствия, встала со своего места и, взглядом пригласив посетительницу идти за собой, открыла дверь, ведущую, видимо, в кабинет директора, пропуская туда вновь пришедших. Я не могла видеть со своего места тех, кто находился внутри, но зато отлично могла слышать голоса – за собой дверь Галина Алексеевна прикрыла неплотно. Единственным персонажем, кого я успела заметить, была сидевшая ко мне боком очень молодящаяся женщина с тонким аристократическим носом и белоснежными кудрями, рассыпавшимися по меху тонкой дорогой шубки из натурального меха, которую она расстегнула, но не удосужилась снять. Холеное лицо блондинки было хоть и симпатичным, но не самым приятным – темно-морковные губы бантиком и выражение лица «Мне все обязаны».

- Здравствуйте, - поздоровалась с опаской женщина в пуховике. Парень вслед за матерью повторил слова приветствия, но вновь сделал это тихо, почти не слышно и крайней недовольно. Им тут же ответили два голоса: один мужской, спокойный, даже размеренный, который пригласил их присесть, чтобы во всем разобраться, а второй женский, громкий, высокий и неприятный, заявивший с пренебрежением после короткого скупого приветствия:

- А вот и главное действующее лицо. У меня очень мало времени, а проблема очень серьезная. Было бы очень хорошо, если бы вы не опаздывали.

- Мы же всего на пять минут, - возразила растеряно женщина.

- А пять минут, что, не время? Из пяти минут в количестве двенадцати штук складывается целый час, знаете ли.

- Уважаемые родители, - легонько постучал по чему-то твердому, скорее всего, по столу, мужчина, который был – я уверена на 100 процентов – директором. – Давайте приступим к нашей беседе, чтобы понять, что произошло.

- Дорогой мой Павел Степанович, - выдохнула обладательница высокого и даже высокомерного голоса с истеричными нотками. – Вы прекрасно знаете ситуацию. Прекрасно! Только осмотрите на моего ребенка, - видимо, в кабинете директора был и ее сын, - его элементарно избил этот малолетний преступник!

- Ну что вы, Костя не преступник, - сказала тут же мама старшеклассника со взглядом исподлобья. – ну какой же он преступник. Хороший мальчик, что вы говорите…

- Что, будете покрывать своего сына? Вы видите, что он с моим Мишенькой сделал? Видите? Я этого так не оставлю, будьте уверены! Я – мать, и я буду защищать своего ребенка.

Я, услышав эти слова, вдохнула. Наверное, иметь маму, даже такую неприятную, как эта тетка – хорошо. Очень хорошо. Прекрасно!

Я крепко, до легкой боли, сжала губы, не сразу вспомнив, что на них нанесена неяркая, почти незаметная помада.

- Лилия Аркадьевна, пожалуйста, успокойтесь, - примирительно сказал директор.

- Как я могу успокоиться? – бушевала неведомая мне Лилия Алексеевна. – Как? Моего единственного ребенка избил этот малолетний... этот мальчишка! - видимо, она хотела как-то обозвать того, кто посмел тронуть ее сына, но все же сдержалась. – Как, Павел Степанович, как?

- Простите, - только и пробормотала вторая женщина, явно не зная, что сказать в ответ. – Простите…