Он наклоняется ко мне, и я ощущаю мокрый липкий язык у себя на щеке. Я крепко жмурюсь, пытаясь избавиться от постороннего запаха, потому что это ужасно, просто отвратительно.
— Ты забрал у себя все сам. Ты сам себя уничтожил, — говорит Егор совершенно ровным тоном. И его тон подавляет. Я точно чувствую, что псих отступает на шаг в растерянности.
Сначала отступает, а затем бросается вперед будто бы с боевым кличем индейца апачи.
Он отшвыривает меня в сторону и бросается на Егора. Я приземляюсь на колени, разбивая их в кровь, но не ощущаю боли, потому что мое внимание занимает завязавшаяся драка. Все происходит будто в замедленной съемке. Я слышу стук кулаков, вижу взмахи рук и блеск ножа.
— Егор! — кричу я что есть сил, когда лезвие вспарывает ему рубашку и по белому хлопку расплывается красное пятно.
Егор реагирует точно молния. Он перехватывает и с хрустом выворачивает руку психа под неестественным углом. Нож падает на землю, и оба устремляются к нему. А я действую на одних инстинктах — хватаю стеклянную бутылку, которая валяется недалеко от меня, и без единой капли сомнения обрушиваю ее на голову похитителя.
Тишина взрывает пространство. Мой взгляд не фокусируется, бесцельно бродит по земле. Я медленно соображаю, соображаю…
— Егор… — шепчу я так тихо, что удивляюсь, когда он меня слышит.
— Да, малыш, — произносит такое простое, сосредоточив на меня синий взгляд, и внутри у меня что-то ломается. Сил больше нет, нервы ни к черту, выдержка дает трещину.
Я бросаюсь на шею к Стальному и только сейчас отпускаю себя. Отпускаю себя и реву. Громко. Взахлеб. Подвывая полицейским сиренам, которые доносятся издалека.
— Очень вовремя, — выдает с сарказмом Егор и обнимает только крепче. — Все закончилось, Рори.
Он гладит меня по голове, пока я плачу.
— Он… он во-обще жи-живой?
Егор отступает на мгновение, за которое я успеваю продрогнуть до костей, чтобы прощупать пульс психопата.
— Живее всех живых, — говорит, затягивая тому запястья снятым с барского плеча (штанов) ремнем, а затем подходит и разворачивает меня к себе за плечи, чтобы повторить: — Все закончилось.
— Все закончилось?
Закончилось, закончилось, закончилось.
В голове проносится тысяча-пятьсот мыслей. Я цепляюсь за воротник его рубашки и стискиваю до боли зубы. Что это значит для нас? Для меня и для Егора? Я не могу прочитать его взгляд.
Я тебя не забуду, — молча кричу ему. — Я тебя никогда не сумею забыть.
Егор давит пальцем мне на подбородок, чтобы я подняла глаза. Он вытирает костяшками мои щеки, залитые слезами, и холодное синее море в его взгляде теплеет.
— Глупая Рори, — с улыбкой произносит, обнимая ладонями мое лицо, — для нас все только начинается.
И в этот самый миг я вижу страх в глазах Егора. Страх и тяжесть пережитого. Он позволяет мне пробраться за стальную броню и увидеть то, что не каждому дано — увидеть его вывернутым наизнанку. Напуганным, переживающим, влюбленным.
И именно сейчас я верю, что он мой, мой.
Мой командир.
Мой мужчина.
Мой герой.
Эпилог
АврораHarry Styles — Fine LineСпустя год— Глядя на все ваши анализы, могу с уверенностью сказать, что вы совершенно здоровая молодая женщина, и я не вижу никаких препятствий для зачатия ребенка.
Мой новый врач, которого после родов посоветовала мне Нелли, перебравшаяся в Южный к Дане, смотрит прямо на меня, чем сбивает с толку. Он говорит слишком нереальные вещи, чтобы я так просто в них поверила. Да быть такого не может! Мне много лет подряд твердили, что я не смогу, что у меня проблемы, а теперь всего трехмесячный курс лечения и…
— Вы уверены?
— Я уверен. Но это все, — он указывает на толстую папку моей истории болезни, — не гарантирует успех, если вы будете пессимистично настроены или зациклены на проблеме.
Так, не понимаю, я смогу иметь детей или нет?
— Вы объясните, что мне делать? Я запуталась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он пожимает плечами.
— Отдохните. Возьмите отпуск и поезжайте на курорт, где вы сумеете по-настоящему расслабиться с партнером. Сейчас для вас это лучшее лекарство.
Из медицинского центра я выхожу в приподнятом настроении. Да что уж там — окрыленная. Я сбегаю по ступенькам, позабыв снять бахилы, и порхаю по улице под сентябрьским солнцем. Я улыбаюсь прохожим, а они — мне. Я покупаю цветы у бабули на остановке, иду пешком, когда могла бы вызвать такси или дождаться Егора, который предлагал меня подвезти, но мне это необходимо — время для себя. Время на осознание того, что я и правда обычный нормальный человек. Что я не испорчена, не сломана, что я могу жить и счастливо жить.
Уже целый год я каждое утро просыпаюсь с улыбкой на лице и до сих пор не могу поверить в свое счастье.
Перед тем как встретиться с Егором, чтобы отпраздновать нашу первую новую годовщину, я забегаю на студию — написать заявление на отпуск, который мне давно положен. И пусть мой новый начальник не слишком этому радуется, но почти молча подписывает его и даже желает хорошо отдохнуть. И да, я ушла от Жабы Борисовны с концами. Оказалось, что помимо нашей станции существует целый дивный мир.
Не без помощи отца Нелли, которому я призналась во всем и который сказал, что я давно переросла формат прежней работы, меня позвали в местный филиал центральной радиостанции страны. А спустя полгода успешного сотрудничества, за время которого я успела перетащить к себе в звукооператоры Женю, я стала брендвойсом. Теперь, когда вы включаете радио и слышите фирменный джингл, просто знайте, что это я.
От собственного шоу я, кстати, отказалась, потому что погрузилась во всю кухню с другой стороны. Мне стала интереснее профессия линейного продюсера — это человек, который обслуживает эфир и занимается его полным оформлением. Сейчас я как раз прохожу стажировку. Ощущаю, будто откатилась лет на пять-шесть назад — снова учусь всему с нуля, снова встаю с петухами. А точнее, сначала встаю я, бужу петухов, и потом те будят весь остальной честной народ, пока я уже мчу на работу.
У Егора дела не хуже. Его полностью оправдали: по результатам расследования комиссия подтвердила верность действий в аварийной ситуации, но мы ведь и так это знали, да?
Кстати, того психа посадили, а девчонку нашли — она жива-здорова, работает официанткой в курортном городке и счастлива в безопасности. Она дала большое интервью после суда, где рассказала всю правду о том, как пережила побои мужа, как потеряла из-за них ребенка и пыталась сбежать в другой город тем самым роковым рейсом. И да, не аварийная посадка стала причиной выкидыша, совсем не она.
Страсти о том, как когда-то любимый человек превратился в сумасшедшего преследователя заинтересовали одну из киностудий, которая заявила о планах на экранизацию. Егора вроде бы сыграет сам Козловский, но Егор конечно же недоволен. По его словам, лучше него никто не справится, но у самого — дословно — «нет времени ввязываться в это дерьмо». Он постоянно летает, и мы видимся чертовски мало — это уже по моему мнению.
— Мне удалось взять отпуск, — говорит он, когда мы встречаемся дома.
Я живу у Егора, а свою квартиру снова сдаю. Так удобнее. Ремонт там делать бесполезно — дом старый, проводка и вовсе древняя, я молчу про канализацию. Ну а если мне срочно понадобятся деньги, я всегда смогу ее продать. Тем более что папа полностью оформил квартиру на меня в знак примирения, до которого далеко, но пусть считает как ему удобнее.
— На месяц? — удивляюсь я.
— На две недели. И билеты в Испанию, как ты хотела.
Как ты хотела — становится девизом по жизни. Я делаю то, что хочу, а Егор помогает мне в этом.
— Ну ладно. Две недели. Но я выброшу твой телефон, чтобы тебя не сумели отозвать.
Потому что такое уже было полгода назад: плавали — знаем.