Больше ни слова сказать не смогла. Я чувствовала, как он бесится, но в этом было что-то невероятно возбуждающее. Дерзкое и весёлое. Его мощные движения, яростные ласки, болезненные поцелуи — всё заводило со страшной силой.
Артур сковал меня своим телом, не оставив ни миллиметра свободы, и от этого удовольствие получилось особенно пряным. Яркий вкус губ пьянил, властные толчки лишали воли, его запах дурманил сознание.
Я пришла в себя в сумерках. Потная, расслабленная, лежащая поперёк кровати в тесном кольце рук. Он бездумно смотрел на пустой зев камина и размеренно дышал.
— Я тебя люблю самой горячей и огромной любовью, какая только есть, — я поцеловала его в небритый подбородок. — Но слушаться не буду. Прислушиваться — да. Слушаться — нет.
Артур посмотрел на меня со смесью возмущения, веселья и гнева.
— Ведьма!
В этом слове нет ни одной «р», но он пророкотал его так страшно, что внутри всё сжалось. От предвкушения, конечно. Мне понравилось, как он меня наказывал. Пожалуй, с такой мотивацией я и прислушиваться буду не так часто, как могла бы.
— Оборотень, — ласково мурлыкнула я и погладила любимого по груди.
— Лейла, это не шутки и не блажь. Тебе опасно выходить из дома!
— Артур, жить вообще опасно, от этого умирают. Что мне теперь, ещё сто пятьдесят лет взаперти сидеть? Бред же! И вообще, я даже с территории стаи никуда не уходила, а тут безопасно и полно других оборотней.
— Вот именно! Нечего среди них шляться! — рыкнул он.
Слово «шляться» хлестнуло по расслабленному сознанию.
— Что, прости⁈ Это ты сейчас на что намекаешь? — я приподнялась на локте и сердито посмотрела ему в глаза. — То есть стоит мне из дома выйти, как я начну трахаться со всеми подряд? Просто потому что могу?
Ему стоило немедленно извиниться. Или хотя бы поцеловать. Ему точно не стоило развивать свою не очень умную мысль!
— А зачем тебе вообще из дома выходить, если снаружи опасно, а внутри у тебя всё есть⁈ — он тоже приподнялся на локте и попытался нависнуть надо мной, но я его оттолкнула.
— Зачем мне выходить из дома — я решаю сама! И ты мне указывать не будешь!
— Я не указываю, я спрашиваю. Какие такие у тебя могут быть настолько срочные дела, что ты не можешь пару недель посидеть дома, пока ситуация не прояснится⁈
У меня аж дыхание перехватило от возмущения. Я что, муха, чтобы у меня дел не было? Заперли в комнате с блюдцем варенья на столе — летай счастливая до конца жизни⁈
— У меня есть дела, — твёрдо ответила я.
— Это какие⁈
Естественно, до этого момента я собиралась всё ему рассказать. И посоветоваться. Но сейчас желание делиться испарилось, оставив после себя марево досады и привкус назревающего Скандала. Да, именно так, с большой буквы «С».
— То есть, по-твоему, у меня и дел-то никаких быть не может? — елейным голосом спросила я.
Собственная нагота начала раздражать. Отчаянно захотелось накинуть хоть что-то, но халат висел в гардеробной, а мы продолжали мериться взглядами, и отступать я была не намерена.
Протянув руку в сторону гардеробной, я изо всех сил пожелала получить свой халат. Из-за приоткрытой двери ворохом вылетели вещи, его и мои вперемешку. Искомый халат толкнулся в ладонь и замер, как покорный зверёк.
Ладно, бардак потом уберу.
Я даже головы не повернула и никак не показала, насколько меня впечатлила демонстрация собственной силы. А она впечатлила! Десять очков Гриффиндору.
Мы всё ещё сверлили друг друга взглядами, когда он наконец удостоил меня ответом.
— Я считаю, что нет дел важнее, чем твоя безопасность!
— В посёлке безопасно ровно настолько, насколько безопасно в доме!
— Так зачаруй дом, ведьма ты или кто? У нас до сих пор ни одного защитного заклинания не стоит, даже самого слабенького!
От его правоты обида усилилась стократно.
— Всё-таки пытаешься указывать мне, что делать? — змеёй прошипела я.
— Раз ты сама не догадываешься, то приходится! — невозмутимо ответил он.
Натянула халат и села. Внутри клокотала чистая ярость, но я не собиралась выпускать её на волю. Напротив, взглянула на его лицо и немного успокоилась. Вспомнила вдруг экзамен и неожиданно испытала благодарность школе за навыки. Всё-таки они научили сдерживать силу и гнев. Посмотрела на Артура другими глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Если я выбрала этого мужчину, то надо учиться с ним жить, а не скандалить. Договариваться, а не ставить ультиматумы. Понимать, а не упрекать.
— Ты прав. Я посмотрю, какие защитные ритуалы можно провести. И с Тимеей посоветуюсь. Это всё, что ты хотел сказать?
Он растерялся. Наверное, ждал, что я наору на него, а он вызверится в ответ. И мы начнём швыряться друг в друга вещами и словами, за которые потом станет стыдно. Но это же глупо. Мы даже не знаем, сколько нам отмерено судьбой. Какой смысл тратить время на пререкания и оскорбления по-настоящему любимых людей? Этого времени потом может не хватить на что-то действительно важное.
Я наклонилась к нему и поцеловала в щёку. Погладила по пепельно-чёрным волосам и заглянула в глаза.
— Даже если меня окружат десятки самых красивых мужчин, нужен мне только ты. Насчёт безопасности ты прав, я заколдую дом. В остальном — у меня есть очень много сил, кинжал и браслет. В посёлке безопасно. И если я сказала, что у меня есть дела, значит, они есть. Я не твоя собственность, не секс-кукла и не безвольная амёба, которую можно рыком загнать под коврик. Если ты хочешь меня в чём-то убедить, то придётся найти аргументы. А рычать на меня бесполезно, любимый, я и сама это прекрасно умею. На первый раз я тебя прощаю, но в дальнейшем дважды подумай, прежде чем говорить что-то подобное, потому что терпеть я это не намерена. И да, я тебя очень люблю, но себя и свою свободу я люблю не меньше.
Поднялась с постели и ушла наводить порядок в гардеробной, внутри которой словно футболочная бомба взорвалась. Ясно, так и запишем: телекинез у нас пока на троечку. Из десяточки.
Пока убирала вещи, успокоилась окончательно. Если Артур спокойно спросит, какие у меня дела в посёлке, то я отвечу. Если нет, то и чёрт с ним. Потом сюрприз будет. В конце концов, обмануть меня тут никто не может. Ну не поступают так оборотни друг с другом. Их слишком мало, а живут они слишком долго, чтобы делать такие глупости. Следовательно, я и сама решу свои вопросы. Хотелось бы с ним посоветоваться, конечно, но не в таком тоне.
Поздний обед или ранний ужин прошёл в чудесной обстановке, если не считать растерянного Игоря, немного заплаканную Мадину и чувствующую себя неловко Эльвиру. В общем, паршиво прошёл. Оказалось, что Давид с Артуром приехали домой за пару минут до нашего возвращения и успели только разбудить Игоря и ввалить ему за наше исчезновение.
Артур смотрел задумчиво, но не сердился. Наоборот, был заботлив и даже сам вызвался приготовить рыбу.
Вечером они с Игорем уехали в штаб и вернулись поздно ночью. Поговорить так и не удалось. Как и на следующий день. Утром Артур чмокнул меня в щёку и исчез в предрассветной мгле. Я повалялась ещё какое-то время и проснулась окончательно.
В том, что мы проиграли суд, был один несомненный плюс. На него больше не надо идти!
Нацепив домашние штаны и рубашку Артура (вот такое с утра проснулось рубашечно-артуровое настроение), я, зевая, спустилась вниз и включила телефон. Пиликнуло сообщение.
«Ты так и не забрала свой подарок. Предлагаю встретиться. Юнона».
Действительно, что это я? Надо было ногами распихать все отрубленные головы и пойти к ведьмам выяснять, где моя передачка.
«Юнона, я обещала Артуру не выезжать с территории стаи, поэтому пока возможности встретиться нет».
«Это важно».
Я прислушалась к своему организму. Врала бабка, важно это было только для неё. Для меня — не особенно. Любопытно, конечно, но меня больше волновала покупка дома для лавки. И запрет Артура после вчерашнего я нарушать бы точно не стала. Раз уж решила вести себя разумно, то нужно держать марку.