По дороге в Феллзмер он всячески старался вовлечь ее в разговор. Усадив ее перед собой на лошадь, он пытался то нежностью, то дерзостью вызвать в ней хоть искру чувства, но безуспешно. Она была холодна как лед, отвечая односложно или простым пожатием плеч. Женщина, которую он полюбил, становилась для него чужой.
— Могу я войти, Джад? — Дермот заглянул в дверь.
— Да. Ана пошла переодеваться. А где Лайэм, поехал домой?
Дермот вошел и закрыл за собой дверь.
— Да. Сказал, что не хочет попасться на глаза своей тете Розе. Мы встретимся с ним попозже в роще за деревней.
Сняв шляпу, Дермот оглядел просторный холл и присвистнул:
— Однако у твоей красотки неплохой дом. Вот уж никогда не думал, что буду ночевать в замке.
— Дом большой, но замком его не назовешь. И попридержи язык. Эта дама не имеет ко мне никакого отношения.
Дермот продолжал оглядываться по сторонам.
— Ладно, я это запомню. А нет ли тут где-нибудь спиртного? Неплохо бы горло промочить после дороги.
Джад нахмурился, когда его приятель направился прямо к столику, где стоял поднос с напитками.
— Веди себя пристойно, Дермот. Хозяйке не понравится, если ты станешь тут пить.
Открыв хрустальный графин, Дермот принюхался к содержимому.
— Ошибаешься. Когда я пожаловался Лайэму утром, что у меня в горле першит, она предложила мне попробовать бренди как лекарство. Сказала, что ее мать всегда держит его в доме. И при этом очень по-дружески держалась.
Открыв бутылку, он принюхался и улыбнулся.
— Ага, это оно самое и есть. Когда он налил себе рюмку и сделал глоток, Джад нахмурился.
— Это все твои выдумки. Я никогда не слышал, чтобы Ана с тобой разговаривача.
— Ну да, не слышал. Ты тогда как раз лошадь выводил. Она мне еще сказала, что, если горло у меня не пройдет, у ее няни есть от этого травка.
То, что Диана разговаривала с его друзьями, но не с ним, еще более усилило раздражение Джада. Она со всеми хорошо обращается, кроме него!
Дермот привлек его внимание, указав на портрет на стене.
— Вот это красавица! Кто бы это мог быть?
К своему удивлению, Джад узнал женщину на портрете. Он хотел сказать Дермоту, что это леди Виктория Прескотт, бывшая его хозяйка, но внезапно заметил что-то странное в ее изображении. Если у леди Виктории были пышные локоны, у женщины на портрете волосы были длинные и прямые. Вместо нарядного платья на ней были простая белая блуза, бриджи и высокие сапоги, а изображена она была на палубе корабля. Но в своей мужской одежде она выглядела на удивление женственной.
В точности как еще одна хорошо знакомая ему особа.
— Смотри, здесь ее имя, — сказал Дермот, указывая на металлическую пластинку под портретом. — Кэтрин Грейсон, графиня Фоксвуд. Это, должно быть, мамаша твоей красавицы. Счастливчик ты, Джад!
— Ана не моя красавица, Дермот. Сколько раз мне тебе напоминать?
— Пока сам не поверишь в это, приятель. Как только я тебе сказал, что она говорила со мной утром, у тебя шерсть дыбом встала, как у волка, охраняющего свою волчицу. Ты же ее любишь. Почему ты даешь ей ускользнуть?
Джад устало потер себе затылок.
— Ничего я не даю. Ты же слышал ее, когда мы вчера обсуждали план освобождения брата. Как только Ронана приведут, мы вытаскиваем пистолеты, связываем ее и Ярдли и скачем в Дублин. Диана ясно сказала, что не желает меня больше видеть после этого.
Дермот фыркнул:
— Не знаю, кто из вас глупее. Она, потому что так говорит, или ты, который ей верит.
— Ты начинаешь походить на мою мать с твоими заявлениями.
Дермот поднял рюмку:
— На свете нет женщины мудрее Айрин Девлин Макбрайд, так что я принимаю твою насмешку за комплимент. За ее здоровье, приятель!
— Я просто не могу этому поверить, — говорила Тилли, застегивая платье на Диане. — Твой Джад в бегах от правосудия, да еще он из семьи мятежников! Я понимаю теперь, почему ты не хочешь, чтобы он знал о ребенке. Тебе и младенцу лучше держаться от него подальше.
— Ты не права, Тилли, — раздосадованно заметила Диана. — Я не хочу, чтобы он знал о ребенке, чтобы не создавать ему лишних забот. Джад хороший человек, а его семья пострадала от англичан, распоряжающихся в этой стране. Не хватало ему только англичанки в жены, чтобы напоминать, что он потерял и почему.
Тилли покачала головой:
— Но ты любишь этого человека, Ана. Я слышу это в твоем голосе и вижу в твоих глазах. Почему ты не можешь сказать ему о ребенке?
— У меня нет другого выбора. Джад должен бежать со своей семьей, и в Англии ему тоже оставаться небезопасно. Если бы он узнал о ребенке, он бы счел своим долгом остаться со мной, а этого я не могу позволить. Я не хочу, чтобы он подвергался опасности из-за меня.
Диана взглянула на себя в зеркало.
— Ты отлично подновила это платье, Тилли. В нем совсем не видно, как я пополнела, правда?
Не слыша ответа, Диана повернулась к ней.
Тилли смотрела прямо перед собой. Она, казалось, пребывала в глубокой задумчивости.
— Тилли, что с тобой? Ты расстроилась, что я решила скрыть от Джада известие про ребенка?
Тилли улыбнулась. Слезы заблестели у нее на ресницах.
— Нет, голубушка. Я горжусь тобой. Ты так любишь этого человека, что готова пожертвовать своим добрым именем и репутацией ради него. Какая жалость, что он не узнает, что ты для него сделала.
Пока Тилли расчесывала ей волосы, Диана рассказала о страданиях семьи Джада и о том, как она собирается помочь спасти Ронана.
— …поскольку меня к этому как бы принудили, меня свяжут вместе с Ярдли, в то время как Джад и остальные скроются через боковую дверь. Лайэм встретит их там с оседланными лошадьми.
— А куда они потом денутся?
— Мать и дядя Джада постараются попасть на корабль, отплывающий в Америку. В Дублине у них есть друзья, которые могут им помочь.
Тилли вздохнула.
— Мятежники, побеги, приключения! Как это все увлекательно! А мне с тобой можно?
Диана с улыбкой покачала головой:
— Нет, Тилли. Джад против того, чтобы и я принимала в этом участие. Дай ему волю, он бы меня не допустил.
— Но я тоже хочу помочь тем, кто заслуживает помощи.
Диана обняла худые плечи своей старой няни.
— Для тебя у меня особое задание. После ужина ты своими искусными руками переделай для Джада и его друга Дермота две ливреи. Так как они будут сопровождать меня под видом моих слуг, надо, чтобы у них была подобающая одежда.
— Друга его я не видела, но твой Джад повыше и поплотнее, чем наши лакеи. Но я сделаю, что смогу.
— Он не мой Джад, Тилли.
— Я знаю, но ты же не можешь запретить мне надеяться. Отдохни, пока я помогу Розе с ужином.
Когда за Тилли закрылась дверь, Диана присела на кончик кровати. Сердце у нее сильно билось, боль в боку все еще мучила, но выступившие на глаза слезы не имели никакого отношения к этим ощущениям.