люди, захваченные врасплох, вдруг осознают, что попали в беду, они тотчас бросают все, чем до этого занимались, и пытаются убраться подальше. В таком состоянии они не думают ни о прошлом, ни о будущем; их заботит лишь текущая ситуация, в которой они оказались. Их нисколько не волнует, что может случиться с кем-то еще, настолько отчаянно они стараются избежать какого-либо вреда для себя. Они просто сбегают – бездумно и безразлично. А позже, по прошествии некоторого времени, ищут козла отпущения – кого-то, на кого можно свалить всю вину.
Они глубоко убеждены, что страдать должны только другие и что только другие должны брать на себя какую-либо ответственность.
Так что Жук-носорог делает свой ход прежде, чем они успевают броситься в бегство. Он не знает, кто из них троих главный, поэтому хватает за плечи ближайшего к нему мальчишку.
– Не двигайтесь, – строго говорит он двум другим. – Попытка к бегству только усугубит ситуацию.
Один из оставшихся стоит как вкопанный, а второй бросается наутек, не колеблясь ни секунды. Должно быть, он уверен, что все, что ему нужно сделать, – это выбраться отсюда целым и невредимым, и тогда все будет хорошо.
– Какого хрена, мужик?! – Парень вырывается из рук Жука-носорога.
Жук-носорог пытается решить, как ему себя вести – жестко или вежливо.
– Я патрулирую этот этаж, – наконец спокойно говорит он.
Двое школьников переглядываются. Видимо, гадают, не отец ли это Наномуры.
– Вы, ребята, учитесь в средней школе? – спрашивает Жук-носорог.
Один из пацанов, который потирает плечо, кажется, замечает некоторую теплоту в тоне обращающегося к ним мужчины, принимает это за слабость и решает, что это повод перейти в наступление.
– Это правда больно. Вы не имеете права прибегать к насилию.
– О, вот как, больно?
– Да, это было очень больно! Я серьезно!
Мальчишка, по всей видимости, привык ломать подобного рода неубедительную комедию, которая хорошо действует на учителей в средней школе. Но Жук-носорог не особенно впечатлен. Он снова хватает его за плечи и сжимает еще сильнее. Парень вопит, и у него подгибаются колени.
Лицо другого напрягается, это видно даже под маской.
– За сколько ты пробегаешь пятьдесят метров, а? – Жук-носорог обращает внимание на того, что стоит рядом, все еще держа другого за плечи. – Если ты думаешь, что можешь бегать быстрее меня, тогда попробуй. Но если ты решишься, то постарайся не облажаться. Если ты попытаешься убежать и я тебя поймаю, ты пожалеешь об этом. Я не буду к тебе снисходителен. Поэтому предупреждаю тебя честно – если решишься бежать, ты должен быть уверен, что сможешь от меня убежать. Тебе нужно будет побить все твои личные рекорды.
Ясно, что пацан никуда не побежит. Жук-носорог вдруг как будто просыпается, и в его голове сами собой возникают вопросы: «Что, черт возьми, я делаю? Я ведь гораздо сильнее их. Разве это нельзя назвать обычным издевательством? Я пользуюсь своей силой, чтобы подчинить людей, которые использовали свою силу, чтобы контролировать кого-то более слабого, чем они».
Хотя в этом есть своя логика. Нет ничего плохого в том, чтобы применять силу по отношению к тем, кто слабее тебя, если они применяют силу к тем, кто слабее их.
С точки зрения Жука-носорога, это имеет смысл. Да, это кажется вполне разумным. Но когда он смотрит на удивительно худые запястья ученика средней школы и его искаженное болью лицо, он испытывает сокрушительное чувство вины.
Следующее, что он помнит, – это то, как дети убегают. Должно быть, он отпустил их.
«Что же мне теперь делать?»
Да, он малость припугнул их, причинил им немного боли – этого должно быть достаточно, чтобы они усвоили свой урок. Но все еще есть вероятность, что они выместят свою обиду и разочарование на сыне Наномуры. Жук-носорог решает, что догонит их и убедится, что они поняли, что должны вести себя лучше. В то же время ему любопытно, как сейчас дела у Наномуры.
Он прислушивается к звукам в темноте. На пятом этаже тихо и, судя по всему, совершенно безлюдно. Потом ему кажется, что он слышит какой-то звук этажом ниже, какие-то едва слышные шаги. Сопоставляет предполагаемый источник звука с картой, которую запомнил наизусть, – вроде бы звук доносится из туалета.
Идя по длинному коридору четвертого этажа, Жук-носорог все отчетливее слышит голоса, доносящиеся из туалета. Это, вне всяких сомнений, те дети. Они кричат, даже не пытаясь сдерживаться: «Что нам теперь делать?!» и «Кто это был, черт возьми?!».
Должно быть, они в панике, если прячутся в туалете, откуда нет никакого способа выбраться, кроме как через дверь на этаже. Испытывая к ним легкую жалость, Жук-носорог на мгновение задумывается, следует ли ему пойти в их убежище или подождать здесь, пока они сами выйдут. Прежде чем он успевает принять решение, слышит яростный крик. За ним немедленно следуют извинения, которые другой голос повторяет снова и снова.
«Может быть, это все для них слишком большой стресс?»
Он заходит в туалет. Там темно. Не колеблясь, он щелкает выключателем.
Во внезапно вспыхнувшем свете появляются дети – и начинают кричать еще громче. Они сбились в кучку перед самой дальней кабинкой и стоят как вкопанные с разинутыми ртами. Увидев Жука-носорога, все одновременно бледнеют. У всех троих в руках мобильные телефоны, экраны которых они, видимо, использовали в качестве фонариков.
Они явно собирались забиться в кабинку, чтобы спрятаться, но увидели там нечто, заставившее их замереть и потерять дар речи…
В кабинке находится мужчина. Он сидит на полу. Почему-то его красная куртка знакома Жуку-носорогу. Мгновение спустя он понимает: это подсобный рабочий из универмага. Жук-носорог видел его множество раз – он обслуживает торговые автоматы.
Что-то торчит из груди мужчины. Что-то, похожее на большой кухонный нож. Совершенно очевидно, что он мертв.
Для детей это все равно что оказаться между молотом и наковальней, вот только оказались они между трупом и убийцей. Вероятно, они считают, что с трупом им будет безопаснее. Жук-носорог невольно задается вопросом – а думали бы они по-другому, если б знали, что это выбор между трупом и мужем-подкаблучником?
– Мы… мы не… – Дети стоят плечом к плечу, их бьет заметная дрожь.
Жук-носорог озабочен тем, откуда здесь взялось тело и что с ним делать, но он решает, что для начала ему нужно разобраться с детьми.
– Ладно, ребята, давайте-ка вы просто успокоитесь, – говорит он мягко, и, учитывая, что раньше ни разу не давал никаких добрых советов никому, с кем сталкивался, – другим профессионалам или своим жертвам, – это действительно чрезвычайно любезно с его стороны. – Теперь послушайте