Читать интересную книгу Прощайте, любимые - Николай Горулев

— Ладно, идите. А если тебе, Ледник, доведется с братом встретиться, — скажи, видел в сорок первом под Могилевом Одинцова с Гродненской табачной фабрики...

Поздним вечером пробирались ребята вдоль Чаусского тракта. По их расчетам до Могилева оставалось километров семь.

Издали светило зарево пожаров над городом, а на дороге было пустынно и тихо. Иногда в темноте догорали остовы разбитых машин или вздымались трупы лошадей, лежавших в дорожной пыли. Казалось, ничто не предвещало беды.

Вышли на поле. Впереди темнел небольшой, но довольно рослый лес. Молча приближались к нему ребята. И вдруг услышали громкий окрик:

— Хальт!

Поначалу они опешили от неожиданности и, правду говоря, даже не поняли, что их окликнули по-немецки.

— Ложись! — шепнул Иван, догадавшись, что они напоролись на засаду или сторожевой пост.

— Хальт! — закричал еще громче тот в лесу, и ребятам показалось, что в голосе его был страх.

— Перебежками вправо. Там снова начинается лес. Пошли! — Иван бросился первым.

Прозвучали автоматные очереди. Трассирующие пули прошили воздух над полем красными нитями. Вскочил и побежал Эдик, потом Федор. С опушки леса началась беспорядочная пальба. Ребята бросились в высокую не-скошенную рожь и почувствовали себя в безопасности. Иван, а за ним Эдик бежали уже в полный рост. Колосья хлестали по лицу, стебли цеплялись за ноги, дышать становилось все труднее.

Эдик первым в изнеможении упал во ржи. Не слыша тяжелого дыхания друга, остановился Иван. Подошел и лег рядом. Земля пахла теплой соломой.

— А где же Федор? — Иван вскочил на ноги, позвал негромко: — Федя!

Ответа не было. Встал и Эдик.

— Как же мы сразу не заметили... Федя! — позвал он. Далеко в стороне постреливали вспугнутые гитлеровцы, освещая поле ракетами.

— Назад! По нашим следам, назад! — скомандовал Иван. Но найти собственные следы в ночном поле было невозможно.

Ребята плутали, все время негромко окликая друга, боясь, что их услышат и снова откроют огонь.

— Хлопцы... Я здесь! Хлопцы! — наконец услышали они слабый голос Федора,

— Ты чего?

Федор лежал во ржи, свернувшись клубком.

— Я, кажется, ранен... — сказал он. — Ногу режет, как ножом. Вот тут, ниже колена...

Иван быстро снял с себя пиджак, верхнюю рубашку, сорвал с тела майку.

— Эдик, давай и ты что-нибудь, — сказал он, — а то будет, как с Сергеем...

Они подняли набрякшую кровью штанину и долго на ощупь перевязывали.

— Идти сможешь? — спросил Иван.

— Попробую... — Федор оперся на руку Эдика, встал и застонал.

— Иван, возьми его винтовку, — попросил Эдик. — А ты обними меня за шею... Да берись покрепче.

Попеременно несли они раненого Федора, пока не выбились из сил. Стало светать. Совсем недалеко послышались автоматные очереди, потом застрочили пулеметы и ударила пушка раз, второй, третий...

— Ребята, простите, что так получилось... — вдруг сказал Федор. — А теперь я для вас обуза.

— Дурень ты, — спокойно сказал Иван.

— Кому я нужен в Могилеве? — спросил не то себя, не то ребят Федор. — Оставьте меня где-нибудь.

— Не оставим же в лесу. — Эдик достал полпачки махорки, кусок бумаги, неумело свернул цигарку. — Вот, Платонов дал на прощание. Раскурим одну на троих и подумаем, как быть.

— Давай сделаем носилки... — предложил Иван.

— И с ними прорываться на Луполово?

— Почему прорываться?

— А ты что, не слышишь, что город уже в кольце, что мы отрезаны от своих.

Наступило молчание.

— Я пойду в разведку, — сказал Эдик.

— Осторожно, — предупредил Иван. — Смотри, мы будем ждать.

Докурил цигарку Федор.

— Слушай, — тихо сказал он, — если Могилев в кольце, то чем вы с Эдиком поможете?

— Там Устин Адамович с ребятами подумают, что мы струсили, — твердо сказал Иван. — Чем сумеем, тем поможем.

— Ну, смотри. Вернулся Эдик.

— Мы возле Гребенева. Тут хаты стоят недалеко от леса. Я ведь сюда по грибы ездил и как-то сразу не узнал.

— Пошли, ребята, — скомандовал Иван и взял на спину Федора. — Постучимся в первую хату. Люди свои...

Они долго стучали в окошко маленькой, покосившейся от времени хаты. Никто не откликался. Эдик прилип носом к стеклу, приложил ладонь, чтобы не отсвечивало, и заключил:

— В хате никого нет.

В это время откуда-то с огородов появилась девушка. В большом платке, телогрейке, в новых мальчуковых ботинках.

