— Я думаю, что он погиб.
— А я думаю, что нет. Наша коллега, Мариз де Брийон, любезно согласилась создать поисковый артефакт, пользуясь личными вещами обоих баронов, и с уверенностью утверждает, что они оба живы, по крайней мере, вчера ещё были живы. А потому, нам остаётся только ждать и надеяться. Как бы к ним не относились, но мы в ответе за каждого, кто учится в этих стенах, иначе, зачем мы тогда нужны?
— Ну, что же, думаю, все вопросы мы выяснили. Я вас больше не задерживаю, Андреас, — проговорил ректор и Андреас де Элисондо, тяжело поднявшись, вышел из кабинета.
Эти воспоминания пронеслись ураганом в голове декана факультета морской инквизиции, и он снова перевел взгляд на зажатый в руке пергамент с гербовой печатью. После получения этой бумаги, следующий разговор происходил снова в том же кабинете, но теперь здесь присутствовали деканы всех факультетов, примостившись, кто где, в огромном кабинете ректора духовной академии.
— Ну, вот мы с вами снова встретились, Андреас, и мне приходится вызывать вас из Кадиса уже второй раз за этот год, — проговорил ректор, с саркастической улыбкой глядя на декана. — Но, на этот раз повод гораздо более радостный, чем тот, ради которого мы собирались ранее. Ваши пропавшие студенты нашлись, и не просто нашлись, а ещё и принесли славу академии, не покривлю душой, при этом, ей совершенно незаслуженную.
Вы помните наш с вами разговор, коллега.
— Как будто бы это было вчера! — отозвался Андреас.
— Превосходно, я передам вам это письмо, после того, как мы обсудим его, и вы, от лица всей нашей академии, и по их прибытии, наградите обоих баронов. Со всей торжественностью, и как вам будет угодно, ведь ваш факультет отделяется от нашей академии, и этот выпуск, скорее всего, будет последним. Да и учатся ваши студенты всего четыре года, из которых один является практикой, в отличие от студиозов всех остальных факультетов.
Вы будете подчинены Морской Коллегии напрямую, и она будет вплотную работать с вами. Тем не менее, в знак признания безусловных заслуг перед Испанией и её королём, мы выделяем из нашего фонда двести реалов. Разделите их между награждёнными поровну, или как считаете нужным, мы отдаём это на ваше усмотрение. Встретьте ваших студентов по их прибытии, и препроводите, вместе со всеми, для сдачи экзаменов в Толедо, не позднее десятого июня сего года.
— Слушаюсь! — склонив голову в лёгком поклоне, ответил де Элисондо.
В комнате повисла звенящая напряжением тишина. Обе женщины — декана, с застывшей маской безразличия и вежливости на лице, внимательно смотрели на Андреаса, никоим образом не высказывая ни ненависти, ни сочувствия. Белларминни насмешливо улыбался, а на лице ректора застыло выражение лёгкого сарказма.
— Ну, вот, вроде бы и всё. Передайте баронам, при встрече, что их оружие находится у нас. Я вас больше не задерживаю. Деньги вы получите у казначея, жду вас с нетерпением, с вашими воспитанниками.
На этом разговор был окончен, и декан факультета морской инквизиции, в ярости закусывая ус, получил двести реалов у казначея, больше походивших на подачку. После чего он вышел с территории академии, вне себя от злости, с силой захлопнув за собою калитку, и лишь пыль, поднятая копытами его коня, плотной стеной накрыла улицу, прилегающую к академии.
Отложив письмо, декан размышлял, чем можно наградить этих отчаянных и живучих баронов. Настоящие морские псы, нет, не псы — волки! Он сам был не богат. Его жалованья хватало только на то, чтобы содержать семью и небольшое поместье. А потому, от себя он мог бы добавить ещё сотню, но это, всё равно, были крохи.
И, тем не менее, нужно было как-то наградить обоих, и он предложил сброситься на награду всем студентам. Откликнулись все, отдав, кто сколько смог. На эти деньги были куплены два серебряных кольца, изображающих собаку, с факелом в зубах, на фоне парусника.
