Читать интересную книгу Десять тысяч часов (СИ) - Грэнди С

Догадки Бориса, естественно, были в корне неверны. Сон не шёл в руку, потому что Сабира с Пулатом обсуждали дальнейший план действия. Даже если Анна Львовна каким-то чудом соизволит поговорить с ними, что они скажут? Здрасьте, не знаете никого по имени Басир? Ещё ничего не произошло, но ребята уже чувствовали себя глупо. Сейчас же моральные силы «на подумать» закончились. Все вокруг бегали и суетелись, мешая сосредоточиться. Все, кроме моделей, словно это был их день. Беготня у красавиц и красавцев была до появления остальных работников. Тогда модели вместе с горгульей репетировали проходку. Сейчас же двадцать бесподобных молодых людей сидели у зеркал и просто ждали, пока стилисты и визажисты наведут красоту. Многочасовое сидение, бесконечная скука в пыльных гримерках.

Наряд свой Сабира увидела впервые, и он её поразил, потому что ничего подобного на себе она бы не смогла представить даже в самых смелых мечтах. Вроде, на первый взгляд, вещи были обыкновенные: топ, сетка, джинсы и искусственная шуба. Но всё в купе с массивными золотыми украшениями создавало ощущение богатства. Когда-то так ходили рэп-геймеры, имевшие миллиарды на своих счетах, а теперь вот Сабира. «Винтаж! Винтаж! Винтаж!» — закричал бы Борис, если бы был сейчас рядом.

Тепло стало на душе от того, что дизайнер всё-таки сумел передать и колорит родины Сабиры. Она узнавала принты на джинсах и топах, такие рисовали в таджикистанских сказках. Удивительно, но Борис с помощью кусков ткани сделал то, чего не существовало в реальности — богатую таджичку. И девушка подумала: вот было бы здорово, если бы были люди в её стране действительно так ходили. Но сейчас в несчастном Таджикистане такого себе не может позволить даже президент.

Моделей позвали на подиум — финальная проходка перед показом. Горгулья командовала из-за кулис. Сабира выглянула мельком в зал — он уже был готов и был удивителен. Оказалось, брошенная в Бориса бутылка вдруг натолкнула его на мысль: здорово с помощью погоды отразить характер каждого выхода моделей. Собственно, до этого он думал использовать лишь молнию, которая распадётся, не добравшись до зрителей. Но почему бы по такой же методике не сделать дождь? Знойное солнце? Пришлось ещё немного покорпеть над техническими аспектами декораций, но благо Анна Львовна выделила лучших IT-декораторов.

Собственно, для каждой модели подготовили два костюма. Вторым нарядом у Сабиры было длинное платье с разрезом на правой ноге: белое с переплетающимися красными и зелеными линиями. Лоб девушки украшала золотая повязка с блямбой солнца. Такие она видела только в старых индийских фильмах. И если вовремя выхода в первом костюме должна была быть гроза и дождь, рассыпающийся совсем рядом с девушкой, то на втором наряде засияет палящее солнце, прямо как в родных краях. Спасибо, Борис. Простое человеческое спасибо. Давно Сабира не чувствовала этого приятного жжения на щеках.

— Я нервничаю, — сказал он, когда гости наполнили зал. Парень нервно оглядывал толпу людей. — Смотри сколько настоящих зрителей, а уж голограмм вообще немереное количество.

— Ты так много работал. Всем точно понравится, — пыталась ободрить Сабира.

— Я надеюсь, — Борис говорил, вглядываясь в лица людей, — надеюсь, что те, кто присутствуют здесь живьём, поймут… Я хочу, чтобы они прочувствовали атмосферу. Ведь вся эта игра с погодой — не просто так. Голограммы зрителей лишены тел, поэтому они не могут ощутить, как меняется внутреннее состояние тела, когда шумит гром или капает дождь. Я хочу вернуть мир в офлайн. Очень.

Сабира положила руку на плечо друга.

— Лично я уже почувствовала частичку дома, и я точно знаю, что твой показ произведёт фурор.

Они улыбнулись друг другу и разошлись. Пора начинать.

Погас свет, затихли звуки. Идеальное молчание длилось ровно минуту. Слышны были только шорохи зрителей и отсчёт часов. Вдруг подиум засиял. Салюты, конфетти, лазеры — всё перемешалось в радостном танце. На подиум вышел Борис. На лице не осталось ни тени сомнения. Он поклонился аплодирующей толпе и произнёс:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мы все так давно живём под куполом, что забыли, какой мир скрывается по ту сторону. Сегодня я приоткрою вам занавес. Я покажу жизнь, которую вы, возможно, никогда и не видели. Я — Борис Воробьёв. Запомните это имя. После этого шоу вы будете меня или превозносить, или ненавидеть.

Толпа взревела: то ли на них так повлияли слова Бориса, то ли вся эта какофония цветов и звуков. Шоу началось. Моделей выпустили в мир. Только теперь Сабира начала вглядываться в их лица: модели разительно отличались друг от друга, хотя шли с каменным выражением. Да и сама Сабира так шла, но чувства… Чувства переполняли. Она видела Пулата, его янтарные глаза горели, он улыбался. Кто бы мог подумать, что такой человек сможет улыбнуться в толпе.

Сабира заметила и Бориса, который сидел в зале. Рядом с ним была красивая седовласая женщина. Сабира сразу поняла, кто это. Борис как-то говорил: «Ты узнаешь Анну Львовну. Мимо неё никогда просто не пройдёшь». И это так. Но что больше поражало. Она знала её по старым записям геймплеев. Она была замечательной лучницей в своё время. Сомнений нет.

По другую сторону от Бориса сидел Константин. Он был очень недоволен и постоянно одёргивал сына, когда тот хотел подскочить и послать поцелуй проходящей мимо модели. Странно, что он вообще пришёл на показ, так как не одобрял то, что сын «показывается». Сабире было непонятно, почему Воробьёв мечтает спрятать сына.

За всеми мыслями девушка не заметила, как встретилась глазами с Константином. Он смотрел на неё исподлобья, точно хищник и был готов напрыгнуть прямо сейчас. Мужчина уже изнывал. Как ему хотелось получить этот трофей! Настолько сильно, что он уже был готов её попросту украсть. И чем дольше он томился, тем глупее становился. Всё это лежало на поверхности: в позе, взгляде, мимике. «К чёрту его», — выругалась про себя Сабира. Она уже получила от Воробьёва самое главное. Чип у неё. Вероятно, он пока об этом не знает.

В финале показа модели шли друг за другом, а после остановились в заранее выбранное позе. На подиум вскочил Борис, и его забросали букетами настоящих цветов. Это настолько тронуло парня, что он в порыве нежности обнял Сабиру и закружил. Он был до безумия счастлив. И очень хотел разделить этот миг с кем-то родным. Завтра все СМИ выставят фотографию, где столичный мажор обнимает смуглую незнакомку.

Сабира, понимая, что для такого важного момента Борис выбрал именно её, в очередной раз начала мучиться совестью. Он все чувства вложил в показ. Он столько сделал, и это момент только его торжества. Но своим жестом он словно благодарил Сабиру, сделал её причастной к успеху. А она даже не могла набраться смелости, чтобы рассказать ему правду о Константине. Какая-то отвратительная, неискренняя дружба получается.

На афтерпати пригласили совсем не много человек, но среди них, конечно же, была и Анна Львовна. Пулат, как друг Сабиры, тоже сумел попасть на вечеринку. Они решили вместе подойти к женщине и поговорить. Сделать это было страшно. Легко ли сказать «привет» светской львице… И вот эти двое, неловкие бедняки из страны, о которой эта женщина даже никогда и не слышала, подошли к высокой Анне Львовне. Она стояла к ним спиной, сверкая латексом.

— Кхм, — кашлянул Пулат.

— Здравствуйте…

Анна Львовна обернулась навеселе. Но увидев лицо парня, схватилась за сердце.

— Ты… Я знаю тебя… — она сглотнула и перевела взгляд на Сабиру. — И ты… Да-да, ты тоже там была, — Анна Львовна огляделась. — Срочно, идём в коридор.

Женщина скрылась за секунду. Ничего не понимая, ребята побежали за ней, чуть не упустив её из виду. Анна Львовна стояла за цветком в коридоре у самого дальнего туалета, куда особо никто не ходил. Она положила ладонь на лицо Пулата и заплакала.

— Я даже и не надеялась, думала, что это был обман зрения, думала, что баг игры или влияние этого дурацкого манипуляторского сета. Но нет… Без платка теперь я вижу… Теперь я понимаю… Вот она реальность, — сумбурная речь Анны Львовны заставила ребят опешить. Сабира первая пришла в себя. Наверное, потому что это не её лицо сейчас гладила совершенно незнакомая женщина, которая сейчас напоминала городскую сумасшедшую.