Но эти странные идеи встретили решительное возражение отцов церкви. Так что творцом Вселенной все же следует считать Бога…
— Возможно, и так, — равнодушно согласилась Галя, допивая кофе. — Всякий бракодел — творец, на высоком месте или на низком. Но при чем тут Бог? Я в это понятие вкладываю свое, заветное. Его нельзя передать. Какое мне дело, что об этом говорили те или иные мудрецы? Да и что такое мудрость? Я принимаю Солнце таким, как оно есть, как оно кажется мне, а не таким, как его описывают астрономы или астрофизики…
— Откуда это у вас, Галя?
— Что?
— Такое мышление?
— Плохое или хорошее?
— Не знаю. Опасное. Тревожное, волнующее. Мне кажется, что вы шутите, разыгрываете меня. Впрочем, нет. В глазах у вас — гнев. И ясность. Не пойму, не уловлю. Такие мысли, как у вас, появляются тогда, когда человек переживет глубокую драму. Горе высекает искры нового понимания. Но мистика…
— Я не мистик! — взмахнув крыльями ресниц, возразила девушка. — Медику почти невозможно быть мистиком. Каждый день — физиология, внутренности, грязь. Надо очень любить скрытую сущность человека, чтобы не возненавидеть его физиологию.
Знаете что, Григор? Давайте оставим эту тему… Может, когда-нибудь… Хорошо?
— Хорошо, — неуверенно согласился Бова. — Но вы обещали прочитать свои стихи…
— О любви, — улыбнулась Галя. — Пойдемте отсюда. По улице Зоологической. Там уютно… и я попытаюсь вспомнить.
Григор расплатился с официанткой. Они вышли под крону весенних деревьев. Парень шагал задумчивый, растерянный. Галя иногда искоса посматривала на него. В воздухе поплыл зной, начало припекать. Они сняли плащи. Мимо проносились редкие машины, из-под колес брызгала жидкая грязь.
— Ну что ж, начну, — сказала девушка. — Только не перебивайте. Хорошо?
— Хорошо, Галя.
— Любовь, — медленно промолвила Галя, словно смакуя это слово, будто прислушиваясь к его звучанию. — Любовь…
Что ты, Любовь? Миражи иль основа?Дар вдохновенья? Вспышка таланта?Зверя рычанье иль Вышнее Слово?Пепел или пламень?Феникс или фантом?Что ты, Любовь? То ли взрыв сумасбродный,Мертвой природы случайная проба,Пасть ненасытная страсти голоднойИли скелет в разрисованном гробе?Катится вихрь вне предела закона,В нем перемешаны атомы, люди,Драмы, гротески, религий каноны:Было, и есть, и, наверное, будет!Нежное чувство, любовь, как зарница,Шепот несмелый, громовое слово —Все на алтарь беспощадный стремится,В страшную бездну снова и снова.Где пониманье?Где ты, критерий?Вечно сомнение в сердце пребудет?Истины Матерь? Вершина мистерий?Темная? Ясная?Кто нас рассудит?Гибнут миры.И пылают созвездья,Новых галактик грохочут зачатья,Кроносы юные в новых просторахСтрастным богиням готовят объятья.Пусть разрушаются в порох системы,Тают свидетели творческой драмы, —Евы желанные в новых ЭдемахВновь призывают любимых Адамов…Будут и яблоки, будут и Змеи,Будет паденье, проклятие Бога,Авеля нежность. Каина завистьДвинутся снова от злого порога.Сквозь революции, царства, поэмыДети Адама направятся в небо,Чтоб созидать мировые поэмы,А в результате разгадывать ребус:Что ты, Любовь?Или завет Воскресенья?Искра правечного Змея Ананты?Бред несусветный иль Божье Веленье?Пепел или пламень?Феникс или фантом?
— Странно, — сказал Григог, прослушав стихотворение.
— Что странно?
— Вы не похожи на современных девушек.
— Почему?
— Они не задумываются над такими проблемами. Любят, и все. Плачут, если грустно.
Радуются, когда весело. Они даже легкомысленны и небрежны в любви. А у вас…
— У меня… — словно эхо, повторила Галя.
— У вас сплошная рана. Душа — скрипка. Еле дотронулся — уже откликается, звучит…
— Вы ошибаетесь, — сурово ответила Галя, глядя куда-то в сторону. — Это неправда.
— Что неправда?
— О современных девушках. Что они легкомысленны. Конечно, есть и такие. Но их — меньше. А большинство — глубокие и нежные. Это они кажутся легкомысленными.
Надевают защитную маску, чтобы вы, мужчины, не ранили их. Вы добираетесь к сердцу, чтобы сразу… оседлать его.
— Вы не очень уважительно относитесь к мужчинам.
— Так оно и есть. А девушки должны беречь свою нежность в тайне. Ибо что останется потом, когда мужчина сорвет цветок, растопчет и уйдет прочь? Только пустота. Девушки берегут заветный цветок для принца…
— Для принца? — растерялся Григор.
— Для единственного. Для небесного возлюбленного, который приходит в сновидении, в мечтаниях. Каждая девушка мечтает о принце. И не встречает его…
— А Ромео и Джульетта? Тристан и Изольда? Меджнун и Лейла?
— А что с ними случилось? — возразила Галя. — Мир растоптал их, растерзал. И лишь после смерти воспел. Да и то… для спектакля, для сцены. Для денег. Для равнодушных людей, которые показывают в фойе свои туалеты.
— Это правда. Но я как-то не задумывался об этом.
— Вот видите. А о девушках думайте осторожнее. Не судите по внешним признакам. В каждом человеке — бездна. То, что снаружи, — может быть лишь пеплом. А под пеплом — жар…
— Говорите, говорите, — тихо попросил Григор. — Это прекрасно.
— Пустое, — внезапно смутилась Галя и отвернулась. — Не надо меня хвалить. А как же стихотворение? Не понравилось?
— Хорошо, — искренне сказал Бова. — Куда мне! У вас — мысль. И нежность. И глубина…
— Перехвалите, — засмеялась Галя. — Нет ничего особенного. Мне лично не нравится. То, что в сердце, — нельзя выразить в слове. Я же чувствую. Нужен какой-то новый, небывалый способ общения. Может, тогда… Только когда это будет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});