— Я не знаю, — повторил Альтман. — Мне интересно узнать, что случилось, но я не очень озабочен этим. Тебя это волнует?
Хендрикс кивнул:
— Давай просто расслабимся. Нет смысла торопить события, — сказал он. — С другой стороны, если я правильно понимаю данные, то сигнал стал нарастать вновь.
— Правда? — сказал Альтман, стараясь скрыть волнение в голосе. — Ты абсолютно уверен?
Хендрикс колебался, затем кивнул.
— Он очень слабый — я поймал его на 2000 метрах, а не на 1000 — но он есть.
— Что означает, что он мог возобновился? — спросил Альтман. — Наверное стоит продолжить погружение. Кто знает, как долго он будет длиться?. Надо записать его, пока он транслируется.
Но Хендрикс уже прижимал наушник к уху.
— Слишком поздно, — сказал он. — Они приказывают возвращаться.
Они смотрели друг на друга какое-то время.
— Ты сказал, что связь ухудшилась, — начал Альтман. — Как они узнают, что сообщение дошло до нас?
Хендрикс покачал головой.
— Если не получим добро на спуск до 3000 метров, придется подниматься на поверхность. Это протокол. Если мы не повинуемся, как ты думаешь: каков шанс, что нас подпустят к батискафу снова? Мы не можем этого сделать.
Около полусотни контраргументов проскочили через его голову и быстро исчезли. Хендрикс был прав. У них не было выбора. Сигнал подождет.
Немалый отряд охраны ждал их к моменту, когда они открыли люк и ступили на палубу. Они были доставлены в командный центр, заполненный уже не только Марковым, но и полусотней ученых из круга его приближенных. Не людьми из Чиксулуба. Они выглядели непреклонно, серьезно.
— Сигнал возобновился? — спросил Марков. — Вы в этом уверены?
— С чего бы не быть? — огрызнулся Альтман. — Приборы не лгут. — Он указал на остальных ученых. — Но, видимо, вам нужно другое мнение. Почему вы не спросили их?
— Сигнал много слабей, чем раньше, — отметил один из ученых.
— Мы заметили, — сказал Альтман.
— Может это и другой сигнал, — предположил другой. — Возможно он статичен, просто обратная связь от MROV[5] и роботов, находящихся на раскопках.
— Возможно, — возразил Альтман. — Но маловероятно. Это то же сигнал.
— Ты ощущаешь что-то необычное? Ощущаешь что-то странное? — поинтересовался Марков.
Альтман покачал головой.
— Нет, ответил он.
— А что насчет тебя Хендрикс?
— Я не знаю, сэр, — ответил тот.
— Ты не знаешь?
— Когда мы достигли 2000 метров я ощутил что-то странное. Какое-то предчувствие.
— Стивенс, — позвал Марков, и один из исследователей вышел вперед.
Он имел выделялся, у него было расслабленное лицо.
— Возьми Хендрикса и проведи полный спектр психологических тестов. Если увидишь хотя бы признак проблемы, то ты имеешь право снять его со службы. Если он в порядке, то завтра первым же делом мы посадим их в батискаф.
Той ночью сны Альтмана повторились. Он проснулся весь в поту посреди ночи и понял, что не может пошевелиться. Он нервничал, слабые вспышки света исчезали за его веками, и чувство страха отказывалось покинуть его. Заняло много времени осознание того, что он не в своем доме в Чиксулубе, но, когда он понял, то выдуманный образ комнаты, окружавшей его, стал аморфным, расплывчатым.
Его сердце забилось сильнее, он стал слышать стук крови в ушах. Пространство вокруг оставалось неопределенным в темноте. Оно как будто и не было пространством, как будто он плыл в пустоте. Он снова попытался пошевелиться, но все еще не мог. Сплю ли я? — размышлял он.
И затем, очень медленно он понял, что находится на базе, и, что рядом с собой он слышит спящую Аду.
И вдруг он обнаружил, что может двигаться снова. Он встал, выпил стакан воды и вернулся в постель. Ада стонала во сне. Он боролся с попытками заснуть, когда услышал стук в дверь.
Это был Стивенс.
— Альтман, не так ли? — прошептал он.
— Да, — сказал Альтман.
— Можем выйти поговорить?
Альтман надел штаны с футболкой и на цыпочках вышел из комнаты, следуя за Стивенсом вдоль холла. Мужчина открыл дверь в пустую лабораторию и пригласил Альтмана войти.
— О чем поговорим? — поинтересовался Альтман.
— Ты замечал какие-то странности за Хендриксом, не так ли? — спросил Стивенс.
— Что-то не так?
— Все хорошо с анализами, — ответил Стивенс. — Так же как и с тестами. Но что-то меня тревожит. Я даже не знаю что. Он выглядит нормально, стабильно, но не так, как раньше.
— По-моему он не изменился, — заметил Альтман.
— Возможно на него слишком давят, — предположил Стивенс. — Может он нервничает. Но у меня такое ощущение, что он что-то скрывает.
Альтман кивнул.
— На батискафе ты будешь с ним один на один, и если что-то пойдет не так, кто-нибудь может пострадать. Вот о чем я хотел тебе сказать.
— Даже не знаю, — признался Альтман. — Мне кажется, он в порядке. У меня не было никаких проблем с ним во время погружений, никакого напряжения. Я доверяю ему. Нет, — сказал он. Меня он не волнует. На самом деле, я обеспокоен его присутствием на батискафе много меньше, чем мог быть, если бы его место занял кто-то другой с базы.
Стивенс кивнул.
— Мы хотим быть осторожней, — сказал он. — Ты должен это понять, исходя из того, что произошло с прошлым батискафом. Мы не хотим никаких проблем. Хорошо, — согласился он, — я скажу им, что можно продолжать.
36
— Нет причин для беспокойства, сказал Хендрикс. Сегодня — самый обычный день.
Альтману показалось, что он говорил это, пытаясь подбодрить себя.
— Никаких проблем, — продолжил он. Это будет просто элементарно.
Они опустились до 1000 метров, больная морская живность только появилась и тут же стала исчезать. Потом 2000 метров, океан становился все более пустым, но все ещё мелькали огоньки жизни, фонарики хаулиодов проносились, пропадая в темноте. Костлявый иглозуб, выглядевший как недоразвитый организм, попался в лучи света. Глубоководный кальмар, напоминавший голову, сделанную из стекла.
На глубине двух тысяч семисот метров, огоньки впереди, стали не более чем крупинками в темноте. Медленно они увеличились в размерах. Альтман наблюдал за ними, когда позади раздался стон.
Он повернулся. Лицо Хендрикса побледнело, стало жестким. Слезы скатывались из его глаз. Не было похоже, что он их замечал. Боже мой, подумал Альтман, что-то не так. Возможно не стоило просить Стивенса позволить Хендриксу погружение.
Но даже тогда он не боялся за Хендрикса, лишь расстроился. Хендрикс никогда бы не навредил ему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});