Читать интересную книгу Жизнь ни о чем - Валерий Исхаков

- За наши мечты!

Мы выпили. Потом Нина ушла на кухню, чтобы разогреть обед. А я расстегнул рубашку и выключил диктофон. Все равно пленка кончилась. А если бы и не кончилась, я бы не стал записывать дальше. На сегодня я работу закончил. Теперь мы с Ниной будем обедать и вспоминать нашу прошлую счастливую жизнь. И поскольку поделиться своей тайной она пообещала не ранее чем послезавтра, все, о чем мы с нею будем сегодня говорить, никого, кроме нас с нею, не касается.

4

В половине шестого, как и было намечено, я тронулся в обратный путь. Испытывал ли я соблазн отъехать на пару сотен метров от дома Нины, вернуться пешком и подсмотреть из укрытия, что за подруга к ней явится? Не знаю. Поскольку такая мысль все же пришла мне в голову, то, возможно, испытывал, но соблазн был намного слабее, чем желание вернуться домой и отдохнуть от всего этого.

Главным образом - от женщин.

Вот ведь как они разом на меня навалились! Словно какая-то особенная, женская полоса пошла в жизни. Только-только целая женская компания: Майя, ее свекровь и Оля с Юлей - отправилась в деревню, тут же меня женщины и атаковали. Наташа, Ирина Аркадьевна, Инна, угрюмая женщина в машине, Наталья Васильевна, Нина: Особенно Нина. Не просто женщина, а полномочный представитель женского пола, чрезвычайный посол, парламентер с ультиматумом. Общаясь с Ниной, я невольно ощущал давление всей массы самодостаточных, не нуждающихся в мужчинах женщин и чувствовал себя ходячим атавизмом, каким-то недоделанным, испорченным экземпляром, который при некоторой доле везения мог быть вполне достойной представительницей женского пола:

С невольным сожалением вспоминал я Альберта - моего сбежавшего приятеля-работодателя. Вот уж кто не был поклонником женского пола, никогда не страдал от отсутствия рядом жены или любовницы - хотя и ту и другую имел, поскольку положено порядочному бизнесмену по статусу иметь и то и другое. Работали в его крохотной компании только мужчины: будь то пенсионеры или юнцы, только-только осваивающие ремесло, но - мужского пола. Единственный раз, помнится, Альберт сжалился, сдался на просьбы старого друга семьи, принял на временную работу девчонку - и какая же для всех нас это была мука! Сколько пустой, нелепой болтовни приходилось всем нам выслушивать по любому поводу! Сколько было недоразумений и обид из-за сущего пустяка! А как изводил нас стойкий запах отвратительных дешевых духов!.. С каким облегчением вздохнули мы, когда мучительница наша исчезла - то ли поступила в институт, то ли забеременела, не знаю, не хочу знать, но это был настоящий праздник. С каким удовольствием мы по этому поводу наварили пельменей, хлопнули по паре стопочек ледяной водки и за кофе и коньяком, дымя щедро розданными нашим работодателем сигарами, уселись, дабы на покое расписать пульку!

Никогда, никогда еще преферанс не казался нам такой умной, занимательной, а главное - абсолютно мужской игрой:

Прощай, друг!.. Прощай, Альбертик! Кто заменит мне тебя теперь? Ведь не Игорь же Степанович с его бронебойной загорелой лысиной, с его крепчайшими французскими сигаретами, с его привычкой втягиваться внутрь себя наподобие подзорной трубы и потом стремительно вытягиваться, словно заглядывая тебе в самые внутренности своими острыми, всевидящими глазами. Нет, с Игорем Степановичем не сяду я играть не то что в преферанс - даже и в простые "дурачки" по копеечке. Он не только внутренности - все карты наверняка видит насквозь, как Рентген из последней версии "Марьяжа". И дружбы у нас с ним не получится. Это пока я не хожу в его прямом подчинении, мне дозволяется задавать вопросы и раздумывать над тем, принимать его предложение или нет. Когда же я впишусь в штатное расписание холдинга и в его тарифную сетку, предложения обернутся приказами, обязательными для исполнения, а вопросы: "Вопросы здесь задаю я!" - до боли знакомая фраза, не правда ли?

И вообще: как только я стану штатным сотрудником, у меня больше не будет выбора, с кем дружить, с кем не дружить. Если уж в личную жизнь будущего зятя своего босса вторгается Игорь Степанович с таким хладнокровным нахальством, то мне до пенсии быть у него под колпаком. И друзей придется выбирать среди проверенных и надежных, делом доказавших свою лояльность холдингу.

Типа Горталова, например. Так и вижу, как Игорь Степанович, довольный результатами моего расследования, вызывает к себе в кабинет Горталова и призывает нас забыть старые распри и скрепить нашу дружбу крепким мужским рукопожатием.