Но деньги собирались не на стоимость колец, а на оплату работы сильного мастера артефакторики, чтобы он сделал из обычных предметов магические артефакты. В частности, предсказывающие шторм в море, раз оба так некстати попали в бурю, из-за чего и начались их приключения. К моменту прибытия баронов, кольца успели сделать, и факультет к встрече непутёвых студентов был полностью готов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сойдя на берег, мы с Алонсо направились в сторону навигационной школы, но, не успев выйти с территории порта, были захвачены врасплох группой встречающих.
— О! Бароны! Где вы были? Пиратов ловили? А чего нас не позвали? Или вы нежить, и поэтому вам всё нипочём? А страшно было биться с пиратами? А русалки там были? А у них, есть…? А они…? А, правда, что…?
Град множества вопросов, как пулемётный выстрел, пробил нам мозги навылет, заставив оторопеть. Первым не выдержал барон, но, вместо того, чтобы послать всех, он неожиданно сказал. — А пошли пить в кабак?
— А пошли! — раздались радостные вопли, и вся толпа завернула в самую дорогую таверну «У Хуана». Ну, держись, Хуан, мы сейчас будем пить, и будем гулять. Кто-то кинул целый реал уличному мальчишке, чтобы он добежал до навигационной школы и позвал нашего декана, указав, куда ему нужно прийти, чтобы поучаствовать в праздновании.
Поначалу мне претила безудержная попойка, но потом, втянувшись, я орал здравицы, вместе со всеми, шлёпал деревянной кружкой по столу, потому что все глиняные были уже перебиты, а оловянные погнулись от наших молодецких ударов. А после прихода декана, вообще потерял всякие берега.
После того, как студиозы навигационной школы, прослышав о том, что их благородные сокурсники дико пьянствуют, подтянулись в таверну, толпа празднующих высыпала на улицы. А потом и любой моряк, который проходил мимо, получал в руки чарку с вином.
На вопрос, по какому случаю праздник, ему отвечали, что по случаю возвращения живыми из лап пиратов. Это был весомый аргумент, и вскоре из порта потянулись ходоки, желающие выпить, пока у хозяина таверны не закончилось всё вино. Дальнейшее я помню очень плохо. Помню, как расплачивался с трактирщиком, отдав всю имеющуюся наличность, в количестве пятисот реалов, да оставил в залог ещё пятисот, и свою шпагу.
Потом меня тащили на себе, как бревно, неизвестные мне моряки. Прохожие, задающие вопрос, зачем они несут дворянина, а не бросят его в канаве, получали ответ. — Потому, как навигатор, и многих спас, и уважение имеет к обычным морякам, — а это в припортовом городе было, как знак качества на продукте.
Меня, как и Алонсо, донесли до навигационной школы и сдали привратнику. Дальше следовал полный провал в памяти, который присутствовал до самого следующего вечера. Алонсо, очнувшись перед обедом, вспомнил о залоге и, сходив и продав несколько жемчужин, полностью расплатился с трактирщиком. Трактирщик, весьма довольный оказавшейся огромной выручкой и той славой, которую получил благодаря грандиозной попойке, объявил, что у нас с Алонсо теперь, при посещении его заведения, есть вечный профит.
На следующий день нам предстояли объяснения с деканом. Впрочем, Андреас де Элисондо, увидев наше состояние, решил отложить этот, без сомнения, важный разговор, на следующие утро. Это было, по моему мнению, очень правильно. И я снова провалился в тяжёлый сон, но уже от усталости и полученных эмоций, а не на полный желудок и употребив изрядное количество алкоголя.
Глава 18 Мерседес.
— А ты знаешь, Мерседес, что Эрнандо Гарсия и Алонсо Перес пропали?
— С чего ты это взяла, Элеонора?
— Да только что узнала. Их декана вызвали сюда из Кадиса. Твоего «друга» и Алонсо Переса смыло за борт, когда они попали в шторм, их искали, но не смогли найти. Ужас просто. Раз, и обоих нет! Что с тобой, Мерседес?
Мерседес встала из-за стола, за которым готовилась к экзаменам, подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на улицу. Всё, всё перед ней рухнуло. Да, он гадкий, мужлан, грубиян, выскочка, он недостоин её, он…
Но вот теперь его нет, он сгинул в море. А ещё хвастался, что он моряк, море любит, море знает, а море взяло, да и сожрало его. И что теперь делать, как быть, как дальше жить?