Читать интересную книгу Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

– Лина Росомахина и Рита Кулебякина.

Хотя, на самом деле – Трофимова и Радова. А то прозвища по школе. Обе

девчонки учились вместе с Женькой в одном классе. Правда, Рита Радова только

до девятого проучилась, потом куда-то поступила, то ли на зубного техника, то ли

еще куда.

Рита Женьке нравилась. Она была такая легкая, не в смысле веса, в смысле

веса она как раз кулебяка и была. Натура у нее была легкая, задорная. Не то что у

ее правильной подружки.

Непонятно, как они вообще могли дружить. Вернее, как Ритка могла

сдружиться с этой язвой и занудой.

Причем, Трофимова была не просто язвой, она была язвой самого

агрессивного толка. Могла и учебником по башке заехать, но этим в школе никого

не удивишь, это многие в школе умели.

Но не все умели сказать. А Лина Трофимова так могла уесть словом, что

даже шпана из старшеклассников предпочитала ее не задевать.

Иначе говоря, оса с бантами. Она банты очень уважала, помнится.

Но Ритке она здорово помогла, это он тоже помнил. Поэтому Ритка к

девятому классу совсем осмелела, перестала ходить с вечно затурканным видом,

расцвела.

Женек в школе был середнячком, закомплексованным мямлей, длинным,

тощим и абсолютно неинтересным. Даже он сам это понимал.

Это он после брутальную щетину завел, когда в институт поступил. И очки в

тонкой оправе.

А в классе Женька был настолько неприметным, что ни одна из школьных

группировок не приложила ни малейшего усилия, чтобы затянуть его в зону своего

влияния и, по счастью, ни одна из них не избрала его тренажером для издевок, как

это было с одним пацаном из параллельного класса. Вот тому доставалось.

А Женька – ничего, сидел тихонько за предпоследним столом, отвечал на

троечку-четверочку и любовался издалека полупрофилем Ритки Кулебяки. Так и не

пригласил ни разу ее никуда, все не мог духу набраться. А потом разбросала их

жизнь, и позабыл Женя свою первую влюбленность.

Какая она теперь? Замуж, небось, вышла… Дети, то, се…

А все-таки интересно, что Линка здесь забыла? Вид у нее какой-то

взбудораженный, хотя и целеустремленный.

Магазинные ступеньки давали хорошую возможность для наблюдения, и

Женька видел, как его бывшая одноклассница крутит головой и нетерпеливо

вытягивает шею, ловя шанс перебежать через поток автомобилей на другую

сторону улицы.

Во, перебежала, наконец. В наш магазин, что ли, девушка, навострилась?

Узнает или не узнает? Он-то ее узнал, а вот она его… Бородой, опять же,

обзавелся, как партизан…

А может, и не надо на глаза лезть? В нынешнем своем положении… Хотя,

видок у Росомахи тоже не особо козырный. Свитер какой-то облезлый, кроссовки

никудышные. Разорились, что ли, предки?

«Окликну», – решил Женька.

Но не окликнул, а оторопел.

Оказывается, ни в какой магазин Линка не планировала. И в аптечный киоск

тоже. Достигнув края тротуара, она резко забрала направо и дернула наискосок к

той самой дохлой пятиэтажке, в подполе которой только что укрылся мародер

Додик. И нырнула следом за ним в тот же подвальный лаз.

«А! Понятно. Романтическая встреча», – огорошенно сострил Анисимов.

Потому что не было ну никаких вообще объяснений такому вот действию. Не

наркотики же они там друг другу передают. Хотя…

Женька решил подойти чуток поближе и, не сильно маяча, еще немножечко

понаблюдать. Он не был страстно любопытен, просто Додик ему не нравился.

Довольно скоро помянутый Додик нарисовался снова, но возник он совсем

не оттуда, откуда можно было его ждать. Додик появился из-за угла, неровной

рысью перемещаясь вдоль блочной стены по узкой растрескавшейся отмостке.

Именно из-за угла, а не из вот той подвальной двери, в которую шмыгнул

несколько минут назад.

Женька знал этот подвал. Там, в основном, подводки были канализационные

и еще силовые кабели какие-то, а еще фанерные выгородки самодельных

кладовок. Сплошной лабиринт, кишка ломаного тоннеля. А посередке там имелся

бункер.

То ли убежище в этом подвале намеревались обустроить, но так и не

обустроили, то ли какую техническую службу планировали разместить, хрен его

знает, зачем было нужно это архитектурное излишество. Однако оно там было и

при этом имело в себе не одну дверь, а целых две, каждая из которых была

снабжена запирающим устройством типа «засов стальной обыкновенный» и

замками, правда замки уже остались в прошлом.

