Читать интересную книгу Вернуть себе клыки - Михальчук Владимир

– Это совсем не то, – не соглашается монарх. – Кони не мыслят.

– Еще как мыслят! Они ведь не бегут прямиком, скажем, в стену и не бьются в нее головой. Значит, мыслят.

– Ладно, – вздыхает король. – Но кони не обладают свойством производить членораздельную речь!

– Это когда же способность говорить являлась показанием мышления? – победоносно интересуюсь и широко улыбаюсь, при виде озадаченного Эквитея. – Немые ведь размышляют?

Сказать оппоненту нечего. Остается лишь молчаливо согласиться и продолжить путь.

Перед нами флегматично тянется проспект Темного Света. Это громадная территория, совершенно не забитая строениями. Всего лишь несколько тонких шпилей над бункером Большой Лаборатории Экспериментов возвышаются впереди. Дальше, на многие километры, раскинулась безлюдная площадь. Магасфальт кое-где покрылся трещинами, повсюду зияют воронки от взрывов, опаленные пустоши и соляные столбы. Здесь проводят магические эксперименты.

Территория проспекта давно отделена от города массивными колдетонными стенами и плотным заслоном из защитного волшебства. Мало кто отважится, днем или ночью, пройтись по этой пустыне посреди городских джунглей. Никому не понравится, если из-под земли вдруг вырастет очередной экспериментальный голем в виде боевого дракона под каким-нибудь инвентарным номером. Еще схарчит ненароком. Или как вам такое: оказаться в самом центре бушующего магического торнадо? Здесь все возможно. Потому лучше держаться подальше от Лаборатории.

Мы с королем не из робкого десятка. Нам пришлось проделать изрядный крюк пешком – я пожелал побриться и слегка постричься перед появлением на Курсах Самых Младших Офицеров. Потому пришлось идти прямиком. В другое время я ни за какие коврижки не согласился бы переться по этому страшному проспекту.

Охранник пропустил нас, разглядев пропуска в КуСаМлОф. Кадетам Курсов не воспрещается заходить на экспериментальные или правительственные объекты. Можно сказать, мы практически приравниваемся к оперативникам, даже имеем право задерживать преступников. Но не более того. Нам с Эквитеем даже оружия не полагается до прохождения первого экзамена по рукопашному бою.

– Уверен, что надо было идти сюда? – монарх поеживается, чувствует потрескивание магических разрядов, которыми насыщен здешний воздух. – А то мне как-то не по себе.

– Выше нос, салага варварская! – приободряю собеседника. – Ты мужчина, к тому же правитель большого государства. Чего тебе-то здесь бояться? Это ведь не у меня магический иммунитет. Ничего тебе не сделается, если кто-то вдруг позволит себе жахнуть магиевой головкой посреди пустыря.

К моему изумлению, пешая прогулка через "угодья" Экспериментальной Лаборатории проходят без последствий. По нам никто не стреляет, не взрываются колдовские мины. Да и разъяренные големы не появляются из расплавленного магасфальта. Все тихо и спокойно.

Один лишь раз слева что-то полыхнуло. Нас окатило горячей волной и брызгами камня. Затем затихло, больше ни звука.

Вдали рокочет многолюдный мегаполис. Жужжат разнообразные автомобили, с приближающейся набережной доносятся призывные крики торговок баарбуусами. Ревут от безнадежной тоски тягловые киты, их только недавно пришвартовали к берегу. По всей видимости только что пришел паром от Бледного острова.

– Кажется, – говорю с напряжением и посматриваю по сторонам, – только что по нам стреляли из магического гранатомета.

– Где? – Эквитей вертит головой и пытается рассмотреть невидимого преступника.

– Траекторию не заметил, дурная я башка, – жалуюсь на себя. – А следовало бы. Но кажется, стреляли не из здания Лаборатории.

– И что это означает?

– Плохо дело, – кто-то не желает видеть нас на Курсах. Или сводит со мной какие-то древние счеты. И кто-то не имеет понятия о твоей магической неприкосновенности…

На тот момент я даже не представляю, насколько прав.

Через пятнадцать минут после загадочного инцидента мы выходим к Черному озеру.

Иссиня-черная гладь раскинулась, куда глаза глядят. Если бы не изогнутые берега и колеблющиеся городские строения на горизонте, можно подумать, что оказался у самого моря.

Набережная почти не отличается сотен таких же в других мирах. Широкий проспект, уставленный деревянными скамейками и небольшими магазинами. Повсюду разбросаны сувенирные лотки, над ними реют длинные флаги с национальным гербом Валибура: огненно-красный демон и темно-зеленый оборотень держат в руках массивную золотую башню с восемнадцатью шпилями. По тротуарам лениво прохаживаются утренние торговки, колесят на разных велосипедах-роликах-скейтах мелкие детишки. На самом берегу возлежат десятки обнаженных тел – загорать в нашем городе можно и топ-лесс. Но не надо забывать, что находишься на людях и укрывать срамные места маскирующей магией.