— А мы сидим в яме на огородах, — виновато улыбнулась она. — И ничего не слышим. — Она посмотрелана ребят и тихо ойкнула: — Да вы раненые...

— Нет, — сказал Эдик, — только один, — он кивнул в сторону Федора.

— Да что же мы стоим, заходите скорей в хату, — заторопилась девушка. — А мы сидим в яме и ничего не слышим. Такой бой был, такой бой, а теперь перекинулся на Луполово. Да вы располагайтесь. А товарища Осмоловского положите вот сюда. Я ему перевязку сделаю.

Ребята опешили. Здесь, в этой покосившейся хатенке, в которую привел их случай, они никак не ожидали найти знакомых.

— Откуда вы меня знаете? — спросил Федор, пока девушка нарезала куски чистого холста.

— А кто же вас не знает в институте? — улыбнулась она. — Вы ж секретарь комитета... — Девушка сняла платок, телогрейку и сразу переменилась — невысокая, худенькая, она ловко орудовала ножницами, снимая порванные окровавленные майки с ноги Федора.

— Так вы наша студентка? — искренне удивился Эдик.

— Свойство поэтов всему удивляться... Так, кажется, говорил на лекциях Устин Адамович.

— Как же вас зовут? — спросил Иван.

— Нина. А что? — спросила девушка.

— Дело в том, что Федора мы не сможем взять с собой в Могилев.

— Хлопцы, не ходите туда... — подняла умоляющие глаза Нина.

— Нельзя, — твердо сказал Иван.

— Пропадете там, честное слово, пропадете, — почти заплакала Нина. — Говорят, бои идут на улицах города. Ну зачем умирать раньше времени?

— А кто знает это время? — сказал Эдик, — Там наши друзья.

— Они правы... Нина, — тихо сказал Федор, — Сейчас там каждый боец на учете.

— Будем говорить в открытую. — Иван встал и прошелся по неровному полу. — Мы хотели оставить у вас Федора.

— Пожалуйста, — зарделась Нина. — Мама не будет против.

— Но сюда могут прийти фашисты.

— Об этом не беспокойтесь. Спрячу все — и комсомольский билет и оружие.

— Спасибо вам. Ну, мы пойдем, Эдик.

— Прощайте, хлопцы... — дрогнувшим голосом сказал Федор. Глаза его стали грустными и влажными.

— Мы придем за тобой. Обязательно... — пообещал Эдик. Он подошел к кровати, на которой лежал Федор, пожал ему руку и вдруг сказал: — Союз.

Иван положил свою руку на руки Федора и Эдика!

— Союз.

Нина стояла в стороне, смотрела на это странное расставание и плакала. Где ей было понять, что так клялись в дружбе ребята с Ульяновской улицы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

ОНИ НЕ ПРОЙДУТ

По кустарникам и оврагам Нина проводила друзей до опушки леса. Где-то впереди, то вспыхивая, то угасая, гремел бой, а здесь, на опушке, было покойно и солнечно. Только свежие воронки от взрывов да стрелковые ячейки, осыпавшиеся под гусеницами танков, напоминали о том, что покой этот обманчивый и тревожный.

Остановились у толстой суковатой сосны, рассеченной снарядом. Янтарные прозрачные капельки смолы проступили по краям глубокой розовеющей раны.

Видя, что ребята твердо решили пробираться в Могилев, Нина не отговаривала, а только вздыхала:

— Ничего вы вдвоем не сделаете... только погибнете зря...

Иван протянул девушке руку:

— До свидания.

— Будет ли оно? — опять вздохнула Нина.

— Будет, обязательно будет, вот увидите... — Иван говорил так убежденно, что Эдик поднял на него свои густые кустистые брови.

— Ладно, — сказала Нина. — А за Федора не беспокойтесь. Все будет в порядке.

Они стояли на опушке и смотрели вслед уходящей девушке. Тоненькая, хрупкая, в больших мальчуковых ботинках, она казалась подростком. Раза два, появившись на гребне оврага, Нина прощально помахала ребятам рукою, а потом исчезла.

— Днем не пробьемся, — задумчиво сказала Эдик, и, словно в подтверждение его слов, совсем рядом ударили орудия. Земля под ногами вздрогнула.

— По городу, — тихо сказал Иван. — Идем. Поищем укрытие.

В каких-нибудь десяти шагах от опушки они обнаружили полуразвалившийся блиндаж. Вход засыпало землей, а сбоку бревна были разворочены прямым попаданием снаряда.

Эдик протиснулся между бревнами и упал на песчаное дно.

— Осторожно, — предупредил он Ивана. — Здесь глубоко.

С помощью Эдика Иван спустился в блиндаж. Они сели и осмотрелись. Вокруг валялись стреляные гильзы, обрывки бумаги и одежды, а в самом углу топорщилась видавшая виды шинель, из-под которой торчал солдатский сапог.

— Кто тут? — громко спросил Иван и щелкнул затвором винтовки.