Вот, значит, какова цена, которую придется заплатить. Мудрое руководство Игоря Степановича, крепкая мужская дружба Горталова, снисходительное похлопывание по плечу Андрея Ильича ("Можешь наедине называть меня просто по имени:") и тяжелый вопросительный взгляд верховного божества, босса, всемогущего Андрюшиного тестя, который при каждой встрече со мной будет пытаться припомнить, кто же этот пронырливый молодой человек, за какие такие заслуги попал он в верхние эшелоны власти? И Игорь Степанович шепотом, на ушко будет напоминать: "Да: помог: был полезен: оказал кое-какие, не очень значительные услуги при заключении брачного договора вашей дочери". Понятно, что лицом, оказавшим значительные услуги, окажется сам Игорь Степанович. А его правой рукой в этом деле будет считаться господин Горталов:

Эти непрошеные, неуместные мысли мешали мне наслаждаться предвкушением близкой победы, раздражали меня, и я невольно прибавлял и прибавлял ходу словно только в дороге дозволено им меня мучить, словно там, за холмами, в шумной сутолоке улиц областного центра они оставят меня наконец в покое. Джип легко набирал скорость, и я летел по левой полосе, то и дело сгоняя миганием фар тех, кто не любит рисковать. Однако за очередным холмом меня подстерегала засада - и вот уже любители езды по правилам торжествующе проносились мимо меня, а я послушно стоял у обочины и ждал, когда грузный, неторопливый сержант ГИБДД приблизится и козырнет у моей левой: нет, ошибка - у правой дверцы.

- Водительское удостоверение и документы на машину, пожалуйста! услышал я знакомую фразу. Я ждал ее и заранее приготовил права и регистрационное удостоверение, а кроме того - специальную карточку, которой снабдил меня для таких случаев Игорь Степанович.

Сержант увидел карточку - и не смотрел уже ни на меня, ни в мои документы. Он улыбнулся широко и сказал:

- Проезжайте, пожалуйста. И будьте осторожны в пути, пожалуйста:

- Я постараюсь, - так же широко улыбнулся ему я.

Я действительно постараюсь. Я буду предельно осторожен, сержант. Не буду праздновать труса, но и гнать сломя голову тоже не буду. Я знаю, что, если превысить скорость совсем немного, километров на десять от дозволенного, никто тебя не остановит. Вот в таких рамках я и буду держаться. Я не лихач. И не дешевый позер. Мне достаточно одного раза, чтобы убедиться, какую могущественную организацию я теперь представляю. Мне хочется принадлежать к такой могущественной организации. И я постараюсь сделать все, чтобы оказаться в рядах.

Когда я стану полноправным членом организации, я буду ездить не на игрушечном джипе, мечте шофера Наташи, а на солидном "Мерседесе" или "БМВ" седьмой серии. И тогда я буду ездить с такой скоростью, с какой захочу. И никакой сержант, увидев мою машину, не станет свистеть мне вслед и требовать остановиться. Он вытянется в струнку и приложит лапу к козырьку, надеясь, что важный пассажир за тонированными стеклами оценит его старательность и при случае поощрит. Так будет. Так обязательно будет. А пока что я буду стараться вести себя достойно и скромно. Не выделяться из общего ряда. Не привлекать к себе ненужного внимания. Тот, кто хочет обладать настоящей властью, не должен строить из себя важную птицу перед сержантом на дороге.

Приближается город. Мой город. Город, значительная часть которого принадлежит могущественному холдингу, а значит, немного и мне тоже. Я смотрю на сотовый телефон, который светится приятным зеленым светом. Мы в зоне уверенного приема. Можно сбавить ход и набрать номер Игоря Степановича. Мне есть о чем ему доложить. Я гляжу в зеркало, подаю сигнал и перестраиваюсь в правый ряд. Сбавляю скорость до шестидесяти:

И прежде чем я протягиваю руку, мой телефон начинает звонить.

8. День двенадцатый. Среда, 24 июля

1

Последний день. Надеюсь, что последний. Я изо всех сил стараюсь не подавать вида, но все же я сильно устал. Вот уже двенадцатый день я занимаюсь только этим делом. И даже когда ничего не делаю, никуда не еду, не звоню, не пишу, не разговариваю ни с кем - даже и тогда я занят только им.

Как в поезде, думаю я. Не важно, сидишь ты у окна, лежишь на верхней полке или идешь в вагон-ресторан, все равно ты при этом движешься вместе с поездом от пункта А в пункт Б. Мой пункт А остался так далеко сзади, что я почти не помню, каким он был, с чего все началось. Мой пункт Б ждет меня впереди. И я могу думать только о нем. Но не могу приблизить его, как пассажир не может заставить поезд мчаться скорее, и остается заниматься любимым пассажирским делом: валяться на полке (в моем случае - на диване) и пить вино в надежде забыться, пока не истекут предусмотренные расписанием движения дни и часы.