Дрю коснулся губами ее рта.
— Мы могли бы даже завести собственного ребенка.
— О Господи, — зарыдала Арден, закрывая лицо руками и тяжело приваливаясь к нему.
Дрю притянул ее к себе, баюкая в убежище своих объятий, поглаживая волосы и шепча нежные слова.
— Осознаю, что снова давлю на тебя, Арден, однако очень хочу, чтобы ты осталась в моей жизни. Это важнее, чем теннис. Важнее, чем что-либо другое. Но я никогда не стал бы уговаривать тебя, если бы не был уверен, что мы с Мэттом точно так же необходимы тебе.
Арден почувствовала липкую ручонку на своем плече, подняла голову и увидела Мэтта. Его нижняя губа дрожала, а глаза, так похожие на отцовские, мерцали серебряными слезами.
— А-ден, — всхлипывал малыш, — А-ден.
— О, драгоценный мой, не надо, не плачь.
Она вытерла влагу со щек и изобразила лучезарную улыбку:
— Посмотри, все хорошо.
Арден помнила, что ничего так сильно не расстраивало Джоуи, как вид ее слез. Весь мир ребенка рушится, когда взрослые так явно страдают.
— Все хорошо. Правда.
Малыш недоверчиво посмотрел на отца, но тот не сводил взгляда с Арден. Она привлекла мальчика к себе и крепко сжала, на мгновение обезумев от мысли, что ввергла Мэтта в мир ненадежности и боли.
— Ну-ка, взгляни, со мной все в порядке, — замурлыкала Арден. — И где это у нас кнопка на животике? Ах, вот она… вижу, вижу, — шутливо пощекотала она малыша.
Мэтт захихикал, и слезы начали отступать.
Миссис Лаани позвала их, стоя у стены, отделяющей пляж от лужайки.
— Как не стыдно позволять мальчику носиться совсем голым, — ругала она обоих взрослых. — Он вырастет дикарем.
— Именно таким создал его Господь, миссис Лаани, — возразил Дрю, бросив Арден заговорщическую усмешку.
— Богохульство, — ворчала пожилая женщина, ловя мальчика и пытаясь всунуть в купальные трусики облепленные песком ножки.
Мэтт крутился и отбрыкивался, пока она со вздохом не бросила зряшное дело.
— Понимаете, что я имею в виду? Он уже наполовину дикарь.
Няня карабкалась на холм с мальчиком на руках, который твердил: «Не буду спать, не буду спать», пока они не исчезли из поля зрения.
— Не ожидала, что он увидит меня в слезах. Не следовало расстраивать его.
— А если я разрыдаюсь, ты согласишься стать моей женой?
Лицо Дрю светилось мальчишеским триумфом, но взгляд был настолько грустным, что она вспыхнула и засмеялась.
— О, Дрю, — Арден наклонилась и поцеловала его. — Я люблю тебя, но есть причины, почему я не должна выходить за тебя.
— И еще больше, почему должна.
Она прислонилась лбом к его груди, позволяя жестким волоскам щекотать нос и наслаждаясь соленым мускусным запахом его кожи.
— Есть одна очень важная причина, почему мне не следует соглашаться на твое предложение. Кое-что обо мне… о моем прошлом. Я совершила один поступок…
Дрю отклонил ее голову и посмотрел прямо в глаза.
— Арден, в твоем прошлом не могло быть ничего позорного, и даже если и было, то по сравнению со мной ты жила, как святая. Меня не волнует твое прошлое, меня волнует только наше общее будущее. — Он кончиком пальца погладил ее по щеке. — Впрочем, есть нечто, что я тоже не решаюсь рассказать тебе, но совершенно искренне уверен, что произошедшее не имеет значения, потому что не затрагивает мою любовь к тебе.
Дрю чмокнул ее в уголок рта.
— Эта тайна имеет какое-то отношение к моей жизни? К твоим чувствам ко мне? Ты меньше любишь меня из-за этого?
На последний вопрос Арден могла ответить совершенно честно.
— Нет. То событие ничуть не уменьшает моей любви к тебе.
— Тогда просто все забудь. Наши жизни начались, когда мы встретили друг друга, а прошлое пусть останется неприкосновенным и личным делом каждого. Закроем эти страницы и начнем собирать наши собственные совместные и личные воспоминания.
Дрю поцеловал ее глубоко и страстно, словно хотел физически стереть возможные возражения.
— Выходи за меня, Арден.
— Дрю, Дрю, — прошептала она, находя его рот для следующего долгого поцелуя, который заставил казаться незначительным все, кроме любви к нему.
Он не отрывал от нее губ, властно обнимая, словно символически отделяя их от остального мира.
— Сними верх, — пробормотал он.
Арден высвободилась из его рук с притворным раздражением.
— Это единственная причина, по которой ты просишь меня стать твоей женой? Для неограниченного чувственного использования моего тела?
— Одна из причин, — протянул Дрю, позволяя глазам с беспутным одобрением дрейфовать по соблазнительным округлостям, которые совсем не скрывало крохотное бикини.
Если он собрался утаивать от нее происхождение Мэтта, то может ли ее собственный секрет быть таким уж ужасным? Арден внезапно почувствовала себя свободной от кандалов, очень хотелось праздновать их любовь, обрести счастье, скинуть покров беспокойства и вины.
— Что, если кто-то придет?
В ее голосе звучало озорное обещание.
— Мо и миссис Лаани — единственные люди, которым позволено бывать на моем пляже без предварительного разрешения. Но оба в курсе, что, когда я с женщиной наедине, они не должны появляться на берегу.
— О? И сколько раз ты был здесь наедине с женщиной?
— Сейчас — первый. Сегодня утром я издал новый приказ.
Арден закусила губу, чтобы удержаться от смеха.
— Что насчет лодок? Вдруг кто-нибудь приплывет и увидит нас… меня… совсем без одежды?
— Мы раньше ее заметим и нырнем в укрытие.
— Вижу, ты все продумал.
— Ага, — подтвердил Дрю, глядя на нее сквозь завесу густых позолоченных солнцем ресниц. — Между прочим, ты когда-нибудь ответишь «да» на мое предложение? Или я по твоим поцелуям должен догадаться о согласии?
Дрю снова прижал ее к себе, одной рукой развязывая тесемки на шее, другой — поперек спины.
— Я не сказала «да»…
Верхнюю часть бикини подхватил ветер, несколько секунд вещичка трепетала возле тела, потом умчалась прочь.
— Но раз уж я собираюсь кувыркаться…
Дрю встал и снял шорты. Он являл собой современного Адама — безупречный, золотистый и мощный образец мужской красоты. Повязка вокруг лба придавала ему свирепый вид, пока он медленно опускался на покрывало.
— …кувыркаться с тобой на пляже…
Его внимательные глаза загорелись, когда она стянула плавки от бикини.
— …да еще и голой…
Он потянулся к ней с неторопливой грацией, и они вместе откинулись назад.
— …полагаю, что просто обязана стать твоей женой.
Его поцелуи были жаркими, почти такими же жаркими, как солнце и несущий раскаленный песок ветер, — и такими же первобытными.