были близкими подругами.
– А она вам нравилась?
– Да, пожалуй, нравилась. Я действительно восхищалась ею. И конечно, завидовала. Мне хотелось работать на ее месте, но я не настолько глупа, чтобы не понимать, что это невозможно. Прежде всего я слишком молода, хотя не в этом дело. Фиби была не намного меня старше. Около года она работала на периферии и прекрасно себя зарекомендовала, а потом ее перевели в центральный офис, где она вскоре стала незаменимым сотрудником. Когда новый директор вступал в должность, то обычно начинал с перемещений. Дядя же не только оставил Фиби на прежнем месте, но и повысил ей жалованье. Если бы она была мужчиной и лет на десять старше, ее непременно назначили бы директором после… после смерти дяди.
– Сколько ей было лет?
– Двадцать семь.
– Вы знали ее до того, как поступили на службу в Бюро регулирования цен?
– Нет, но мы познакомились в первый же день. Дядя попросил ее присматривать за мной.
– И она присматривала?
– В какой-то мере. Когда у нее было свободное время. Она ведь занимала очень важное положение и не сидела сложа руки. К тому же она страдала лихорадкой под названием БРЦ.
– Да неужели? – От удивления я не успел поднести ко рту вилку с салатом, и она застыла в воздухе. – И насколько серьезен был случай ее болезни?
– Один из самых тяжелых из зарегистрированных.
– А какие основные симптомы?
– Это зависит от характера и темперамента человека. Простейшая форма подобного заболевания выражается в твердом убеждении, что Бюро регулирования цен всегда и во всем право. Существует целый ряд осложнений: от жгучей ненависти к НАП до мессианской потребности сеять разумное, доброе, вечное в зависимости от того, кем ты являешься – благодетелем человечества или борцом.
– Вас тоже не миновала эта болезнь?
– Конечно. Правда, не в такой острой форме. У меня она вызвана личными причинами. Я была очень привязана к дяде. – У мисс Бун дрогнул подбородок, однако она быстро справилась с волнением. – Видите ли, я не помню своего отца, мне его заменил дядя Чейни. Я, наверное, много чего не знаю, но я действительно любила дядю.
– Ну а какие осложнения были у Фиби?
– Все, какие я уже называла. – (Подбородок снова был в порядке.) – Она была прирожденным бойцом. Не знаю, сколько врагов БРЦ, например из числа верхушки НАП, были реально в курсе всей нашей подноготной, но, если их разведка работала хорошо, они должны были знать о Фиби. Для них она представляла еще бо́льшую опасность, чем мой дядя. По крайней мере, он сам так говорил. Он считал, что даже если в результате каких-то политических перестановок его заставят уйти из бюро, но пока там будет работать Фиби, ничего не изменится.
– Ничего не скажешь, здорово вы мне помогли, – проворчал я. – Никогда бы не подумал! Получается, с Фиби могли расправиться по тем же причинам, что и с вашим дядей. Если вы называете это «посмотреть под другим углом»…
– Я ничего и никак не называю. Вы спросили, я ответила.
– Да, спросил. Как насчет десерта?
– Не уверена.
– Настоятельно рекомендую. Вам, возможно, весь день придется помогать мне обрабатывать вашу тетю, а десерт даст заряд дополнительной энергии, раз уж вы так не любите тетю. У них неплохой ореховый пудинг с корицей.
В конце концов Нина решила, что это хорошая идея, и я сделал заказ официанту. Грязную посуду унесли, и в ожидании пудинга с кофе мы продолжили разговор о Фиби Гантер, правда никаких потрясающих открытий больше не последовало. Я рассказал Нине о не найденном до сих пор десятом валике, и Нина даже вспыхнула от негодования, когда я высказал предположение, что Фиби поддерживала тайные контакты с кем-то из НАП и спрятала валик в надежном месте, поскольку содержание записи могло скомпрометировать этого человека. Потом я спросил, как она относится к предположению, что валик мог содержать материалы, компрометирующие Соломона Декстера или Элджера Кейтса. Чем плоха эта версия?
Нина замерла с ложкой в руке, энергично покачала головой и сказала, что это бред сумасшедшего. По ее словам, мысль о том, что Декстер мог нанести вред лично Буну, а тем более всему БРЦ, более чем абсурдна.
– Да и кроме того, – заявила Нина, – он же находился в Вашингтоне и в Нью-Йорк в тот вечер приехал очень поздно, лишь после того, как его вызвали. Что касается мистера Кейтса… Боже мой, да вы только на него посмотрите! Это же не человек, а ходячий арифмометр!
– Черта с два! У него и выражение лица какое-то зловещее.
– Зловещее?! – изумилась мисс Бун.
– Ну, если не зловещее, то загадочное. Помните, в тот вечер у Вулфа Эрскин прямо обвинил его в том, что он убил вашего дядю, поскольку хотел жениться на вас, а дядя не соглашался. А Кейтс заявил, что с удовольствием сделал бы вам предложение, как, впрочем, еще сотни две влюбленных в вас молодцов из Бюро регулирования цен! Но в тот же вечер я узнал, что он уже женат и его благоверная находится во Флориде. Женатые арифмометры не домогаются руки очаровательных девушек.
– Да будет вам! Он просто старался быть галантным.
– Ходячим арифмометрам несвойственна галантность! И потом, откуда у него средства, чтобы при нынешней дороговизне отправить жену на курорт во Флориду, причем до конца марта?
– Ну и ну! – Нина даже положила ложку. – Я не знаю, какой гонорар НАП согласилась выплатить Ниро Вулфу, но вы честно отрабатываете свои деньги. Насколько я понимаю, вы отчаянно пытаетесь обелить членов ассоциации, причем любыми средствами А может, миссис Кейтс выиграла деньги в бинго? Почему бы вам не проверить?
– Вы так очаровательно раскраснелись, – усмехнулся я, – что мне даже захотелось отказаться от зарплаты, выплаченной деньгами НАП. Когда-нибудь я расскажу вам, как жестоко вы заблуждаетесь, полагая, будто мы хотим повесить убийство на одного из ваших героев вроде Декстера или Кейтса. – Я взглянул на часы. – У нас остается времени ровно на то, чтобы вы могли докурить сигарету и допить кофе… Да, Карлос?
– Вас к телефону, мистер Гудвин. Средняя кабинка.
У меня возникала идея попросить Карлоса ответить, будто мы уже ушли, поскольку имелось сильное подозрение, что тот тип, которого я подмазал с помощью трех пятицентовиков, просто хочет узнать, как долго мы будем сидеть в ресторане, но, хорошенько подумав, я извинился и подошел к телефону, так как только еще один человек знал, где я сейчас нахожусь.
Оказалось, что звонил именно тот один человек.
– Гудвин слушает.
– Арчи, немедленно возвращайся домой!
– Зачем?
– Срочно!
– Но послушайте… Мы как