сквозняка легкую занавеску. На улице лает дворовая собака, добавляя еще большей киношности ситуации.
- Я позвонила знакомой. Она тебе сдаст угол. Думаю на первое время этих денег тебе должно хватить,- частит Фанни. Ей очень хочется избавиться от меня, как можно скорее. Что ж, не буду заставлять ее ждать. – Здесь адрес. Береги себя девочка.
В руку мне ложится клочок бумаги, в который что-то завернуто. Легкое, почти невесомое. Не смотрю, просто сую в карман спортивных брюк.
- Спасибо,- кружится голова, я едва сдерживаю рвущиеся из груди рыдания. Мне так больно, что даже родной бабушке я неудобна. И еще терзает злость на себя. Я буквально танцую джигу. На одних и тех же граблях, доверяясь не тем людям. Словно специально нахожу их, выискиваю, чтобы совершить очередную глупость.- Я обойдусь.
- Не глупи,- в голосе Фанни раздражение,- я сказала, поедешь к этой старой швабре. Ты вся в своего отца – строптивая, непослушная и упрямая. Моя дочь была права. И раньше, я бы просто наплевала на тебя, еще бы пендаля тебе отвесила для ускорения, но теперь совсем другие обстоятельства. Обиделась, значит? Это хорошо, злость порой помогает выбраться из такой ямы, откуда кажется выхода нет. Иди, куда я сказала.
Фанни меня обняла, порывисто, впервые в жизни, и в мою душу полезли страшные сомнения.
- Иди, - уже закричала бабушка.
Я вышла на улицу, держа в руке пакет с какими – то вещами, которые Фанни собрала мне, явно не спала всю ночь. Торба оттягивает руку, но я упрямо тащу ее к автобусной остановке, на ходу доставая из кармана записку с адресом. Мне в ладонь выпадает маленький золотой крестик на тонкой витой цепочке. Сердце заходится от раскаяния, нежности, любви. Отбрасываю пакет, зажав пальцами подарок. Бегу обратно, в сторону бабушкиного дома. Не успеваю. Я опоздала. Смотрю на человека, заходящего в подъезд, из которого я отправилась буквально десять минут назад и понимаю, что я ничего не смогу сделать. Как назло вокруг ни души. Слишком рано, утро. Вспоминаю, что рядом с домом есть магазин.
- Телефон, мне срочно нужно позвонить,- кричу я, ворвавшись в небольшой лабаз. Скучающая продавщица за прилавком окидывает меня снулым взглядом. Хочется треснуть ее по башке, чтобы она наконец то вышла из своего анабиоза.
- Обойдешься. Обнаглели бомжары,- скалит она желтые зубы, украшенные позолоченной фиксой,- вали давай, пока я ментов не вызвала.
- Вызывай, скорее,- стону от бессилия, и вываливаю горсть купюр на грязный прилавок.- Пожалуйста, вызови полицию.
Два раза повторять не приходится. Грязная лапа тетки сгребает деньги, и продавщица белкой кидается в подсобку за телефоном. Я слышу ее голос, называю адрес бабушки и выхожу на улицу. Больше ничего не могу поделать. И эта беспомощность меня пугает. Чувствую себя дрянью, которая не в силах помешать неизбежному. Дожидаюсь, когда полицейская машина останавливается у бабушкиного подъезда, спрятавшись за растущими рядом кустами. Они опоздали. Тот, кто приходил за мной давно ушел, забрав взамен душу моей Фанни.
- Прости меня,- шепчу я подняв глаза к серому, набрякшему небу. – Я такая дура. Подумала, что ты просто меня гонишь из эгоизма.
Небо молчит, начинает плакать мелкими ледяными слезами, капли которых смешиваются с горячей влагой стекающей из моих глаз. Не ухожу, пока не вижу, как выносят тело, покрытое черным целлофаном. Злость затмевает разум, падет на разгоряченный мозг черным покрывалом ненависти. Если бы не мой ребенок, я бы не стала прятаться. Выхожу из своего убежища, убедившись, что никто за мной не наблюдает. Нахожу пакет – последний подарок бабушки, который по странному стечению обстоятельств все еще лежит там, где я его бросила. Через час стою возле дорогущей двери бабушкиной приятельницы, адрес которой она мне дала.
Глава 33
Глава 33
Фанни предчувствовала. С утра проснулась и поняла, что сегодняшний день станет для нее последним. Ей почему – то не было страшно. Она боялась только за девочку, безмятежно спящую в соседней комнате. Женщина грустно улыбнулась. Она была плохо матерью, еще более плохой бабушкой. Почему? Зачем она впустила в свой дом родную по крови, но совершенно чужую, да еще и отяжелевшую девчонку. Она и сама не могла дать себе ответ на этот вопрос. Грудь сдавило. Фанни тяжело поднялась из кресла и пошла в кухню за валидолом. Взгляд упал на пачку муки, забытую с вечера на столешнице. Может блинов испечь? А почему нет? Ее всегда успокаивал процесс выпечки тонких, ноздрястых, похожих на ручное кружево солнечных блинчиков. Руки на автомате смешивали ингредиенты для теста: яйца, молоко, сода, топленое масло, мука. Почему – то именно сегодня тесто получалось слишком густым. Видимо напряжение, свившееся в душе пожилой женщины в колючий, словно из терновых веток, венок, давало о себе знать. Фанни прислушалась. Тихо. Пора будить внучку, ей сегодня предстоит невероятно тяжелый день.
- Я подумала и поняла, что ты для меня обуза,- спокойно сказала Фанни, глядя в наливающиеся недоверием глаза Раи. Что ж, пусть лучше она думает, что бабушка просто дрянь и эгоистка, чем не уйдет. Так проще. Проще же покидать того, кого презираешь, ведь правда?
Фанни давно решила, к кому отправит свою внучку. К женщине, с которой ее связывает общая тайна. К той, кто за небольшие деньги двадцать пять лет назад помог Рае появиться на свет. Проследить связь между Фанни и высокопоставленной чиновницей практически невозможно. И это самое лучшее, что может предложить она своей внучке.
- Здравствуй, Альбина,- выслушав миллион длинных гудков, прошептала бабушка. – Мне нужна помощь Ты же не хочешь, чтобы неприглядная тайна о твоем прошлом выплыла наружу. Не думаю, что если я открою рот, это будет полезно для твоей карьеры.
- Говори,- далекий голос из пошлого прозвучал, как шелест прошлогодней листвы.- Я помогу. Но не из-за твоего глупого шантажа. Мне не страшно уже. Просто произошло нечто такое, из-за чего я многое переосмыслила.
- Спрячь мою внучку,- твердо сказала Фанни.- Я дам ей твой адрес.