Аппарат оторвался от рампы, но птиц ему удивлять было нечем.
Огромные крылья взмахивали по-прежнему. Однако, ни на йоту не отклонившись от инерциальной дуги, орнитоптер крепко ударился о землю и отскочил, в лучшем случае подпрыгнул, продлив свою хаотичную перебежку на некоторое расстояние. Люди бросились врассыпную. Оставаясь еще на ногах, Эдвард ощущал, как оседает на землю. Карандаш и тетрадь вдруг стали такими тяжелыми — чересчур тяжелыми, словно чрезмерно отягощенными гравитацией, а он все смотрел, как ковыляет его великое изобретение — действительно напоминавшее птицу, но птицу, завязшую в грязи.
Ассистенты отыскали свои пиджаки, однако оставались на своих местах. Прочие почтенные господа не обнаруживали никаких эмоций, как если бы не ожидали увидеть ничего иного. Перед ними, тщетно разбазаривая порох барабанными очередями, суетилась неудача Эдварда Паркиса Фроста. Его разорение. Не все собравшиеся на склонах именовали себя знатоками аэронавтики. Некоторые были банкирами. Точнее заимодавцами. Людьми, подводящими финансовый итог в конце каждого дня.
Были и другие. Не приглашенные. Они держались подальше от толпы — чтобы не привлекать внимания. Еще не известные Эдварду, эти джентльмены также повлияют на его будущее. Однако в тот миг они молча смотрели, как Орнитоптер номер три скачет по окрестностям, разбрасывая перья и наглядно демонстрируя глубину падения Эдварда. Тем временем Гарри, все еще привязанный стропами к сиденью, с трудом выкрикивал:
— Сэр… я… почтительным… образом… увольняюсь!
Прошли месяцы.
Прилипшее к взгляду Эдварда видение Орнитоптера номер три, скачущего к своей кончине, испортило ему целый мир, не говоря уже о его отношении к птицам. Стоя возле окна гостиной, он поежился, заметив голубя, возвращавшегося домой.
После короткой прогулки по снегу он обнаружил прилетевшую птицу в голубятне. Глубоко запустив руку внутрь домика, Эдвард поймал посланца и отвязал небольшой листок бумаги, обмотанный вокруг голубиной ноги. Записка была из Лондона, от друга Артура Хойта. Последнее время хорошие новости не прилетали, и полученный листок стал, наверное, худшей вестью из всех.
Американцы сообщили о совершении двенадцатисекундного полета. Впервые в истории самодвижущаяся машина поднялась вместе с человеком в воздух и опустилась там, где взлетела. Уилбур и Орвил Райты, летчики № 1. Жесткое крыло.
Жесткое крыло.
Величина записки не допускала других подробностей. Но и этого было довольно: триумф пришел к тем, кто поставил на жесткое крыло. И орнитоптер, понял Эдвард, окажется не более чем примечанием в книге об истории авиации, крохотной статейкой, годящейся лишь для того, чтобы обернуть ее вокруг голубиной лапки.
1906 г.
Эдвард почти возненавидел голубей. Домой вернулась новая птица, и он узнал, что потерял место президента Общества. Следующий голубь принес предупреждение о том, что кредиторы лишили его права легального маневра. Третий голубь — и Корона освободила его от обязанностей магистрата.
Могла ли ситуация сложиться еще хуже? Ему уже не хватало воображения, но, наконец, однажды октябрьским днем в поместье появились два незнакомца, и Эдвард истолковал их появление как дурное предзнаменование.
Это случилось в тот самый день, когда бейлифы явились за движимым имуществом; пара крепких тупиц потащила крыло орнитоптера в свой фургон. Провожая его глазами, Эдвард заметил, как подъехал другой экипаж, из которого высадились двое мужчин. В отличие от бейлифов они казались худощавыми и застенчивыми. Лица новоприбывших были обращены к земле: их явно смущала сценка, которую им пришлось наблюдать. Гости были в английских костюмах, одежда сидела на них неловко, потому что, — как понял Эдвард, — перед ним оказались люди с Востока.
В смущении он направился навстречу им через лужайку, ожидая поклонов, однако восточные люди одновременно протянули ему руки.
— Очень довольны встретиться с вашим знакомством, мистер Эдвард Фрост. — Звали их Тору и Хирото; однако на случай, если произношение покажется ему слишком сложным, Эдварду было предложено называть их Томми и Генри. Мистер Фрост мог различить гостей только по цвету костюмов и еще потому, что один из новоприбывших говорил, выкатив грудь: — Мы очень крупные энтузиасты вашей работы, по поручению нашего хозяина и нанимателя Акира-сан.
— Моей работы?
— Орнитоптеры. Наш хозяин очень заинтересован в вашем успехе.
— В отношении моего «успеха»… должно быть, вы неправильно перевели слово, которое хотели сказать.
Оба гостя покраснели:
— Мы присутствовали для первого полета.
— Так вы были здесь? И видели фиаско?
— Мы полагаем, Эдвард Фрост, что для нас это не фиаско.
Эдвард более не мог удерживаться:
— Зачем вы здесь?
— Наш хозяин, Акира-сан, он очень заинтересован в машинный полет. В полет, повторяющий движения птиц.
Простите меня за улыбку, только я не думаю, что китайцам повезет больше, чем мне. Боюсь, ваша нация слишком отстала в технике и производстве, чтобы овладеть активным полетом.
Вновь залившись краской, пара помедлила, прежде чем произнести:
— Сэр, мы японцы.
— Японцы, китайцы — это ведь безразлично, не правда ли? Вы же не владеете достижениями современной науки. Я могу лишь оказать услугу вашему хозяину и посоветовать ему избежать тех расходов и унижения, которые я претерпел в наказание за честолюбие… До свидания, джентльмены, вы внесли светлую нотку в довольно скучный день.
Эдвард протянул руку. Выпятив грудь, один из мужчин произнес:
— По-моему, царь Николай с вами не согласится.
— Царь Николай?
— На мой взгляд, он не станет объявлять японцев отсталыми. И в технике. И в промышленности.
Здравая мысль. Конечно, сейчас по всему русскому флоту над морским дном гуляют рыбьи стаи. Япошки решительным образом выиграли войну с Россией, и Эдвард обнаружил, что начинает менять свое мнение о стоящей перед ним паре. Говоривший Томми, в конце концов, обнаружил известную твердость за всей почтительностью и румянцем. Эдвард еще раз поглядел на обоих и отметил, что хотя европейские костюмы и казались неуместными на столь хрупких фигурах, однако были роскошными, купленными в универмаге на Хайд-стрит. Иначе говоря, весьма дорогими.
— А не хотите ли чаю?
Гости покраснели.
Оказавшись внутри дома, Хирото и Тору резко остановились. Прежде чем подойти к двери, они ненадолго возвратились к своему экипажу и захватили нечто вроде сундучка, изготовленного из дерева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});