или вымышленным людям, за исключением одного, но это должно было быть имя кого-то, кого я знал и кто был уже мертв. Он сказал, – будь честен со мной, и я вычеркну имя покойника.
Это были его точные слова, поэтому я ни в коем случае не пытался скрыть от него свои записи, хотя он стоял поодаль и, казалось, не смотрел на меня. Я взял карандаш и начал писать имена; будучи неподготовленным, я должен был думать о тех именах, которые хотел написать. Я хотел выбрать имена людей, живущих на расстоянии, чтобы он никак не мог их узнать. Пока я писал, он говорил без умолку, что невольно отвлекало мое внимание. В то же время он продолжал настаивать, чтобы я писал, и сразу же после этого начинал быстро говорить на какую-нибудь спиритическую тему. Я помню, как он сказал, – ты должен дать мне время подумать.
Мне казалось, что я очень тщательно записываю каждое имя с одинаковой точностью и стараюсь не выдать никаких эмоций, когда пишу имя покойного. Я выбрал имя "Кора Холт" в качестве имени покойника. Так звали тетю, которая умерла в другом штате.
Как только я записал имена, он попросил меня разрезать их на кусочки, чтобы на каждом было по одному имени. Теперь я уже не помню, сложил ли он их сам или попросил меня помочь, так как я не ожидал, что они будут сложены. Тем не менее, мы сложили каждый из них в заготовку с надписью внутри.
Теперь он велел мне положить их в шляпу и держать шляпу под столом, вынимать заготовки по одной и бросать их на столешницу. Так я и сделал, пока он стоял, протянув правую руку к столу, примерно на фут выше него. Бросив на стол несколько заготовок, а затем и следующую, я услышал три громких отчетливых удара. Он сказал, – вот, это тот, который мертв. Открой его и посмотри, прав ли я, но не дай мне увидеть его. Сложи его снова и положи в карман.
Я вскрыл заготовку. Я не знал, что это будет, так как смешал листки под столом, но у меня было ощущение, что это правильно. Я открыл листок, и действительно, там было написано “Кора Холт”.
Я снова сложил его и положил в карман. Я должен признаться, что на мгновение меня охватило жуткое чувство, поскольку мои эмоции были доведены до такой степени напряжением, в котором я наблюдал все детали эксперимента. Я сказал ему, что он прав, но не назвал имени. Теперь он взял меня за руку и повел в гостиную, чтобы я рассказал присутствующим о том, что только что произошло. Теперь, положив руку мне на голову, он сказал: "я постараюсь сказать тебе это имя. Закрыв глаза, он весь дрожал или содрогался в каком-то пароксизме и, по-видимому, с большим усилием произносил имя “Кора Холт”. Это усилие, по-видимому, сильно истощило его, и, выйдя из своего временного транса, он попросил нас извинить его, сказав, что здесь присутствуют противоборствующие духи, и он больше ничего не может сделать в эту ночь. Он сделал для нас все, что было в его силах. Теперь он откланивается.
Все это было очень впечатляюще для меня в то время, за исключением постукиваний. Только потом я придумал объяснение, которое приведу дальше. Как говорит Рапси, их звук похож на звук постукивания карандашом по тонкой полоске дерева или линейке, а не звук, производимый нажатием на столе. Я раньше знал о механических и электрических устройствах, поставляемых определенными колдовскими складами, которые надевались на лицо медиума или крепились к столу. В то время у меня сложилось впечатление, что, возможно, он держал такое устройство в рукаве вытянутой над столом руки, поэтому казалось, что звук исходит от стола. Так как я сидел прямо напротив стола, то скажу, что звук этот, как мне показалось, исходил не от стола, а скорее от его лица.
Снова вернувшись к сеансу, проведенному с моим отцом, медиум сначала объявил плату, которую он возьмет, если она окажется приемлемой. Это было согласовано и оплачено. Затем он попросил моего отца написать на бумаге имена, похожие на те, что я описал выше, за исключением того, что он не просил моего отца написать имя умершего человека; вместо этого он попросил его написать, среди прочих имен, девичью фамилию его матери, девичью фамилию его жены, фамилию его отца, а также имена некоторых членов его семьи и некоторых его друзей, некоторые из которых должны были быть мертвы. Мой отец так и сделал.
Среди имен, написанных моим отцом, была и девичья фамилия его матери -Селестина Редексилана Фелпс – имя, безусловно, необычное. Он также написал девичью фамилию своей жены, фамилию отца, фамилию брата и несколько других имен – всего шесть или восемь.
Когда медиум вынул заготовки из шляпы, он сказал, – у вас там есть имя вашей матери. Имя что-то вроде "Селестия (не Селестина) Роксалена (не Редексилана) Фелпс", – таким образом, давая неправильное произношение первым двум именам. Однако, когда мой отец открыл листок, оказалось, что это девичья фамилия его матери. Теперь мой отец взял еще одну бумажку, на которой было написано имя его отца. Это медиум произнес правильно, заявив, что так звали его отца. На следующем листке было написано имя брата моего отца; его звали Джеймс Асаэль Эббот.
– Твой брат Джеймс здесь, и он просит передать тебе, что он счастлив и что ты совершаешь большую ошибку, не веря ему.
Этого брата всегда называли вторым именем, а не именем Джеймса. Мой отец сказал, – Если ты мой брат, назови мне свое полное имя.
Медиум ответил, – Джеймс Эш-Белл Эббот, – совершенно неправильно произнеся второе имя. Именно это, с некоторыми другими ошибками, привело к дискуссии, которую они провели, вернувшись в гостиную, и в которой мой отец заметил, – если вы получаете информацию от мертвых, они должны уметь правильно произносить свои собственные имена.
Мой отец, не будучи знаком с методами обмана, не мог точно описать все мельчайшие детали этого испытания, как мне хотелось бы; и так как я никогда не имел возможности сам увидеть этот эксперимент, я могу только догадываться о средствах, использованных для его производства.
Второй эксперимент с моим отцом был попыткой рассказать о болезни, от которой умер мой дед, а также о месте, где он умер. Медиум требовал, чтобы мой отец написал на обычной линейчатой бумаге название болезни, а также название места в каждом пространстве, то есть одну болезнь и одно место