с тем чтобы Господь Бог дал ему победу над его врагами; и что, поскольку Господь Бог дал ему таким образом то положение [победителя], а [члены] его [королевского] совета не были согласны с тем, чтобы он отправился вовне своих королевств, он и отправлял туда [теперь] своих сыновей с такою мощью по двум причинам. Первая — дабы они свершили паломничество за него и смогли бы пройти по всем [святым] местам без страха пред каким-либо человеком; при сем [утверждавшие сие] говорили еще, что когда [ранее] туда отправился граф Барселуш, то сие-то и было основною причиной его поездки,
ss. [
scilicet, «а именно»], что его направил туда его отец с намерением осмотреть тот Святой Град, и порты, и якорные стоянки, что имелись на том Средиземном море (mar medioterrano) и в том порту Яффском (porto de Jafa) [203], где оно имеет свой предел; и, что касается сего моря, то начало свое оно берет чрез пролив Сеуты [Гибралтарский]. Вторая же причина была та, чтобы они [Инфанты] доставили тот Гроб Господень вместе со всеми прочими святыми реликвиями, кои могли быть найдены в том городе и его пределах.
Иные говорили, что [Инфантам] предстояло отправиться на город Брюгге [204], по некоторым причинам, кои они [так утверждавшие] приводили [в доказательство того], что Король должен был так поступить; каковые мы не оглашаем здесь пространно: поскольку их столько и со столькими частностями без полезного [для нас] результата, мы почли за лучшее оставить их, дабы дать место иным вещам.
Другие говорили, что Инфантам все-таки предстояло отправиться на герцога Голландского, тем образом, о коем вы уже слышали; ибо, хотя тот секрет и был таким притворным образом (assim enfingidamente) утаен, те, кто отправились с Фернаном Фогасой, поведали о нем своим друзьям, и чем более они наказывали тем держать его в тайне, тем скорее (mais asinha) те его раскрывали; поскольку та вещь [секретность] нарушается тем скорее, чем большую силу защиты несет в себе, когда из страха пред каким-либо наказанием ее не дозволяется нарушать.
Говорили еще некоторые иные, что, поскольку в Авиньоне в то время был антипапа, называвшийся Климентом седьмым [205], коему подчинялась вся Испания кроме сего королевства Португальского, Король как верный и католический христианин, всегда державший [сторону] папы в Риме, воистину полагая, что тот был прямым наместником (vigairo) Нашего Господа Бога вместо апостола Святого Петра и истинным пастырем Святой Церкви, посылал своих сыновей, желая положить конец подобному расколу, что имел место среди христиан; и что Инфанты отправлялись с такою мощью потому, что если бы некоторые из тех его [папы Римского] подданных часом пожелали бы возвратиться к сему [расколу], то Инфанты имели бы при себе такие силы, что смогли бы дать тому отпор.
Другие говорили, что тот флот в основном направлялся на Нормандию, поскольку Король находил, что имел на нее право, по причине Короля Дона Афонсу, что был прадедом его отца, Короля Дона Педру, каковой был графом Булонским (conde de Belonha) [206].
Прочие говорили многие иные вещи, столь разнообразные, что их было бы долго записывать, поскольку определено есть в Священном Писании, что там, где правда скрывается, слова умножаются гораздо более. И хотя как сии, так и многие иные разноречия (desvairos) ходили между ними, не было, однако, никого, кто смог бы определенно, ни даже приблизительно (nem assim apalpando), говорить о городе Сеута; насколько нам удалось обнаружить, единственно один еврей, служитель Королевы Доны Филипы, коего прозывали Черный Йуда (Yuda Negro) [207], бывший великим трубадуром, судя по песням (trovas) того времени, в одной песне, что послал он эшкудейру Инфанта Дона Педру, звавшемуся Мартин Афонсу ди Атогия, сообщая ему новости двора, говорит обо всех сих вещах, что мы поведали, и о многих других, среди коих в заключительном стихе четвертого куплета говорит, что наиболее рассудительные разумели, что Король пойдет на город Сеуту. Но то, что они сие разумели, он ведал не чрез какой-либо верный знак, им узренный, но лишь чрез суждения эстреломии (estrelomia) [208], в коей он был весьма сведущ.
ГЛАВА XXXI.
О том, как сии известия получили в Кастилии, и о совете, что [там] относительно сего держали, и как они постановили направить к Королю своих послов, дабы подписать мирный договор
Все люди, согласно сентенции философа [Аристотеля] в первой книге трансцендентной философии (transcendente filosofia) [209], естественным образом желают знания, и сие естественное желание являет нам слепца, коего наш Господь Иисус Христос спросил о том, чего бы ему хотелось; тот же ответил, чтобы Он дал ему зрение, не уточняя, для того ли, чтобы видеть ту вещь или же иную (nao determinando que visse uma cousa nem outra), поскольку в Священном Писании вместо «знать» ставится «зреть» (por saber ver se poe), согласно тому, что говорит пророк [царь Давид, автор «Псалтири»] в стихе четвертом восьмого псалма: «Ибо я узрю небеса Твои, творение перстов Твоих, и пр.», показывая, что зрение то было совершенною мудростью, коей он имел в виду достичь после перехода из сей жизни (trespassamento desta vida).
Но относительно сей сентенции философа возникает изящное соображение (fremoso argumento): сие желание, к коему таким образом нас подвигает природа, связано с вещами, относящимися к душе, или же с теми, что относятся к телу? Насчет какового соображения уразумеем вкратце, что оно [желание знания] имеет место в обоих [случаях], притом каждая из частей имеет свои обособленные степени, оглашение чего в настоящее время не относится к нашему процессу.
И говоря о том желании [знания], что относится к делам телесным, узнаем, что сие желание делится на четыре части. Ибо одно желание есть то, когда человек желает знать не с какою иною целью, кроме как затем, чтобы обрести в себе то развлечение, что получает разумение, обладая совершенным знанием вещи, насчет коей питало сомнения; каковой опыт каждый может увидеть в себе самом, когда, впервые узрев какого-нибудь мужчину или женщину, он вдруг узнает их, но где и когда получил он о них сие знание — то не связано ни с каким определенным воспоминанием; и хотя ни пользы, ни вреда ему то не приносит, все же разумение естественным образом желает прийти к сей мудрости, и, обретая ее, оно чувствует радость.
Иное знание — когда человек постигает какую-нибудь науку, посредством чего надеется обрести почет или выгоду, и