Именно из-за наличия второй двери отслуживший в армии Женька

склонялся к мысли, что планировалось все-таки убежище, которое по

определению как раз и должно иметь второй запасной выход. А почему нет?

Может, у какого-нибудь ЖЭКовского начальника в этом доме проживала любимая

тетя, и он персонально для нее подготовил место укрытия на случай ядерной атаки

и начала третьей мировой войны.

Кстати, выходов из подвала тоже два, именно вторым Додик, по всему

видно, только что воспользовался.

Додик между тем уже шустро зашлепал вниз по ступенькам, ведущим к

подвальной двери, той самой двери, за которой только что скрылась Трофимова

Лина и через которую сам Додик уже единожды внедрялся в подвал. Все страньше

и страньше.

И тогда Евгений подумал, что домой ему все-таки рано. Решил обождать. Он

сам не знал, чего хочет дождаться, но ситуация ему почему-то не нравилась.

Поэтому, настороженно осмотревшись, как резидент во вражеской стране,

крадущийся на явочную квартиру, Женька быстрым шагом преодолел расстояние

до торца пятиэтажки и подобрался поближе к лестничке, ведущей вниз.

Конечно, Росомахина ему никогда особенно не нравилась, но все-таки они

учились вместе. Вдруг эта сволочь что-то против нее затевает и ей потребуется

помощь?

Женька постоял у перилец, огораживающих спуск, выкурил сигарету.

Щелчком отбросил окурок. Спустился с небрежным видом по ступенькам, сунув

руки в карман. Стараясь не шуметь, приоткрыл дверочку и прислушался. Заглянул.

Темновато. Свет только из узких амбразур под потолком, а в глубине лабиринта

его почти и нету. На ощупь они, что ли, там перемещаются?

На цыпочках он продвинулся вглубь еще на несколько метров, стараясь не

задеть нелепые скрипучие конструкции, которые своими узкими фасадами торчали

по обе стороны коридора.

Замер, прислушиваясь снова. Какие-то звуки все же до него донеслись, но

невнятные.

Женька напряг слух, но смог разобрать только сиплый тенорок мародера.

Додик повторил несколько раз что-то вроде «Ничего, ты подпишешь». А что ему

отвечала Линка, слышно не было. Должна же она была что-то отвечать? Должна. А

не слышно.

И тут его осенило. Потому не слышит он Линкин голос, что говорит она из-за

закрытой двери. То есть, Додик стоит снаружи «бункера», а Линка – внутри. Запер

он ее, вот что. Запер и теперь заставляет что-то подписать.

Падла. Женька всегда знал, что он падла. А эта-то зачем за ним в подвал

поперлась? Совсем без мозгов, понятно.

Так, что делать? Звать на помощь кого-нибудь из кабанов? Или попробовать

победить Додика один на один, так сказать, в честном бою? Шарахнуть его по

башке кирпичом, он и вырубится.

Женька осмотрелся. Что бы такое приспособить под это дело?.. Но тут он

услышал Додиково: «Я скоро» и вжался в темный проем соседней клетушки.

Додик торопливо прошаркал на выход. Ушел. Отлично! Можно идти спасать

принцессу.

И Женька бросился спасать. Бесшумно красться, прижимаясь к стенам,

нужды уже не было, поэтому до «бункера» он добрался быстро. Засов на двери

действительно был задвинут. Женька со скрипом отодвинул проржавленный брус,

распахнул створку и впустил серый конус полумрака внутрь непроглядной

темноты.

– Кто это? – услышал он настороженный голос. Почти не изменился голос,

надо же. И хозяйка его была где-то поблизости. Не шарахнула бы по кумполу чем-

нибудь сгоряча, как только что он сам мечтал вмазать гиене Додику, знаем мы ее

повадки.

– Я ужас, летящий на крыльях ночи, – продекламировал Женька и тут же

добавил: – Выходите, заключенная, амнистия вышла.

На фоне серого прямоугольника показался темно-серый силуэт, блеснули

стекла очков, руки нервно щупали дверной проем, ноги ступали осторожными

меленькими шажками. Понятно, там ведь совсем темно, скудный свет узких окошек

сейчас ей бьет по глазам не хуже театральных софитов. Ну, Додик, ты и сволочь.

Женька взял ее за руку и повел по проулкам подвала. Он чувствовал ее

пульс, частый, заполошный, и все ждал бурных слез и истерики, но Лина шла за

ним молча.

Уже отворяя дверь, ведущую наружу, он спросил:

– Ну ты как? Может, до дома проводить? Или сама доберешься? По-любому,

здесь тебе лучше не задерживаться.

Алина закивала. Потом торопливо произнесла: