Хозяин сказал:
— Великолепное зрелище, когда большой корабль летит в ночи, как звезда. Я надеюсь, ты увидишь это, мальчик.
Он надеялся, что я доживу до этого: четыре года — очень большая продолжительность жизни для раба в городе. Я горячо сказал:
— Я тоже надеюсь, хозяин. Это будет весьма славный и счастливый момент.
— Да, мальчик.
— Принести еще газовый пузырь, хозяин?
— Нет, мальчик. Теперь я поем. Приготовь мой стол.
Фриц сказал:
— Один из нас обязан уйти.
Я кивнул. Мы находились в общем помещении пирамиды Фрица. Здесь было с полдюжины других рабов, двое играли в карты, остальные лежали неподвижно и даже не разговаривали. В мире за куполом начиналась осень; воздух после утреннего заморозка резок и приятен. В городе же влажная жара не изменялась. Мы сидели в стороне и негромко разговаривали.
— Ты нашел что–нибудь? — спросил я.
— Только установил, что доступа к залу треножников нет. Рабы в месте входа не имеют ничего общего с рабами внутри города. Это те, что не выбраны хозяевами, и они завидуют входящим в город. Они не пропустят никого в противоположном направлении.
— Можем попытаться… напасть на них…
— Их слишком много. И еще одно.
— Что?
— Твой хозяин говорил тебе об уничтоженном треножнике. Они знают об опасности, но думают, что она исходит только от ребят, которым не надели шапки. Если они узнают, что мы проникли в город с фальшивыми шапками… Этого они не должны узнать.
— Но если один из нас сбежит, — возразил я, — разве это не предупредит их? Никто из тех, у кого настоящая шапка, не захочет покинуть город.
— Только через место счастливого освобождения. Тех, кто туда идет, не проверяют. Побег должен быть тайным.
— Любой способ бегства лучше, чем ничего. Мы должны сообщить новости Джулиусу и остальным.
Фриц кивнул, а я снова обратил внимание на его худобу, непропорционально большую голову на тощей шее. Если кому–то из нас суждено бежать, то это должен быть он. С хозяином, добрым, по их меркам, я продержусь еще больше года. Хозяин сказал, что я сумею увидеть большой корабль. Но Фриц не переживет зиму, если не убежит, это несомненно.
Фриц сказал:
— Я кое–что придумал.
— Что именно?
Он поколебался, потом сказал:
— Да, лучше, если ты будешь знать, пусть даже это только идея. Река.
— Река?
— Она входит в город, ее очищают и делают пригодной для хозяев. Но она и вытекает. Помнишь, мы видели с треножника поток из–под стены? Если бы мы нашли место в городе… возможно, это выход.
— Конечно. Выход должен быть в противоположной стороне города.
— Не обязательно. Но там есть район, в котором не разрешается жить рабам. И его трудно исследовать, опасно привлекать к себе внимание.
— Нужно попытаться. Стоит использовать любой шанс.
Фриц сказал:
— Как только мы найдем выход, один из нас должен идти.
Я кивнул. Не было сомнений в том, кто это должен быть. Я подумал, как одиноко будет в городе без друзей, не с кем будет поговорить. За исключением, конечно, хозяина. Эта перспектива заставила меня вздрогнуть. Я подумал об осени снаружи, о первом снеге, о том, как снег покрывает полгода выход из тоннеля в Белых горах. Я взглянул на часы на стене, разделенные на периоды и девятые — время хозяев. Через несколько минут нужно надевать маску и везти хозяина домой с работы.
Это произошло четыре дня спустя.
Хозяин услал меня с поручением. У них была привычка натираться разными маслами и мазями, он велел мне отправиться в определенное место и привезти определенное масло. Это нечто вроде магазина с узкой спиральной рампой в центре, а по бокам на разных уровнях разложены разные предметы. Никто не следил за магазином и не платил денег. Пирамида, куда меня послали, находилась гораздо дальше, чем обычные места моих посещений. Я решил, что ближе такого масла нет, — он дал мне пустой контейнер, чтобы я мог взять такой же. Я больше часа тащился по городу и возвращался, измученный и мокрый от пота. Мне отчаянно хотелось в убежище — снять маску, умыться и растереться, но было немыслимо, чтобы раб сделал это, не доложившись вначале хозяину. Поэтому я отправился в комнату с окном, ожидая застать хозяина в бассейне. Но он находился не там, а в дальнем углу комнаты. Я подошел к нему и поклонился.
— Подать масло сейчас, хозяин, или поставить его с другими?
