и должна была лишь им и осуществляться. Партия отвергала право на „материальное“ влияние, даваемое правом голосования. Она была горда идейным влиянием. Вне Совета к услугам его партия предоставляла свою прессу и своих агитаторов. Последние должны были по заводам проводить решения Совета; должны были освещать эти решения с новых сторон, углублять и выяснять их смысл, партия тесно связывала свою деятельность с деятельностью Совета. Она не могла и не должна была действовать иначе, как массовая партия, ибо в этой организации пролетариата, в этом совете выражалась его воля, а лишь эта воля и могла санкционировать самую деятельность партии. В октябрьские дни партия тесно спаяла свое дело с делом Совета, и в этом она находит и свое удовлетворение, и свою гордость»[49].
Упомянутый выше финансовый «манифест» был подписан также и Центральным комитетом партии. По объявлении декабрьской забастовки в Петербурге Центральный комитет партии совместно с комитетами Российской социал-демократической рабочей партии и Бунда обратился к населению с призывом к борьбе, выпустив прокламацию «Ко всему народу». И не вина партии, что петербургские рабочие не откликнулись на призывы и что забастовка началась вяло и успеха не имела, – партия хотела беспорядков и призывала к ним. В московских событиях того года социалисты-революционеры сыграли большую роль.
Московский комитет партии был в то время в полном расцвете своих сил. Ряд выдающихся по смелости работников, как Соколов (Медведь), братья Мазурины и другие, большие денежные средства, хорошая техника ставили комитет среди подобных ему партийных организаций на первое место.
Уже в октябре среди московских социалистов-революционеров, как и у социал-демократов, были сформированы боевые дружины. Дружины выбирали представителей в так называемый Коалиционный совет дружин, являвшийся как бы боевым штабом московских революционных организаций. Целый ряд энергичных агитаторов действовал среди рабочих кругов, возбуждая их против правительства, стараясь уверить их в своевременности восстания в целях изменения существующего политического строя. Раздавались даже голоса о необходимости отнятия в собственность народа не только земли, но и фабрик и заводов. Передававшиеся по районам сплетни о происходивших в войсках беспорядках, о готовности войск к мятежу, слухи о происходивших в Петербурге событиях еще более приподнимали и без того взвинченное агитаторами настроение рабочих.
4 декабря Московский Совет рабочих депутатов, в составе которого были и представители от социалистов-революционеров, вынес резолюцию, что по обстоятельствам происходящих событий «московские рабочие должны быть готовы в каждый данный момент ко всеобщей политической забастовке и вооруженному восстанию» («Борьба», № 8).
В ночь на 5-е дружинники во многих местах стреляли по городовым; днем же 5-го числа большевики социал-демократы уже постановили объявить всеобщую забастовку; такое же постановление сделали «конференция 29 железных дорог» и ряд митингов, на которых выступали и социалисты-революционеры.
6 декабря Московский Совет рабочих депутатов постановил объявить всеобщую политическую забастовку и перевести ее на вооруженное восстание, руководство же им возложить на Исполнительный комитет Совета и на революционные партии.
7 декабря в Москве, в первом номере «Известий Московского Совета рабочих депутатов» жирным шрифтом было напечатано: «Московский Совет рабочих депутатов, комитет и группа Российской социал-демократической рабочей партии и комитет партии социалистов-революционеров постановили: объявить в Москве со среды 7 декабря с 12 часов дня всеобщую политическую стачку и стремиться перевести ее в вооруженное восстание».
За объявлением следовало воззвание ко всем рабочим, солдатам и гражданам, в котором Московский комитет партии социалистов-революционеров совместно с другими партиями призывал всех к вооруженному восстанию, дабы свергнуть правительство, созвать Учредительное собрание и утвердить демократическую республику.
Забастовка началась. Она охватила железные дороги, трамваи, конки, типографии, аптеки, фабрики, заводы и много других учреждений. Забастовщики толпами ходили по городу; дважды на Тверской они выкидывали красные флаги, начинали петь «Марсельезу» и были рассеяны драгунами и казаками. Вечером в театре «Аквариум» состоялся митинг, на котором собралось свыше 10 000 человек из разных организаций и рабочих. Театр был окружен воинским нарядом, но дружина социалистов-революционеров сумела уйти задними ходами. Расположившись затем по тротуарам в тылу войск, дружинники приготовились открыть по ним стрельбу из револьверов, если бы те открыли огонь по «Аквариуму». Однако войска вошли в здание без выстрела, и выступление дружинников не состоялось.
7-го же числа под влиянием социалистов-революционеров и социал-демократов рабочие некоторых фабрик и заводов приступили к изготовлению холодного оружия; в ночь на 8-е дружинники разграбили оружейный магазин на Большой Лубянке.
8-го числа забастовка стала всеобщей; забастовщики силой заставляли прекращать работы те учреждения, которые почему-либо продолжали работать. Тысячи освободившегося народа повалили на митинги, на которых выступали члены революционных партий. На митинге в «Олимпии», у эстрады, с которой социалисты-революционеры призывали всех к немедленному вооруженному восстанию, была выставлена надпись: «Земля и воля».
9-го числа революционные организации старались обострить положение, вызвать наконец рабочих на открытый мятеж. В тот день по постановлению Коалиционного совета боевых дружин начались нападения дружинников на чинов полиции и другие боевые выступления. Вечером несколько сотен дружинников, социалистов-революционеров и социал-демократов, собрались в реальном училище Фидлера, откуда они, согласно плану Коалиционного совета, должны были рассыпаться по городу и произвести одновременное повсеместное нападение на чинов полиции. Училище было окружено войсками. Дружинникам было предложено сдаться, чего они не пожелали выполнить и открыли по войскам огонь из револьверов. Войска отвечали залпами. Дружинники бросили несколько бомб. Тогда по дому было сделано несколько орудийных выстрелов и ружейных залпов, что заставило дружинников сдаться. Сдалось 118 человек, часть которых составляла боевую дружину социалистов-революционеров. Произведенным после того в училище обыском было обнаружено 12 бомб, много огнестрельного и холодного оружия и большое количество патронов.
9-го вечером в районе Страстной площади и старых Триумфальных ворот появились первые баррикады из нагороженных столбов, вывесок, скамеек, перепутанных проволокою, которые разбирались войсками. Того же числа около 3 часов ночи по постановлению Московского комитета партии социалистов-революционеров в окно Московского охранного отделения были брошены две бомбы, взрывом которых было убито три человека и разрушена часть комнат отделения.
10-го числа баррикады возникают в разных концах города; идет стрельба по войскам и полиции; войска действуют ружейным и артиллерийским огнем.
С этого момента развитие дальнейших беспорядков было уже вне власти руководящих революционных центров. Вихрем событий эти центры были сметены. Они перестали функционировать. Действовала уже сама толпа. Руководителями ее в разных пунктах, в разные моменты являлись и разные лица, в числе которых были и социалисты-революционеры. Эти последние встали во главе мятежа в Пресненской части, сделавшейся главным районом Московского вооруженного мятежа.
Еще во второй половине октября партийные работники, скрывавшиеся под кличками Седой, Мартынов, Ильин, Андреев, Пчелка и Павлова, стали вести агитацию среди рабочих находящейся на Пресне Прохоровской