Мелководье кишит купающимися девчонками. Кажется, малолетние школьницы проводят у озера целый день. Они игриво лупят друг дружку магирезиновыми дубинками с пищалками и, конечно же, не ходят ни в школу, ни в институт. Молодежи лучше кататься на воздушных ананасах, кушать мороженое и валяться на песке. Кроме того можно играть в молодежное "Колдочко", со своими сверстниками, да на раздевание. Зачем учиться? Эх, молодость, молодость… Если бы я когда-то отдал должное науке, не торчал бы сейчас среди унылых оперативников. Возможно, занимался бы магическими исследованиями или путешествовал по Большому Миру. Но таков удел лентяев и неучей. Наплевал на учебу – вот тебе "Каратель" в руки. Эх…

Мы проходим по змеящейся аллее посреди парка. Черное озеро прячется за деревьями, его практически не видно. Слышен рев катамаранов, угрюмое ворчание чесноходов и шум воды.

– И где эти Курсы? – возмущается Эквитей. – Я уже все сапоги истоптал!

Погруженный в раздумья о случившемся на проспекте Темного Света, лишь небрежно отмахиваюсь в сторону зданий КуСаМлОфа.

Парковые деревья раздвигаются перед длинным рядом белоснежных башенок и высоких стен. Перед широкими воротами, обитыми несколькими слоями серебра и магиталла, возвышается государственный флаг. Небольшая площадь перед контрольно-пропускным пунктом украшена идеально ровными квадратами газонов, двумя парами фонтанов и десятком крупнокалиберных магических пушек. Больше смотреть здесь нечего. Но надпись "Офицер умирает последним" очень интересует Эквитея.

– Смотри, а слово "последним" очень побледнело, – замечает король. – Очень двойственная фраза получается. "Офицер умирает…". Что бы это значило?

– Действительно, у данного изречения, имеющего невероятно древнюю историю, – объясняю варвару, – есть два контекста. Сказанная полководцем Всевандамом Северным, она когда-то означала, что офицер должен держаться до конца. Чуть позже, спустя четыре с чем-то столетия, этот же эпитет использовал другой полководец, Небейменяскус Трусливый. И в его понимании, офицеру необходимо находиться позади армии. Чтобы чего не случилось, как понимаешь. То есть сперва гибнут обычные рядовые, а потому уже командиры. Должен отметить, что оба полководца умерли последними. Первый доблестно погиб при обороне Валибура, второго застрелили в спину при бегстве с поля боя.

– Понятно. А почему финальное слово полустерто?

– Это мы так шутили на дембеле, – заворачиваю глазами. – Просто донесли до народа, что офицер умирает. Философия такая.

– Понятно, – совсем неоригинально повторяется Эквитей.

Мы входим на территорию КПП. За нами с лязгом захлопываются тяжелые створки. Дежурный целится в нас из "Карателя" и поднимает руку в приветственном жесте.

– У вас всегда так здороваются в армии? – король старается не замечать кончик оружия около своего носа.

– Ритуал такой. Друга приветствуют, во врага стреляют. Такое распоряжение для всех дежурных и охранников.

Дальнейшие события мне часто снились в прошлом. Я даже пытаюсь проснуться и избавиться от навязчивого ощущения де-жа-вю.

Сначала у нас отбирают одежду и долго парят в контрастном душе. Затем мы проходим магическую очистку – все микробы и пыль Большого Мира растворяются в утробе гигантских вентиляторов. После умывания нам вручают форму гадостного светло-коричневого цвета, по набору постели на брата, одноразовые зубные щетки, мыло и прочую мелочь. Финалом становится последняя проверка документов.

Толстый хват-прапор Жуть Жмуть Федорович, которого я помню еще с юношеских лет, страшно матерится и с натугой поворачивает вентиль входной двери. Толстенная магиталлическая створка с шумом отъезжает на нас. Еда успеваем отскочить, чтобы сохранить пальцы на ногах.

– Бросай одежду сюда! – командует Жмуть Федорович, указывая на две тощие лежанки внутри казармы.

Интерьер все так же уныл и однообразен, как и раньше. Серые стены, мелкие лампочки дневного света под потолком; бесконечный ряд двухъярусных кроватей, приземистых магипластиковых тумбочек с двумя отделениями; холодный колдетонный пол, расчерченный меловыми квадратами и прямоугольниками; подслеповатые окошка чуть выше уровня первого яруса кроватей.