Он не ответил. Я подождал и приготовился уходить. Временами он бывал необщителен и погружен в свои размышления. Выполнив долг, я мог поставить масло в шкаф и отправиться в убежище, пока он не позовет меня. Но когда я повернулся, он схватил меня щупальцем и поднял. Еще ласка, подумал я, но ошибся. Щупальце держало меня, а он разглядывал меня немигающим взглядом.
— Я знал, что ты странный, — сказал хозяин. — Но я не предполагал, насколько ты странен.
Я не ответил. Мне было неудобно, но я привык к его неожиданным действиям и не испытывал особых опасений.
Он продолжал:
— Я хотел тебе помочь, мальчик, потому что ты мой друг. Я решил, что тебя можно поудобнее устроить в твоем убежище. В одной из ваших книг рассказывается о человеке, который приготовил своему другу то, что называется «сюрприз». Я тоже хотел сделать тебе сюрприз. И нашел там любопытную вещь.
Второе щупальце он держал за собой, а теперь вытянул его вперед — в нем была книга, в которой я делал свои записи. Я отчаянно пытался найти какое–нибудь объяснение, сказать что–нибудь и не смог.
— Странное существо, — повторил он. — Слушает и записывает в книгу. Зачем? Люди в шапках знают, что все, касающееся хозяев, — чудо, которое людям не дано узнать. Я рассказывал об этих чудесах, а ты слушал. Ты ведь мой друг, верно? Впрочем, странно, что ты не проявлял страха при разговоре о запретных вещах. Странный, я уже сказал. Но записывать потом, тайно, в убежище… Шапка должна была абсолютно исключить это. Осмотрим твою шапку, мальчик.
И тут он сделал то, чего я постоянно опасался. Держа меня в воздухе одним щупальцем, другим он коснулся мягкой части маски и потянул вверх. Я подумал, что вот маска порвется и я отравлюсь, но этого не случилось. Кончик щупальца пробежал по краю фальшивой шапки.
— Действительно странно, — сказал хозяин. — Шапка не приросла к телу. Что–то неверно, очень неверно. Необходимо расследовать. Мальчик, тебя должны осмотреть…
Он произнес непонятное слово; я думаю, он говорил об особой группе хозяев, имеющих отношение к надеванию шапок. Ясно, что мое положение стало отчаянным. Я не знал, смогут ли при исследовании прочесть мои мысли, но по крайней мере им станет известно о существовании фальшивых шапок, и они встревожатся. Они проверят всех рабов в городе. Фриц тоже погибнет.
Сопротивляться бесполезно. Человек даже при нормальной тяжести гораздо слабее хозяина. Щупальце держало меня за талию, так что руки у меня были свободны. Но что с того? Разве только… Центральный глаз над носом и ртом смотрел на меня. Хозяин понял: что–то не так, но все еще не думал, будто я могу быть опасен. Он не помнил, что рассказал мне однажды, когда я растирал его и поскользнулся.
Я проговорил:
— Хозяин, я покажу вам. Поднесите меня ближе.
Щупальце приблизило меня к нему, теперь я был не более чем в двух футах. Я повернул голову, как бы собираясь показать что–то. Это скрыло мое следующее движение, пока уже было поздно парировать его или отбросить меня. Удар пришелся точно в то место, между носом и ртом, что и в тот раз, но теперь за ним стоял весь вес моего тела.
Он взвыл, щупальце, державшее меня, развернулось и отбросило меня. Я упал в нескольких ярдах на пол и скользнул к самому краю бассейна. Я так ударился, что чуть не потерял сознание. Я с трудом поднялся.
Но хозяин перевернулся, отбросив меня, и лежал вытянувшись и молча.
Глава 10. ПОД ЗОЛОТОЙ СТЕНОЙ
Я стоял у бассейна, стараясь сообразить, что делать. Голова у меня кружилась от удара и от того, что я наделал. Тем же самым ударом, который нокаутировал моего противника в финальном поединке игр, я уложил хозяина. Теперь мне казалось это невероятным. Я смотрел на большое упавшее тело и пытался собраться с мыслями. Удивление и гордость смешивались со страхом: даже без шапки невозможно было не чувствовать страха перед размером и силой этих существ. Как я, простой человек, осмелился ударить такое существо?
Но постепенно я начал соображать более трезво. То, что я сделал, было вынужденно. Но сейчас мое положение стало ненамного лучше. Ударив хозяина, я непоправимо выдал себя. Нужно решать, и решать быстро. Он без сознания, а надолго ли? И когда он очнется…
Первой моей мыслью было бежать. Но я тут же понял, что при этом сменю меньшую западню на гораздо большую. В городе, где я не проживу долго без убежища или общего помещения, меня легко выследить. Все остальные рабы будут искать дьявола, осмелившегося поднять руку на одного из их божеств.