– Ну что, доктор? – спросил Суворов у врача, когда тот ввел Струева в свой кабинет, где Суворов ожидал их уже час. – Жить будет?
– Данила, тебе заняться нечем? – спросил Струев. – Ты тут так и сидел?
– Вот именно. Так что, доктор?
Врач сел за свой стол и, сняв очки, вздохнул:
– Данила Аркадьевич, я не обнаружил никаких серьезных следов сердечного или какого-либо вообще приступа. Организм, конечно же, ослабленный, печень требует ухода, вес надо слегка сбросить, витаминов побольше, разумная физическая нагрузка… но ни микроинфаркта, ни гипертонического криза у Ивана Андреевича не было.
– Доктор, он почти умер у меня на руках сегодня. Он фактически не дышал. У него не пульс был, а сплошная фибрилляция. Что это?
Врач только развел руками:
– Ну, диагноз ВСД я всё же Ивану Андреевичу ставлю. Это мог быть вегетативный криз… У вас такое раньше бывало? – Струев помотал головой. – Ну, все когда-то бывает первый раз… Стресс там, алкоголь, сигареты…
– Доктор, – остановил врача Суворов, – у вас еще версии есть?
– Честно сказать, нет.
– Я правильно понимаю, что вы в замешательстве?
– Ну, не то чтобы… Ладно, Данила Аркадьевич, да, я в замешательстве.
– До свидания, доктор, мы пойдем.
– Да-да, до свидания, господа.
Суворов и Струев вышли из медицинского блока, прошли в лифтовой холл и спустились на так называемый госуровень: минус третий этаж.
– Пошли ко мне? – спросил Суворов.
– Конечно, – отозвался Струев, – моего-то кабинета здесь давно нет. Только вот что. У тебя там есть терминал, подключенный ко всем данным системы?
– Есть, конечно. Только ты собирался по городу погулять.
– Ну, до ночной жизни еще далеко, а посмотреть кое-что хочется…
Когда Суворов и Струев прошли в кабинет, Струев сразу уселся к терминалу.
– Смотри, если хоть какие-нибудь каналы заблокированы, – сказал он, – сразу, на фиг, в Амстердам или в Урюпинск.
– Перестань, ради всего святого, доцент! – отозвался Суворов. – Какая блокировка, от кого? Чай будешь?
– Угу. А где, кстати, твой ординарец? Или у тебя секретарша?
– У меня есть и то и другое. Но я сказал, что на работу сегодня уже не вернусь, и отпустил всех. Сегодня вечер пятницы, доцент…
– И только великие, на плечи которых возложена ответственность за судьбы мира, не спят в высокой башне…
– Ты это к чему?
– Вот в этом ты весь, Данила. Другой бы спросил: откуда. Ладно, о великий, иди сам готовь чай. Снизойди также до какой-нибудь жратвы. Только без понтов, пожалуйста. Какие-нибудь бутерброды. Ладно? Давай.
Струев повернулся к терминалу и погрузился в работу. Суворов принес чай и бутерброды. Струев потребовал все это себе за рабочий столик. Суворов подал.
– Чего еще изволите?
– Еще изволю сетевой код отчета Монгуша, который ты мне дал на ноутбуке. Я ведь ноутбук от твоих щедрот даденный того… в той самой «Волге» и оставил.
– Это ничего. Если он цел, то его уже доставили сюда, и завтра получишь. Если нет, то справим тебе новый. А код… Черт, свой-то я адъютанту отдал… Вот! Сейчас посмотрю, у меня же были распечатки, – Суворов встал и начал рыться в шкафу, – вот, гляди, на этой распечатке в углу ссылка.
– Отлично, – Струев пробежался по клавишам и поднялся из-за столика, – теперь минут пять уйдет на обработку данных.
– Ты собрался прямо сегодня все расколоть? – криво усмехнулся Суворов.
– На это нет ни шанса, Данила, – ответил Струев, плюхаясь на диван и закуривая, – но я обязательно хочу сегодня кое-что проверить. Ты мне вот что скажи, Данила. Вероятность опасности на мой приезд – это ясно. А что за флажки опасности? И каким образом твои ребята знали, куда этот самый флажок движется? Вы что, в он-лайне уже опасность просчитываете?
– Ты же знаешь, что нет, это другое. Ты ведь сам объявил месячник мыслительной деятельности. Вот и рассуди, как это делается и кто это выдумал.
– Ты проговорился, Данила, – Струев даже прищелкнул пальцами, – и тем упростил мне задачу. Придумал это Петров. Значит, это что-нибудь простое, но верное. Сделано для спецслужб, стало быть, лучше перебдить, чем недобдить. Предположим, что это действует как система исключений, то есть от обратного. Далее получаем множество вариантов, например, географических положений, и отсекаем то, что не имеет отношения к объекту, и, как говорят америкосы, бинго!
– Ты молодец, доцент, – довольно заулыбался Суворов.
– Одна только загвоздка: по каким принципам отбирать множества? Нужна какая-то система распознавания образов… Бог ты мой! – Струев хлопнул себя ладонью по лбу. – Спутниковые изображения! Ё-моё… Это правда? – Суворов кивнул. – Но как? Это же сколько спутников нужно, чтобы…
– Ты давно не был на родине, доцент, – сказал Суворов, – и не представляешь, сколько спутников было запущено только за последние пять лет.
Пискнул терминал. Струев встал.
– Ну вот, – сказал он, садясь за клавиатуру, – сейчас мы посмотрим, успеем ли мы еще хоть что-нибудь куда-нибудь запустить.
Струев долго смотрел в экран, клацал клавишами, шуршал и щелкал мышкой. Потом он повернулся к Суворову с озабоченным и хмурым лицом.
– Данила, – сказал он, – я скажу тебе три вещи. Во-первых, у нас ситуация 23. Во-вторых… Хм, пока сформулирую так: это странная ситуация 23. В-третьих, мы в таком дерьме, что ты себе представить не можешь.
– Во, открыл Америку! А я тебе о чем говорил? Зачем я тебя тащил сюда? И откуда этот сегодняшний безумный день?!
– Про сегодняшний день ты тоже мало что понял, Данила.
– А ты много?
– Я понял, что у нас довольно странный враг… Сгущай, Данила, дай чего-нибудь выпить.
– Доцент, ради бога…
– Дай выпить, я сказал!
Суворов вздохнул и вышел из кабинета. Вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами, которые поставил на стол. Струев разлил виски по стаканам и, не дожидаясь Суворова и не чокаясь с ним, влил в себя содержимое своего стакана, плеснул себе еще и закурил.
– Знаешь, Данила, я не исключал возможность того, что ты просто приехал за мной, что в действительности нет никакой ситуации 23. А оказалось…
Струев замолчал, и Суворов напряженно спросил:
– И что же оказалось?
– А оказалось, Данила, что ты вспомнил обо мне, когда ситуация залезла в такую задницу, что никакой проктолог не поможет.
– Мы с тобой, доцент, не семейная парочка, чтобы выяснять отношения. Мы Советники. Наша задача важнее любых наших переживаний. Поэтому мы работаем вместе, и все. Работаем здесь и сейчас.
– Работать мы будем завтра, Данила. Сейчас поехали куда-нибудь. Кто знает, сколько нам еще отпущено вечеров с пятницы на субботу в нашей родимой России, а?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});