– Решим, шеф!
– Я в тебе никогда не сомневался, – похлопав парнишку по плечу, улыбнулся Волошин. – Пока!
Выйдя из машины, Сергей неторопливо направился к подъезду. Рядом он заметил припаркованный прямо на бордюре старенький тарантас неясного цвета. Остановившись, с удивлением осмотрел этот шедевр автомобилестроения. Машина была щедро украшена фарами, закрылками и трубами. Как гордые аксельбанты, на багажнике красовались три серебристых кольца, предположительно фирмы «Ауди». Протерев заспанные глаза, Волошин еще раз пересчитал кольца, но от этого их количество не увеличилось. Привыкший к тому, что возле его дома всегда паркуются самые элитные и дорогие автомобили, он удивленно пожал плечами, пытаясь идентифицировать эту заржавевшую груду металлолома.
В это время прямо навстречу ему из подъезда выскочил соседский парнишка, Вовка Агафонов. Несмотря на то что он только окончил четвертый курс университета, парень был деловым и очень серьезным. Невысокого роста, слегка худощавый блондин с озорными карими глазами, он был полной противоположностью своему уважаемому родителю, владельцу крупного мебельного комбината.
– Доброе утро, дядя Сережа! – бодро поздоровался парень и поспешил к машине, которую рассматривал Волошин.
– Доброе утро, сосед! – ответил Сергей, с удивлением глядя на то, как парень неистово крутит поржавевший замок. – Это что, твоя машина?
– Да! – гордо задрав подбородок, ответил парнишка.
– Ну-у!.. – удивленно протянул Волошин.
Он привык видеть это семейство в салоне то здоровенного «Кадиллака-Эскалейд», то изящного «Ягуара». Поэтому при взгляде на такое чудо техники он в самом деле не знал, что ответить.
– Нравится? – наконец справившись с замком, самодовольно поинтересовался Вовка.
– Да, ничего! – заглянув в салон, имеющий более пристойный вид, чем экстерьер, соврал Сергей.
– Я ее сейчас на СТО отгоню, и мне из этой «старушки» за два дня «куколку» сделают!
– Но это только в том случае, если на багажнике появится четвертое кольцо, – рассмеялся Волошин. – Пусть отец больше не скупится, может, тогда из нее «куколка» и получится!
– А отец тут ни при чем! Я ее сам купил, за собственные заработанные денежки! Два месяца вкалывал!
– И как это, будучи студентом, ты смог за это время минимум две тысячи баксов заработать? Научи меня, – не унимался Сергей.
– Легко! – горделиво тряхнув своей пышной шевелюрой, ответил Вовка. – У нас президентские выборы были?
– Были. Ну и что?
– А кто, по-вашему, больше всех на выборах пашет, а?!
– Политики, наверное, – задумался Волошин.
– Нет, дядя Сережа, – гордо констатировал Вовка, – студенты! Я, пока предвыборная кампания была, агитировал за шестерых кандидатов, носил на спине и груди их портреты, а в моем гараже хранилось такое количество флагов политических партий, что я (на всякий случай, чтобы не спутать, за кого агитировать) на древках писал их названия.
– Понятно! – весело рассмеялся Волошин. – «Мы не сеем, мы не пашем, мы валяем дурака, здоровенным флагом машем, разгоняем облака!».
В ответ парнишка безудержно расхохотался.
– Да, в наше время такого не было… – ошарашенно пробормотал Сергей.
– Да, говорят, что в ваше время такого точно не было! – засмеялся Вовка и сел за руль своего кровно заработанного «лунохода».
Открыв дверь квартиры, Волошин огляделся по сторонам. К счастью, мамы Нади еще не было. Зайдя в ванную, Сергей застыл под приятной, расслабляющей струей теплой воды. Сосредоточенно глядя в никуда, постоянно думал. Думал и злился. Он ругал и ненавидел себя за то, что уже прямо сейчас не звонит Факиру и не ищет воскресшего Евгения Григорьевича. За то, что сегодня ночью не взял у судьбы то, что она так внезапно преподнесла ему на блюдечке с золотой каемочкой. За то, что не отправился с Мариной в аэропорт и не взял билеты в Дамаск. Он ругал себя за все! Но это были эмоции, глупые и необузданные. Эмоциям он не доверял. «Жизнью должен управлять разум», – так говорил его отец.
Обмотавшись полотенцем, Сергей, покачиваясь, как зомбированный, вышел из ванной и, оставляя на паркете мокрые следы, поплелся в спальню. Поставив будильник на десять утра, он уснул, что называется, «по дороге к подушке». Ему снились тенистые берега Днепра, большие красивые глаза Марины и маленький беззубый мальчик, тянущий к нему свои пухленькие ручки. Вместе они гуляли у речных склонов. Внезапно грянул гром, пошел сильный ливень… Что было дальше, он не увидел. Неожиданно землю затрясло, закружило, и он перепугано открыл глаза.
Прямо над ним с трубкой в руке стояла мама Надя. Дергая за руку, она осторожно, но напористо пыталась его разбудить.
– Сережа, проснитесь. Сережа, пожалуйста, вставайте, – неустанно повторяла Надежда Петровна каким-то приглушенным, осипшим голосом.
– Что случилось? – не очень хорошо соображая, спросил Волошин, который так и не понял, почему вместо Марины перед ним мама Надя.
Переведя взгляд на часы, он раздраженно пробубнил:
– Еще даже нет восьми.
– Сереженька, пожалуйста, возьмите трубочку, – ласково, даже немного заискивающе попросила домработница. – Это Леночка, жена Ермакова, звонит.
Взяв телефон, Волошин поднялся и, обхватив руками свои худые волосатые колени, хмыкнул в трубку:
– Ленка, ну и вредная ты баба! Ни себе, ни другим покоя не даешь! Сама вчера свалила, выспалась, как младенец в люльке, и достаешь всех с утра пораньше. Сказал же тебе: проведу французов, потом позвоню! – без ответов и приветов проворчал он.
– Сережка, миленький, – тихо простонала Елена каким-то чужим, незнакомым голосом, – Валерку убили.
– Что-о? – протянул Волошин, еще больше открыв глаза в надежде на то, что услышанное является продолжением сна.
– Валерку убили, – повторила Лена и так дико зарыдала, что у Волошина по спине побежали мурашки.
– Лен, это ты? – на всякий случай переспросил Сергей.
– Волошечка, – завыла Ленка так, что у него внутри все сжалось, – я сейчас тоже умру!
– Ленка, нельзя! Не бери грех на душу, у тебя дети. Ты где?
– Дома. Милиция только что уехала. Криминалисты забрали Валеркино… – голос ее задрожал, – тело. Я одна. Дети пока у соседки.
– Я сейчас приеду, слышишь, миленькая, я сейчас приеду! – на ходу натягивая брюки, выкрикнул Волошин.
Дрожащими руками он пытался застегнуть рубашку, но вредные пуговицы никак не хотели попадать в проклятые маленькие дырочки. Сплюнув, нацепил первые попавшиеся туфли и, глядя на маму Надю перепуганными глазами, несвязно пробормотал: